Жнецы ветра

— Не думаю, — возразила Тиф. — Погода портится. К вечеру будет буря, и лучше переждать ее в деревне.

— Да. Ква темноте. Не сейчас, — согласился Гбабак.

— Как твоя голова? — участливо осведомился я у Убийцы Сориты.

— Я так понимаю, ты хочешь узнать, не говорила ли я с кем-нибудь? Нет. Аленари молчит. Со всеми остальными общаться бессмысленно.

— Тогда мы вновь возвращаемся к тому, что ты ничем не можешь мне помочь.

— Я ведь уже объяснила. Когда настанет нар — буду рядом. И помогу подержать тварь, чтобы ты выпустил ей кишки своим славным ножиком. Наберись терпения, Светловолосый. Мы еще отомстим.

Я скептически хмыкнул, но ее энтузиазм действительно был заразителен:

— Повтори попытку завтра. Возможно, тебе улыбнется удача.

— Хорошо, — тут же согласилась она. — Кстати говоря, скажи, как сделать так, чтобы ты не ехал в Радужную долину?

Я задумчиво потер подбородок:

— А в чем дело?

— Я беспокоюсь о нашем юном друге.

— Вряд ли он считает тебя своим другом.

— Еще не время, — за словом она в карман не лезла. — Ты вроде не похож на идиота. Неужели не понимаешь? У мальчика темная «искра». Ходящие скрутят его в бараний рог так быстро, что он и опомниться не успеет.

— Скажи это ему, а не мне.

— Он меня не послушает.

— Ты заблуждаешься, если считаешь, что я для него авторитет.

— Будет обидно, если мир потеряет последнего Целителя. Звезда Хары! Мы не можем…

— …ничего сделать, пока не придет время.

— У тебя есть мысли на этот счет? — заинтересовалась она.

— Дать по голове и связать.

— Неизящно, но эффективно, — одобрила Проклятая. — Обещаю помочь.

— Это так трогательно, — пробормотал я, направляясь к выходу и думая, что с Шеном у меня еще возникнут проблемы. Он уперт, как баран, и порой вытворяет такое, что впору за голову хвататься. — Да! Хотел спросить.

— Давай.

— Владелец этого тела — мертв?

Карие, с золотыми искорками глаза подозрительно изучили мое лицо. Тиф заметно напряглась:

— Вы были друзьями?

— Нет. Парень просто жил в моей деревне.

Она немного расслабилась и неохотно ответила:

— Он жив. Но спит. Идиоты, знаешь ли, утомляют. С ними невозможно сотрудничать. И ими трудно управлять.

— А что с телом? В последний раз, когда я его видел — это был жирный боров, вечно пускающий слюни. Теперь Порка не узнать.

Она поморщилась от неприятных воспоминаний и начала рыться в своей сумке, одновременно отвечая:

— Согласись, мало хорошего, когда ты похож на обожравшуюся свинью. Я работаю над оболочкой. Закаляю ее. Прежний хозяин мог бы быть вполне доволен тем, что получилось.

— Боюсь, он не слишком оценил бы твои труды.

Спорить с этим она не стала.

— Ты говорила о выжженном круге. Что именно так ушел убийца Лаэн.

— Лаэн? Так звали твою жену? — Она сделала вид, что не слышала наших с Шеном разговоров. Я сделал вид, что поверил ей. — Это сродни Лепесткам Пути, но намного опаснее. И работает только с теми, у кого есть темная «искра». Дорога проходит через другой мир. И там полно голодных тварей. Они требуют жертв. Много жертв. Огромное количество крови. Я этой стороной магии никогда не пользовалась.

— А кто пользовался?

— Рован. Лей. Аленари. И около двадцати Избранных за все время моей жизни. Удачно путешествие завершилось только для восьми из них.

— Еще кто-то?

— Прости? — недоуменно нахмурилась она.

— Кто еще способен воспользоваться волшебным трактом? Кроме перечисленных тобой?

— Я и Митифа. Мы умеем. Но никогда не делали этого. Тальки, кстати говоря, тоже. Она слишком ценила свою жизнь, чтобы так рисковать.

— Как ты можешь говорить за Митифу?

— Она не настолько дура, чтобы экономить время на путешествия таким способом. Говорю же тебе — слишком опасно.

Я задумчиво кивнул. За окном начал накрапывать дождь.

Погода стремительно портилась. Ледяной ливень злыми плетьми хлестал по уставшей земле. Ветер усиливался с каждым наром. Если он продолжит в том же духе, то к середине ночи сорвет крышу. Чтобы преодолеть путь от нашего убежища до конюшни, мне пришлось приложить массу усилий. И это всего лишь чтобы пересечь улицу! Даже не хочу думать, как плохо было бы, окажись мы в степи.

Я добрался до хижины, с трудом приоткрыл дверь, протиснулся внутрь и перевел дух. В сенях ярким светлячком горела масляная лампадка.

— Вот так, собака! — поприветствовал меня Юми.

Я снял плащ, отряхнул его от воды, бросил на лавку и спросил:

— Что? Тоже надоело слушать, как они цапаются? Вполне тебя понимаю.

— Собака! — выразил он свое отношение к ситуации.

Тиф, пытавшаяся объяснить Шену плетение, в конце концов вспылила, и теперь у них шла словесная перепалка, в результате которой я счел за лучшее прогуляться и проверить лошадей.

— Откуда у тебя это? — поинтересовался я, заметив, что Юми вертит в лапках обломок бедренной кости человека.

— Вот так, собака! — задумчиво произнес он.

— Надеюсь, ты не будешь это есть.

Вейя поднял уши, и «собака» на этот раз прозвучала оскорбленно.

— Извини, не собирался тебя обижать, — повинился я.

Юми фыркнул, сунул кость в рот, надул щеки и плюнул сквозь трубочку. По счастью, не в меня.

— Вот так, собака! — пискнул он, явно радуясь, что можно так здорово плеваться, и обернулся ко мне, ища одобрения.

Мне не оставалось ничего другого, как восхищенно цокнуть языком. Друг Гбабака остался вполне доволен этой оценкой.

Следующие полнара я возился с лошадьми. Они тревожились, слушая вой ветра за стенами, но не были столь испуганны, как утром, когда по округе ошивалась кир-лле. Шен застал меня за работой. Я покосился на его вымокший плащ и хмыкнул:

— Урок закончен?

— Закончен, — сухо ответил он.

— Как Рона?

— Без изменений.

Он не стал рассказывать, что там у них произошло, а мне, если честно, не было интересно.

— Послушай, — Целитель взялся за вилы, — ты знаешь, что во сне разговариваешь с Лаэн?

Я вздрогнул и неохотно сказал:

— Мне снятся сны. Это преступление?

— Нет. Конечно нет. Просто подумал, ты должен быть в курсе.

Я не стал говорить ему, что каждый день веду беседы с моим солнцем. И во сне. И наяву. Мне не хватает ее, и иногда я нарами разговариваю с пустотой, словно Ласка может меня услышать.

За прошедшие недели это вошло у меня в привычку. Вот уж не знаю — к худу или к добру, но мне так было легче не свихнуться окончательно.