Жуков. Мастер побед или кровавый палач?

Это решение Политбюро, оформленное как постановление ЦК партии, было отправлено не только членам Высшего военного совета, главнокомандующим групп войск, главнокомандующему войсками на Дальнем Востоке, командующим родами войск, командующим войсками военных округов, командующим флотов, но и секретарям обкомов, крайкомов и ЦК компартий союзных республик.

4 февраля 1948 года министр Вооруженных сил Советского Союза Н. А. Булганин, нарушая установленный официальный порядок (без соответствующего постановления Совета Министров СССР о перемещениях Жукова как командующего войсками), подписал приказ о назначении Г. К. Жукова командующим войсками Уральского военного округа. Маршал Жуков отправился в Сибирь. На долгие пять лет. Но официально – не в ссылку, а командовать округом.

Жуковские письма к Сталину

Через месяц после этого заседания Жуков написал два письма Сталину. Копия второго письма была отправлена Жданову. В первом послании Жуков подчеркивал, что «исключение меня из кандидатов ЦК ВКП(б) убило меня. Я не карьерист и мне было легче перенести снятие меня с должности главкома сухопутных войск. Я 9 месяцев упорно работал в должности командующего войсками округа, хотя заявление, послужившее основанием для снятия меня с должности, было клеветническим. Я Вам лично дал слово в том, что все допущенные ошибки будут устранены», и просил лично его выслушать, уверяя, что вождя обманывают «недобросовестные люди, чтобы очернить меня».

Во втором письме Жуков подробно докладывал вождю о своих ошибках и обещал их больше не повторять:

«1. Во-первых, моя вина прежде всего заключается в том, что я во время войны переоценивал свою роль в операциях и потерял чувство большевистской скромности.

Во-вторых, моя вина заключается в том, что при докладах Вам и Ставке Верховного Главнокомандования своих соображений, я иногда проявлял нетактичность и в грубой форме отстаивал свое мнение.

В-третьих, я виноват в том, что в разговорах с Василевским, Новиковым и Вороновым делился с ними о том, какие мне делались замечания Вами по моим докладам. Все эти разговоры никогда не носили характера обид, точно так же, как я, высказывались Василевский, Новиков и Воронов. Я сейчас со всей ответственностью понял, что такая обывательская болтовня безусловно является грубой ошибкой и ее я больше не допущу.

В-четвертых, я виноват в том, что проявлял мягкотелость и докладывал Вам просьбы о командирах, которые несли заслуженное наказание. Я ошибочно считал, что во время войны для пользы дела лучше их быстрее простить и восстановить в прежних правах. Я сейчас осознал, что мое мнение было ошибочным.

2. Одновременно, товарищ Сталин, я чистосердечно заверяю Вас в том, что заявление Новикова о моем враждебном настроении к правительству является клеветой.

Вы, товарищ Сталин, знаете, что я, не щадя своей жизни, без колебаний лез в самую опасную обстановку и всегда старался как можно лучше выполнить Ваше указание.

Товарищ Сталин, я также заверяю Вас в том, что я никогда не приписывал себе операцию в Крыму. Если где-либо и шла речь, то это относилось к операции под станицей Крымской, которую я проводил по Вашему поручению.

3. Все допущенные ошибки я глубоко осознал, товарищ Сталин, и даю Вам твердое слово большевика, что ошибки у меня больше не повторятся. На заседании Высшего Военного Совета я дал Вам слово в кратчайший срок устранить допущенные мною ошибки и я свое слово выполняю. Работаю в округе много и с большим желанием. Прошу Вас, товарищ Сталин, оказать мне полное доверие, я Ваше доверие оправдаю».

12 февраля 1948 года Жуков отправился в столицу Урала – Свердловск. Там стояли лютые холода за тридцать, но, несмотря на это и на угнетенное состояние духа после всех гонений, маршал внешне держался бодро и весело. О том, каким был Жуков на Урале, подробно рассказал писатель Владимир Карпов, который в 1950 году приехал туда в командировку. Карпов тогда служил в Генштабе, и его задачей была проверка разведывательных подразделений округа.

«Я не скрывал своего желания увидеть маршала и хотя бы коротко поговорить с ним, – писал Карпов. – Начальник штаба генерал-лейтенант Шевченко и полковник Белоконь отнеслись к моему любопытству с пониманием. Но по официальному служебному положению миссия моя заканчивалась на докладе начальнику штаба округа, подготовка спецподразделений входила в его круг обязанностей, и к командующему округом мне идти не полагалось.

