Жрица для дракона

Странный какой-то дом.

«Ага», — согласилось со мной мое подсознание, чуть встрепенувшись на фоне остальных мыслей. — «Может, свалим отсюда?» — на грани реальности донесся до меня тихий, перепуганный шепот.

Да и я рада бы, вот только за розы нам предложили десять тысяч, поэтому пришлось ехать. Куда деваться-то?

Пожав плечами, я набрала номер квартиры, да, в этом старинном месте, забытом всеми, включая даже животных, был домофон. Но смотрелся он тут как сотовый телефон на выставке средневековья — не к месту и вульгарно.

— Да? — послышался приятный, дюже бодрый и молодой голос.

И этой бабуле восемьдесят лет? По звуку ей не больше двадцати. С таким голосом можно в секс по телефону устраиваться и рубить кучу денег на оголодавших, стеснительных мужчинах и мальчиках. Она бы там точно звездой эфира стала!

— Я привезла вам цветы. Шестьдесят три розы для Ангелины Марковны, — переминаясь с ноги на ногу, снова поправила букетик и почувствовала, как один из шипов до боли врезался в голую кожу рук, проткнув обертку и царапая до крови.

Ненавижу розы!

— Конечно, проходите. Я вас встречу, — голос, что был мелодичным переливом колокольчиков мигом стих и прозвучал характерный гудок. Дверь сама собой открылась и я, ничего не заподозрив зашла в подъезд.

Здесь пахло сыростью и кошками. Казалось бы, вроде никаких животных вокруг на метры не было — я это чую интуитивно и все выглядело слишком заброшенным, а вот запах кошачьих экскрементов все равно был. Видимо, в любом подъезде существует хотя бы одна кошка, которая и делает свои дела всюду, куда доберется. Поэтому я больше собак любила. Они воспитанные, добрые и любящие. Ничего не имею против любителей своенравных когтистых, но эти звери просто не в моем вкусе. У нас с ними… натянутые отношения. К тому же у меня на них аллергия.

Вот и сейчас, стоило мне войти в подъезд — темный и влажный, как в носу защипало, на глазах навернулись слезы и я громко и с чувством чихнула. Эхо действия пронеслось по трем этажам здания и вернулось ко мне со звуком: «Пчи-чи-чи-и-и».

Странное местечко и лампочки ни одной нет. Темно, хоть свечку зажигай. Да вот только ни свечки, ни зажигалки, ни даже спичек у меня с собой не было. Поэтому перекинув цветы поудобнее на плечо, чувствуя множество уколов от шипов, я достала телефон из кармана и включила фонарик. Ну хоть так, что ли.

Ступеньки были какими-то шаткими и совершенно не внушали доверия. Я на них ступала, как сапер, идущий по минному полю — осторожно, с опаской и набором ругательств, готовых в любой момент опасности легко соскользнуть с моего языка.

Волосы уже не от жары, а от страха прилипли к шее, раздражая множеством уколов и движений. Они вились и перетекали по моей спине, нежно касались рук, и путались в цветах и одежде, заставив меня десять раз пожалеть о том, что я забыла дома резинку для волос. Поэтому приходится мучиться с этой медной копной, достигавшей самой поясницы. Несколько локонов так и норовили залезть под джинсовые шорты.

Насколько мне известно, то у Ангелины Марковны был третий этаж и тридцать третья квартира. Три тройки. Подозрительно. Но ладно, кажется, я просто читаю слишком много фэнтези книжек. Надо, наверное, на психологию переходить или на детективы.

Правда, читай я детективы и триллеры, то в качающейся, перегоревшей лампочке разглядела не сбой электричества, а жуткий признак халтуры местных домочадцев. Ну что сложного вкрутить новую лампочку? Или тут одни кисейные барышни живут и бабушки, которые боятся ноготок сломать?

А мне теперь мучайся.

До нужной двери я добралась сквозь пот и слезы, причем буквально. От жжения в носу и щекотки по всему телу я уже раз двадцать чихнула, помянула недобрым словом своего братца-инвалида на всю голову и злополучную Ангелину Марковну, которая жила в такой дыре!

А вот и нужная квартира. Хм… меня тут, видимо, за угрозу не считали, потому что дверь была открыта нараспашку, а впереди маячил и мяукал виновник моей аллергии. Белый, пушистый и наглый (прямо на морде написано) котяра лениво вылизывал свои лапки и смотрел на меня удивительно бездонными красными глазами.

Красными?

Я, конечно, плохо в кошках разбираюсь, но у них вроде красными глаза же не бывают, верно?

— Ангелина Марковна? — позвала я заказчику и осторожно отодвинула дверь в сторону, не решаясь зайти внутрь. Нет, я, конечно, не очень скромная, но все-таки домик тут странный, и голос у бабули чистое искушение.

Страанно… И кот у нее необычный и пугающий настолько, что у меня аж все внутри перевернулось и льдом покрылось.

Бррр.

— Ангелина Марковна, вам нужно в ведомости расписаться и цветы забрать, — новая попытка призвать хозяйку, но вновь ответом мне стала гнетущая тишина. И я решилась. Все-таки заказ на десять тысяч! Нужно их как-то же забрать. И если бабуля была настолько стеснительной, то я сама зайду. Она же мне двери открыла? Открыла, и кот так участливо смотрит, словно вся ситуация у него дикий приступ веселья вызывает.

Вон как оскалился и сел ровно, будто палку проглотил. Еще и пялится так выжидательно, призывно, что заходить в квартиру совершенно никакого желания не появляется.

В руке завибрировал телефон, и на экране высветилось мамино имя и ее улыбающаяся фотография.

Я отвлеклась, кот впереди меня громко мяукнул, протестующе так, словно ему не понравилось, что моим внимание владел не он один. В спину словно уперся чей-то тяжелый взгляд и обернувшись, я увидела нависшую надо мной тень в виде какой-то огромной ящерицы, что толкнула меня между лопаток.

Сделав вынужденный шаг, чтобы не пропахать носом цветастый ковер у порога, я почувствовала, как мое тело словно врезалось в какую-то упругую преграду, а в следующее мгновение кот передо мной рассмеялся человеческим голосом, полыхнув алым маревом глаз, и тьма поглотила мой разум. Далеко послышался мой истошный крик и вибрация телефона в руках…

Тьма обрушилась на мое сознание, заставляя брыкаться и дергаться, когда я почувствовала чужие руки на своем теле. Они держали меня, не позволяя нормально двигаться и даже дышать. В горле застрял ком эмоций, что составляли в основном ужас и страх, что осел кислым привкусом на кончике языка. Сердце забилось быстро-быстро, словно в последний раз, а в голове не осталось ни одной мысли, лишь темнота — удушающая и сдавливающая.

«Тише, Даша, не бойся», — пытался достучаться до меня знакомый, приятный голос, словно из моих детских снов. Он утешал меня и убаюкивал, пел колыбельные, когда, это было необходимо, и неумолимо был рядом. Всегда. Это точно был мужчина. И что странно, даже когда я была маленькой, я его не боялась. Он внушал мне лишь спокойствие и дарил защиту, слушал мои жалобы на одноклассников и всегда улыбался, скрываясь за золотой маской.

«Что происходит?», — говорить я не могла, но зато мои мысли никто не смел заглушить.