Жрица моего сердца

Девушка нашлась у фонтана. Она сидела на бортике, свесив ноги в кристально-прозрачную воду. Сама же Олимпия смотрела на небо, где плыли белоснежные облака.

– Здесь красиво, – не оборачиваясь, произнесла она.

– Зимой тут еще краше, – прошептал, присаживаясь рядом. – Олимпия, – прикоснулся к ней.

– М-м?

– Вы же не забыла наш уговор?

– Какой? – она продолжала смотреть вверх.

– Как только вы родите, мы тут же подадим на развод, – после этих слов щеку пронзило тысячами иголок. Кожу зажгло.

– Да пошел ты! – как кошка, прошипела девушка. – Думаешь, я оставлю своего ребенка в таком месте, где его будут вечно попрекать и унижать? Считаешь, что сможешь справиться сам. Или ты надеешься развестись со мной, а следом тут же жениться на, как там ее, Алии, кажется? Не так быстро, мой лорд. Я не оставлю это дитя.

– Это не тебе решать, женщина. Этот ребенок мой!

– Он мой! – ее глаза наполнились кровью. – Это мне вынашивать его девять месяцев. Мне рожать его несколько мучительных часов. Не тебе, мужик. Так заруби себе на носу, развод ты не получишь! Даже и не мечтай. А жизнь я тебе подпорчу знатно. Вот увидишь!

С этими словами она выбралась из фонтана и поспешила скрыться за деревьями. Вот только я оказался быстрее. Аккуратно, чтоб ненароком не сломать хрупкое тело, схватил жену за руку и, резко развернув к себе лицо, впился в ее тоненькие губы страстным поцелуем. Чуть поколотив мою грудь кулачками, девушка все же ответила. Она забирала, впитывала меня всего и отдавала в сотни раз больше. Это заводило меня, выбивало всю почву под ногами. То, как она прижималась ко мне, как запускала свои тонкие пальчики в волосы, спутывая их. Все это дарило ощущение близости, но не той, что обычно происходит под покровом ночи. Это было другое чувство, совершенно иная близость. Сминая женские губы, которые поглощали мои также страстно и уверенно, я пришел к мысли: «А что, если эта девушка не моя жена?» Но я тут же подавил в себе этот бред.

– Еще ни одна женщина не поднимала на меня руку. Ты первая, моя дорогая женушка, – шептал ей прямо в губы и вновь целовал их.

Когда же воздуха стало не хватать, отстранился от женского лица и заглянул в большие шоколадные глаза. А у моей жены они были голубые…

Роза

Могла ли я ожидать, что холодный, равнодушный к своей жене мужчина перехватит её в попытке скрыться от него и, притянув к себе, поцелует? Честно сказать, нет. Я была готова ко всему: крикам, ледяному равнодушию, – но точно не к этому. Его горячие губы обжигали тонкую кожу. Его широкие ладони скользили по худым плечам, даря защиту и тепло. А мужское начало требовало продолжения. И я бы отдалась ему, сама бы в конце концов оседлала этого мужика с шикарной шевелюрой…

Но внутри меня, забившись в самый темный угол, сидела и плакала маленькая девочка, мама которой бросила её в тот самый момент, когда она была так нужна. С того дня моя жизнь круто изменилась. Вот только мамы с тех пор уже не было. Хотя что так скрывать, её не было и раньше. Ей всегда было на меня плевать, она никогда не интересовалась моей жизнью, словно меня не существовало. Стоило мне только начать рассказывать, как прошёл мой день, как она грубо прерывала мою речь:

– Янетта, я не желаю слушать твой бубнёж. Иди к себе в комнату.

Это было единственно, что я слышала от неё. Жестоко, не правда ли? Именно в таком мире я жила. Жестоком, грязном, несправедливом. В тот день, когда со мной случилось несчастье, а я сидела в дальнем углу комнаты и билась в чертовой истерике, последнее, что сказала мама, было:

– Либо эта шлюха выметается из моего дома, милый, либо ухожу я. Ибо я не потерплю рядом с собой эту грязную, неблагодарную паршивку!

Отец, конечно, выбрал меня. Он всегда любил меня, заботился и помогал мне. Он каждый раз, когда случалась какая-то беда, трагедия, хоть что-нибудь, был рядом, поддерживал и был готов разорвать любого, кто тронет меня хоть пальцем. Я благодарна ему за это. За его твердое плечо, что всегда подставлялось, когда на глазах наворачивались слезы. И в тот вечер оно было рядом. Я чувствовала его запах дорогих сигар и мяты – два несовместимых аромата наполняли мои легкие, даря ощущение тепла и защиты. Сидя тогда в объятиях отца, я приняла для себя жизненно важное решение: никогда в жизни я не поступлю также, как собственная мать. Я буду делать все, что в моих силах и даже больше, лишь бы мой ребёнок чувствовал себя любимым и нужным.