Начальник штаба сказал:

– Идите к нему на доклад, вроде вы меня не застали, а вам надо сегодня уезжать. Но если он вас выгонит – пеняйте на себя!

На том мы и порешили.

Я пришел в приемную Жукова и попросил адъютанта доложить командующему, что как представитель Генштаба хотел бы доложить об итогах моей работы… Жуков посмотрел на меня, перевел взор на Золотую Звезду на моей груди и спросил:

– За что Звезду получил?

– За «языками» лазил…

Лицо Жукова явно посветлело, он всегда радушно относился к разведчикам.

– А где ты у меня служил, подполковник?

К несчастью, я служил на Калининском, 1-м Прибалтийском и 3-м Белорусском фронтах, которыми Жуков в те годы не командовал. Но разве можно об этом сказать?! Выгонит он меня, как того полковника. И, мне кажется, я нашелся – быстро ответил:

– Все мы у вас служили, товарищ маршал.

И тут же подумал, что не вру, ведь Жуков был заместителем Верховного Главнокомандующего, и все мы действительно были его подчиненными. Не знаю, понял ли он мое затруднение и хитрость. В глазах его мелькнула какая-то лукавинка. Он сказал:

– Давай докладывай, что у тебя там…

Я коротко, очень коротко (учел печальный опыт предшественника) изложил результаты своей проверки.

Жуков слушал внимательно. Когда я закончил и встал, маршал тоже поднялся, вышел из-за стола, протянул мне крупную, но уже мягкую руку и сказал:

– Будь здоров, разведчик, – и очень хорошо, по-доброму, улыбнулся. Я вышел окрыленный. На всю жизнь мне запомнилась эта встреча.

В коротком разговоре за несколько минут, мне кажется, очень ярко проявились особенности его характера: и грубоватость, и прямота, и нетерпимость к болтовне, и серьезное отношение к делу, и уважение к боевому офицеру, и, наконец, добрейшая улыбка, свидетельствующая о его человечности».

Находясь на Урале, Жуков, как рассказывали окружавшие его люди, находил время, чтобы постоянно бывать в театрах и на концертах. И хотя особой любви к искусству за маршалом вроде бы не водилось, но он обратил внимание на то, сколь блестяще курсант Свердловской спецшколы ВВС Штоколов исполнил «Грустные ивы» М. Блантера и «Эх, дороги» О. Новикова. И не только похвалил, но и обмолвился: «Таких, как ты, в авиации много, а тебе надо петь». И издал приказ: «Курсанта Штоколова Б. Т. направить на дневное отделение консерватории».

С легкой руки Жукова несостоявшийся авиатор Штоколов стал знаменитым певцом, звездой сцены.

Возвращение на вершину

Тем временем постепенно улучшалось отношение Сталина к опальному маршалу. Весной 1950 года Жуков баллотировался на выборах в Верховный Совет СССР, в марте 1952 года был избран кандидатом в члены ЦК КПСС.

В различных источниках встречаются многочисленные упоминания о том, что Сталин, намереваясь начать новую чистку (убрав и Берию), собирался вернуть Жукова из Свердловска, где тот командовал войсками Уральского военного округа, и назначить в Москве на более ответственный пост. Документальных подтверждений этому нет, но уже начиная с 1950 года началось смягчение опалы Жукова. В этом году он был избран депутатом Верховного Совета СССР (Жукова выдвинул кандидатом в депутаты Ирбитский мотоциклетный завод).

В 1951 году Жуков был включен в состав советской правительственной делегации, посетившей Польшу. 22 июля 1951 года газета «Правда» опубликовала следующее сообщение:

«ВАРШАВА, 21 июля. (ТАСС). Сегодня в Варшаву прибыла советская правительственная делегация на празднование Дня возрождения Польши. В состав советской правительственной делегации входят заместитель председателя Совета Министров СССР тов. В. М. Молотов – глава делегации, Маршал Советского Союза Г. К. Жуков и посол СССР в Польше тов. А. А. Соболев.

На польско-советской границе советскую делегацию встретили заместитель председателя Совета Министров Польской Республики Минц и министр иностранных дел Скшешевский. При встрече на границе в честь делегации был выстроен почетный караул.

На Варшавском вокзале советскую делегацию встречали члены правительства Польской Республики во главе с председателем Совета Министров Польши Циранкевичем, маршал Польши Рокоссовский, члены Политбюро ЦК Польской объединенной рабочей партии, посол СССР в Польше А. А. Соболев, послы и посланники стран народной демократии в Польше.