Жуков
Шрифт:
К 5 декабря войскам Западного фронта удалось остановить немецкие войска на правом и левом крыльях. Недосягаемой для него оказалась не только Москва, но и Тула. За двадцать дней противник продвинулся на 80–110 километров, но для дальнейшего наступления сил у него не было. Войскам Западного фронта под руководством Жукова удалось окончательно остановить мощнейшую группировку врага, что означало провал его последней попытки захватить столицу.
«Наступление на Москву провалилось, — писал Гудериан. — Все жертвы и усилия наших доблестных войск оказались напрасными. Мы потерпели серьезное поражение, которое из-за упрямства Верховного командования привело в ближайшие недели к роковым последствиям. Главное командование Сухопутных войск, находясь в далекой от фронта Восточной
В ходе подготовки к контрнаступлению Западному фронту в конце ноября и в начале декабря были переданы 9 стрелковых и 2 кавалерийские дивизии, 8 стрелковых и 6 танковых бригад, 10 отдельных танковых батальонов, 1-я ударная, 20-я и 10-я армии из резерва Ставки ВГК.[273] К началу контрнаступления войска Западного, Калининского и Юго-Западного фронтов насчитывали около 1,1 миллиона человек, 7652 орудия и миномета, 774 танка и 1000 самолетов. Группа армий «Центр» имела 1,7 миллиона человек, около 13 500 орудий и минометов, 1170 танков, 615 самолетов.[274] Противник превосходил советские войска в личном составе в 1,5 раза, в артиллерии — в 1,8 раза, в танках — в 1,5 раза и уступал им только в авиации — в 1,6 раза. Это соотношение сил и средств показывает, что Жуков шел, причем прекрасно сознавая это, на большой риск, тем более что качество подготовки поступивших на фронт войск было весьма невысоким вследствие их недостаточной обученности, сколоченности и оснащения.
Но это был продуманный риск. Жуков учитывал отсутствие у противника оперативных резервов, усталость немецких солдат, проблемы материального обеспечения германских войск в условиях суровой зимы, а также то обстоятельство, что ударные силы противника находились на рубежах, не подготовленных для отражения встречных ударов. Учитывалась и благоприятная конфигурация линии фронта, позволявшая нанести удары по флангам немецких группировок.
Георгий Константинович в эти дни даже предположить не мог, насколько прав он оказался в своих прогнозах. Как оказалось, немцы выдохлись настолько, что сами уже собирались предпринять отход. 5 декабря штаб группы армий «Центр» направил боевое распоряжение командующим 4-й армией, 4-й и 3-й танковым группам:
«На случай, если последует приказ на частичный отрыв от противника и на занятие обороны, группа армий устанавливает следующий общий рубеж: Нарвские пруды — течение р. Москва до Каринское — Истринское водохранилище — Сенежское озеро — район восточнее Клин — левый фланг 36-й моторизованной дивизии в районе Волжского водохранилища… Начало отхода, для которого, по расчетам группы армий, потребуется две ночи, возможно, будет намечено на вечер 6 декабря, о чем будет сообщено в особом приказе… Пока речь идет только о подготовке к предполагаемой операции, поскольку решение фюрера по этому вопросу еще неизвестно».[275]
На следующий день это распоряжение было подтверждено:
«Предполагавшийся отход на рубеж, намеченный в приказе штаба группы армий… от 5 декабря 1941 г., будет проведен в жизнь. О времени начала отхода и промежуточных рубежах будет сообщено дополнительно.