– Руки убрал, – ещё хриплым от поцелуя голос попросила мужа.

Естественно, Северус ждал другого – об этом говорило его заведенное тело. Вот только мне было на это плевать.

– Я тихо сказала? Может мне повторить? – посмотрела прямо в его голубые глаза, в которых застыло ледяным комом удивление. – Ру-ки уб-рал, – прошипела ему в губы.

Мужчина послушался. Молча освободил моб талию от своего крепкого захвата. Даже отошел на пару шагов – видать боялся спугнуть. Ха-ха, как мило с его стороны. Он бы ещё извинился за свою несдержанность.

– Прошу меня простить, моя дорогая супруга, за этот страстный и совсем не к месту порыв, – мужчина слегка поклонился.

– Да чтоб вас всех! – топнула. – Ты бы ещё попросил прощения за то, что оплодотворил меня!

– Приношу свои глубочайшие извинения, – снова поклон.

– К черту все твои извинения и поклоны! К бездне все эти правила, воспитания и этикет! Туда же отправь и свой чертов договор. И если я ещё хоть раз услышу, что ты собираешься оставить моего ребенка без матери, клянусь этим чертовым миром я самолично выбью из тебя всю эту дурь!

Сделала глубокий вдох. Выдох. Выпрямилась. И с гордо поднятой головой обошла мужа, и пошла обратно в замок. Нужно было составить рацион питания, вызвать врача, проконсультироваться с ним и перебрать весь гардероб. Последнее меня совсем не устраивало.

Боже, как же неудобно в этих платьях!

Так и прошла вся вторая половина дня. Агата Авдосьевна вызвала лекаря, с которым мы обсудили все возможные причины худобы этого тела (наверное, стоит начать говорить моего). И знаете, что? Мне они совершенно не понравились. По словам целителя, все эти изменения организма вызваны сильными стрессами, переживаниями, голодом и ядовитым для эмбриона лекарственным средством. Вспомнив, что Агата с утра упоминала про успокоительное, я решила уточнить про его состав. Вы не поверите, что мне ответили:

– Кто вам прописал это? – глаза лекаря поползли на лоб, когда служанка принесла прозрачный бутылёк с зеленоватой жидкостью.

– Когда миледи только приехала к нам, она была не в лучшей форме: ночью ее беспокоили кошмары, днем она ходила всегда взвинченная и шарахалась ото всех и вся. Тогда Алифия, наша экономка предложила лорду пригласить целителя, который и выписал ей это лекарство.

– Лекарь не мог выписать леди Гордон этот препарат, – ужаснулся мужчина.

Вот так мы и узнали, что все эти полгода меня медленно убивали в собственном же доме. Погладив еще плоский животик, я решилась расспросить врача о состоянии своего малыша. Оказалось, растущий внутри меня эмбрион – ребенок очень сильный и весь пошел в папочку. А раз мама хочет, чтоб малыш был крепок, то и питание должно быть соответствующее. Как потом объяснила Агата, мой муж не был человеком. Этот голубоглазый мужчина с белокурыми волосами был сильнейшим снежным магом – а я-то все думала, откуда в нем такая холодность, а тут оказывается все просто, кому-то не хватает снега. Вот и ребенок магического происхождения. Магию малыша определить пока трудно, все же он еще не начал полноценно расти, но помочь ему в накоплении нужных сил я просто обязана. А в этом мне как раз Агата и помогла. После двухчасового осмотра лекаря и составления нужных гимнастики и отдыха, мы приступили к составлению нашего рациона – мою кровиночку надо же чем-то баловать.

Блюда мы выбирали четко по рецепту врача: что можно, нельзя, какие продукты дадут больше эффекта, какие нет. Именно за этим нас и застал мой муж.

– Что вы тут делаете? – вопрос явно был адресован мне, но я все еще не могла простить ему этот ничтожный, но очень жестокий брачный договор.

– У миледи появились пожелания насчет подаваемых блюд, – приняла весь огонь на себя камеристка.

– Она могла сделать и в комнате или попросить позаботиться об этом Алифию, – все тот же спокойный голос.