Жрица-неудачница. Том 2

— Спасибо за шанс прожить эту жизнь спокойно, бывшая Я.

Эпилог. Две богини

Где-то за пределами времени и пространства, в месте, где мириады звёзд были лишь пылинками на бархате бесконечности, за столом, вырезанным из чистого лунного камня, сидели друг напротив друга две сущности. Две богини. Две сестры.

Одна сияла подобно утренней заре. Её длинные золотые волосы водопадом ниспадали на плечи, а глаза цвета чистейшей лазури излучали холодный, беспристрастный свет Порядка. Облачённая в белоснежные одежды, расшитые золотом, она была воплощением закона и абсолютной, непоколебимой справедливости. Это была Алестия, Хранительница Равновесия.

Другая казалась сотканной из сумерек и звёздного света. Её иссиня-чёрные волосы, украшенные тонкими серебряными нитями, обрамляли лицо неземной красоты, а в изумрудно-зелёных глазах плескалась вековая скорбь, смешанная с тёплым состраданием. Её тёмное, почти чёрное платье с белой меховой оторочкой и сияющий зелёный камень на груди подчёркивали её связь с ночью и тайнами. Это была Алуна, Забытая Богиня Милосердия… или, вернее, её тень, её последнее эхо. Даже облик её был не тем, что прежде. Ведь она и сама уже не знала, как она должна была выглядеть.

— Алуна, что ты задумала на этот раз? — голос Алестии был спокоен, как гладь замёрзшего озера, но в нём слышались нотки металла. — Почему я ощущаю в одном из моих подопечных миров тень твоего присутствия? Такого не было уже много веков.

Алуна подняла на сестру взгляд, и в её зелёных глазах промелькнула лукавая искорка.

— О, не волнуйся, сестра. Тебе это ничем не грозит, — её голос был тихим, как шёпот ветра. — Я всего лишь отправила основную свою душу на перерождение, в тихий, далёкий мир, чтобы хоть там она, лишённая воспоминаний и груза наших ошибок, смогла прожить спокойную жизнь. Но что-то, как всегда, пошло не по плану, и вот, она снова здесь, в твоём саду.

— Моя Система не даёт сбоев, — холодно заметила Алестия.— Твоя Система — лишь клетка, сестра, а душа всегда стремится к свободе. Или к дому, — мягко поправила Алуна. — Вот только, даже если она соберёт все осколки моей памяти, что я оставила в том мире, она не станет мной. Той Алуны, что была раньше, уже не существует. Хотя, — она хитро улыбнулась, — учитывая её достижения и… методы… она сможет получить крайне любопытный класс. Бедные монстры…

Алуна звонко рассмеялась, её смех был похож на перезвон серебряных колокольчиков, но в нём слышались нотки горечи. Она изящным движением вытерла рукой непрошеную слезу. Вновь став серьёзной, она продолжила:

— А всю эту кутерьму я затеяла лишь для того, чтобы повеселить тебя напоследок. Чтобы напомнить, что даже в твоём идеальном, упорядоченном мире всегда найдётся место для маленького, очаровательного хаоса. Что ж, а теперь пришло время прощаться.

Алестия нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?— Моё воплощение, моя душа, поглотила первый осколок, — тихо объяснила Алуна. — Моя воля и память начали сливаться с ней, становясь частью чего-то нового. В моём отдельном существовании, в этой тени прошлого, больше нет смысла. Я растворяюсь, сестра. Ухожу навсегда.

Она встала, её фигура начала медленно мерцать, становясь всё более прозрачной.

— Можешь радоваться, — в её голосе не было упрёка, лишь тихая печаль. — Отныне во всех мирах вселенной не найдётся той, кто сможет назвать тебя сестрой. Ведь ты так этого хотела, не так ли? Быть одной. Быть абсолютом. Прощай, моя старшая сестра… и несмотря ни на что, будь счастлива. Алите вирра де граат, Маэлле.

И с лёгкой, прощальной улыбкой на лице, образ Алуны развеялся, как утренний туман, и ощущение её присутствия, висевшее в вечности тысячелетиями, исчезло.

Алестия осталась сидеть одна за столом из лунного камня. Её лицо было бесстрастно, как всегда. Но по идеальной щеке богини Порядка сбежала одна-единственная, одинокая слеза и упала на каменную поверхность, замерзая сияющей жемчужиной.

Тихий голос в оглушающей тишине повторил последние слова исчезнувшей богини:

— …и я люблю тебя, Ириалле.

Последний раз в этой вселенной прозвучали истинные имена двух богинь, затихнув навсегда.

Конец второго тома.