…Немедленно начать подготовку к отступлению, а также разрушению всех объектов на территории, оставляемой противнику».[276]
Впоследствии Жуков свое мнение по поводу решения немецкого командования высказал Константину Симонову: «Сейчас в истории Великой Отечественной войны давно стал общеизвестным тот факт, что к началу нашего контрудара под Москвой немецкие войска уже получили приказ на отступление…Говорить об этом было не принято. Хотя, казалось бы, то обстоятельство, что немцы еще до наших контрударов были поставлены упорством нашей обороны в критическое положение, вынуждавшее их к отходу, ничуть не приуменьшало заслуг нашей армии, скорей наоборот. Но, видимо, такое изложение подлинных исторических
событий казалось тогда менее героическим, и было принято говорить, что мы нанесли свой контрудар по немцам, еще продолжавшим рваться к Москве. Как выяснилось потом из документов, в ту ночь, когда мы начали свое наступление, Браухич уже отдал приказ об отступлении на реку Нара, то есть он уже понимал, что им придется отступить, что у них нет другого выхода».[277]Памятуя опыт боев на Халхин-Голе, все передвижения войск перед наступлением Жуков осуществлял, как правило, ночью, а если днем, то только в сложных погодных условиях — снегопады и разыгравшиеся вьюги благоприятствовали этому. Кроме скрытности нужно было использовать элемент внезапности и быстроты — промедление пошло бы на пользу лишь противнику. Поэтому пауза для перехода от обороны к контрудару абсолютно исключалась. Замыслы удались, фон Бок оставался в неведении.
2–4 декабря каждой армии были определены конкретные задачи.
1-й ударной армии Кузнецова предстояло сначала освободить из окружения группу войск генерала Захарова, а затем наступать в направлении Клина и во взаимодействии с 30-й армией справа и 20-й армией слева разбить клинско-солнечногорскую группу противника.
Командарму 30-й армии Лелюшенко было приказано нанести главный удар в обход Клина с севера, а вспомогательный — в направлении Ново-Завидовского и Рогачева.
20-я армия Власова должна была овладеть Солнечногорском, обойдя его с юго-запада и севера.
Предполагалось, что действующая слева от нее 16-я армия Рокоссовского правым крылом наносит удары на Вересково и Жилино, а левым флангом выходит на линию Крюково, Бакеево, Ефремово, Истра и в дальнейшем продвигается на Истринское водохранилище и реку Истра.
Взаимодействуя правым крылом с 16-й армией, 5-я армия Говорова нацеливалась выйти на линию Котерево, Лукино, Ивашково, Рыбушкино.
На южном крыле фронта 10-й резервной армии Голикова предписывалось нанести главный удар в направлении Михайлов, Сталиногорск, вспомогательный — через Серебряные Пруды — в направлении Венев, Жураково.
В приказе от 4 декабря Жуков обращал «особое внимание командармов на боевое обеспечение своих действий, а именно:
а) тщательно организованную и непрерывно работающую разведку и наблюдение за полем боя;
б) постоянную противотанковую оборону днем и ночью, особенно флангов и тыла войск;
в) хорошо организованное управление частями в звене рота, батальон, полк, дивизия;
г) постоянную заботу о людях, их отдыхе, подъеме духа, обеспечение теплой одеждой, питанием и боеприпасами».
4 декабря у Жукова произошла очередная серьезная стычка со Сталиным. Верховный позвонил в штаб Западного фронта, когда там проходило совещание командующих армиями. «Жуков находился в напряжении, — вспоминал Н.Казьмин, офицер для поручений при Жукове. — Во время разговора со Сталиным у Жукова лицо стало покрываться пятнами и заходили на щеках желваки. Это уже было не к добру и предвещало ссору. Выслушав Сталина, Жуков отпарировал: „Передо мной 4 армии противника и свой фронт. Мне лучше знать, как поступить. Вы там, в Кремле, можете расставлять оловянных солдатиков и устраивать сражения, а мне некогда этим заниматься“. Верховный, видимо, что-то возразил Жукову, который потерял самообладание и выпустил обойму площадной брани, а затем бросил трубку на рычаг. Сталин после этого не звонил сутки. Позвонил 5 декабря в 24 часа и спросил:
— Товарищ Жуков, как с Москвой?
— Москву я не сдам.
— Тогда я пойду отдохну пару часов».[278]
Георгий Константинович тоже упоминает о телефонном разговоре со Сталиным поздним вечером 4 декабря, но о ссоре речи не ведет. Однако, судя и по другим свидетельствам, конфликт все же был, хотя вряд ли в такой грубой и недопустимой форме.
На рассвете 5 декабря войска левого крыла Калининского фронта, а в 14 часов — и правого фланга 5-й армии Западного фронта нанесли удары по противнику. На следующий день на врага обрушились 30-я, 1-я ударная, 20-я армии правого крыла и 10-я и 13-я армии левого крыла Западного фронта.