Жребий Рубикона

Он положил трубку. Дронго невесело взглянул на Эдгара.

– Вот так начинается наше расследование, – сказал он, – Окрошидзе не хочет нас пускать в институт и считает, что Раиса Тихоновна напрасно попросила нас о дополнительном расследовании.

– Я думаю, что его можно понять, – вздохнул Вейдеманис, – он прав. Здесь научный институт, а не поселение для уголовной шпаны.

– Он сказал мне примерно то же самое, – ответил Дронго, – и судя по всему, нас в институт просто не пустят.

– И ты отступишь?

– Я часто отступал в своей жизни?

Эдгар улыбнулся.

– Не отступал, – согласился он, – но директор не хочет тебя пускать. Что ты будешь делать?

– Подожду минут двадцать, – пояснил Дронго, – он сказал, что сейчас уедет. А его секретарь еще до этого сообщила мне, что разрешение на вход в здание института могут выписывать исполняющий обязанности директора сам Окрошидзе и его заместитель. Вчера Раиса Тихоновна похвалила второго заместителя, который был помощником ее брата. Кажется, Вилен Захарович Балакин. Вот ему я и позвоню через двадцать минут.

– А если он тоже откажет? Не захочет ссориться с новым директором? Что будем делать?

– Пойдем на штурм, – улыбнулся Дронго. – Что-нибудь придумаем и в этом случае. Мне нужно войти в институт и увидеть кабинет, где так скоропостижно скончался Николай Тихонович. Будем надеяться, что Балакин окажется более терпеливым к странностям сестры его бывшего покровителя.

Через двадцать минут он снова перезвонил Офелии.

– Ваш шеф уехал? – уточнил Дронго.

– Уехал, – шепотом сообщила Офелия, – ему очень не понравилось, что вы позвонили. Просил больше с вами не соединять.

– Понятно. А с Виленом Захаровичем можете соединить?

– Конечно, могу. Он сейчас на месте. Только не говорите, что вы разговаривали с Окрошидзе, иначе он ему перезвонит и не даст вам разрешения, – также шепотом произнесла Офелия.

И почти сразу Дронго услышал голос Балакина.

– Извините, что я вас беспокою, Вилен Захарович, – начал Дронго. – Дело в том, что я частный эксперт и провожу расследование по просьбе сестры вашего бывшего директора Раисы Тихоновны Долгоносовой, которую вы наверняка знаете.

– Знаю и очень уважаю, – ответил Балакин.

– Именно поэтому я хотел бы войти к вам в институт и переговорить с некоторыми сотрудниками. Если вы, конечно, разрешите мне вместе с напарником войти в ваш институт.

– Я все понимаю, – сказал Балакин, – Раиса Тихоновна считает, что ее мужа отравили или убили.

– А вы так не считаете?

– Я не знаю. Но он действительно умер неожиданно. И эта внезапная и непонятная смерть вызывает много вопросов. В том числе и у сотрудников нашего института. Будет правильно, если вы проведете свое расследование. Возможно, именно так нам удастся успокоить людей.

– Спасибо. Постараюсь. Когда я могу к вам войти?

– Где вы находитесь?

– Напротив вашего института.

– Тогда прямо сейчас. Я выпишу вам пропуск.

– Спасибо. Нас двое. Сейчас я продиктую вам наши фамилии и паспортные данные.

Дронго продиктовал обе фамилии, закончил разговор и негромко сообщил Эдгару:

– Балакин выпишет нам пропуска. Теперь мы можем войти в институт. Легче было попасть на какое-то оборонное предприятие, – проворчал он.

Они подошли к входу. Здесь стоял охранник, и чуть в стороне сидела пожилая женщина за деревянной стойкой. Дронго приблизился к мужчине.

– Нам должны были выписать пропуск, – сказал он.

– Вы в институт или в компанию? – спросил охранник.

– Простите, я не совсем понимаю, – удивился Дронго, – в какую компанию?

– А куда вы пришли? – в свою очередь, не понял охранник. – Если вы хотите пройти в институт, то пропуска вам выпишут там, – он показал на пожилую женщину, – а если хотите пройти в компанию, то мне должны позвонить и предупредить о вашем визите.

– У вас арендуют помещения? – догадался Дронго.

– Да, – кивнул охранник, – в левом основном здании находится сам институт. А правое здание и подсобные помещения сданы в аренду компании «Феникс». У них есть свой вход через двор или можно пройти отсюда по коридору. Если вам в институт, то подойдите и выпишите пропуска.

Дронго приблизился к пожилой вахтерше и назвал фамилии. Она, ничего не спрашивая, выписала пропуска и протянула их гостям. Охранник внимательно прочитал оба пропуска, сверил с паспортами, удовлетворенно кивнул и пропустил их внутрь.

– Как подняться к господину Балакину? – спросил Дронго.

– Четвертый этаж, – ответил охранник.

Кабина лифта была старая и явно нуждалась в обновлении. Они поднялись на четвертый этаж и направились по коридору. У таблички с фамилией Балакина остановились. Вошли в приемную. Там сидела женщина лет пятидесяти, работавшая на компьютере. Увидев вошедших, она подняла голову.

– Что вам нужно?

– Здравствуйте. Мы к Вилену Захаровичу, – сообщил Дронго.

– Проходите, – разрешила женщина, продолжая работать.

Они вошли в небольшой скромный кабинет заместителя директора. Навстречу поднялся молодой мужчина лет тридцати пяти. Лысоватый, в очках, узкое лицо, выступающие скулы, светлые глаза. Он протянул руку вошедшим.

– Балакин, – назвал он свою фамилию.

– Меня обычно называют Дронго, – представился эксперт, – а это мой напарник господин Эдгар Вейдеманис.

– Очень приятно. Садитесь, господа, – предложил Балакин.

Они уселись за стол.

– Вы уже знаете, зачем мы сюда пришли, – начал Дронго, – Раиса Тихоновна пришла к нам и попросила помощи. Она считает, смерть ее брата была не случайной и он не мог умереть от обычного инфаркта. Вы давно его знали?

– Много лет. Я пришел сюда сразу после института, – ответил Балакин.

– Вы были его помощником?

– Да. И смею считать, что знал его довольно хорошо.

– Он когда-нибудь жаловался на сердце?

– Что вы, – улыбнулся Балакин, – у него было превосходное здоровье. Спортсмен, альпинист. В молодости занимался легкой атлетикой. Даже пятиборьем. И не выглядел на свои годы. У нас была разница почти в двадцать лет, но я казался чуть ли не старше его. Очевидно, я слишком быстро начал терять свои волосы.