Жулик: грабеж средь бела дня

– Голову даю на отсечение – все «рыжье» он перетащит к себе на квартиру, – заявил Жулик, продолжая удерживать бинокль у глаз. – Не оставлять же его тут…

– На какую квартиру? На ту, в которой он шифруется?

– Ни в коем случае. Именно на эту. Во-первых, все наверняка знают, что здесь он теперь не живет. Значит, ничего ценного хранить тут не может. А во-вторых, его «Опель», заслуженный ветеран автосвалки, не потянет триста килограммов груза. Да и риск нарваться на дорожных мусоров слишком велик. Главное в нашем спектакле – загнать под шкаф первую мышь. Что, собственно, и требовалось доказать.

– Что – доказать?

– Пи-иля, я тебе когда-то уже говорил, – с лукавой вкрадчивостью заулыбался Сазонов. – Для следствия главное – предъявы, они же улики. Радиоактивные червонцы – безусловно, улики. Вот эти улики он собственноручно и перетащит в свой дом. Что-то это мне уже напоминает…

– Как ты к нему из соседской квартиры меченые в прокуратуре баксы подбросил? – догадалась Рита.

– Только на этот раз меченые деньги он принесет к себе сам.

– А ты говорил, что ты на одной карте не играешь, – хмыкнула Рита.

– Карта уж больно козырная, – возразил Леха. – Грех на такой не сыграть… Ладно. Смотри, смотри, выходит…

…Все произошло именно так, как и предсказывал Жулик. Спустя минут десять Голенков действительно вышел из котельной. Мощная оптика позволяла рассмотреть выражение его лица – счастливое, удивленное и обескураженное одновременно. Видимо, бывший мент смутно подозревал какую-то подставу, но что это за подстава, пока так и не понял. Как бы то ни было, но пятидесятикилограммовые мешки он потащил именно к своему подъезду. Делал он это с такой скоростью и сноровкой, какой бы наверняка позавидовали большевики на первых ленинских субботниках.

Сазонов отложил бинокль на приборный щиток.

– Знаешь, Рита, все-таки немного несправедливо, когда столько денег принадлежит одному человеку, – молвил он с нарочито серьезным видом.

– Справедливо, когда принадлежит другому человеку?

– Ну зачем же так! У этого «рыжья» слишком много соискателей. Дядя Ваня, например… А я ведь тебе обещал, что алчность этой суки обязательно будет удовлетворена, – жестко улыбнулся Жулик и тут же защелкал кнопками мобильника, набирая номер «Находки». – Алло, Дядя Ваня? Да-да-да, ты не ошибся, это небезызвестный тебе Алексей Константинович… Как это какой? Сазонов. Дядя Ваня, я знаю, что ты считаешь меня подлецом и мерзавцем. Может быть, информация, которую я сейчас выдам, заставит тебя в корне изменить это мнение. Как это о чем? О царских червонцах. Я действительно позаимствовал одну золотую монетку у господина Мамрина и теперь желаю вернуть долг с лихвой. Считай, что «счетчик» я включил себе сам. Предупреждаю сразу: хочешь – верь, хочешь – не верь. Да что ты – неужели я, честный пацан, буду разводить самого «смотрящего», как ушастого кролика! Итак, запоминай, а лучше – записывай…

Честно поведав Михалюку о том, где теперь столь заинтересовавшее его «рыжье», Жулик заулыбался.

– Итак, минут через пять – второй акт нашего любительского спектакля: «Те же и Михалюк».

«Мерседес» Дяди Вани подъехал к подъезду даже не через пять, а через три минуты – от офиса «Находки» до голенковского дома было рукой подать. Естественно, «смотрящий» прибыл не один – его сопровождали верный Зондер и трое каких-то незнакомых Сазонову пацанов. Видимо, это были начинающие бандиты, сорванные паханом с рынка. Водитель остался у открытой дверки «мерса», а остальные, осмотревшись, двинулись в подъезд Голенкова.

Следующим собеседником Жулика стал узкоглазый бармен из забегаловки «Хайфон», расположенной в гастарбайтерской общаге на Гондоновке. На этот раз Леха был краток – надиктовав информацию о золоте, он попросил срочно передать ее Хьен….

Сазонов гнул свою линию с прагматизмом бульдозера и коварством скорпиона. Следующим его абонентом стал Миша Ермошин; проницательный аферист предвидел, что у блатного «каналы» наверняка накопилось немало вопросов ко всем действующим лицам, уже обозначенным в спектакле.

– Ну что – сейчас все мыши соберутся под шкафом, – улыбнулся Леха. – Надо пилить ножки…

Последним в длинном списке соискателей вьетнамского золота стал старший следователь Генеральной прокуратуры по особо важным делам, старший советник юстиции Александр Андреевич Точилин. Услышав знакомый голос «менеджера по озеленению», он страшно обрадовался, однако Леха и слушать его не стал.

– Хочешь представление к внеочередному званию? – перебил он. – Бери автобус СОБРа, оперов побольше и езжай по такому вот адресу… Бери бумагу, ручку и записывай. Успехов!

У голенковского подъезда, словно духи, материализовавшиеся под воздействием Лехиной воли, появлялись все новые действующие лица.

Сперва подъехал синий микроавтобус «Ниссан», набитый вьетнамцами. Затем появился Кадр – блатной киллер жил совсем рядом и потому пришел пешком. Не обращая никакого внимания на скопление машин у дома и даже на лимузин «смотрящего», он оценил лишь знакомый белый «Опель» и, сунув руки в карманы, исчез за дверью подъезда. И лишь минут через пять во дворе объявился фургон с зарешеченными окнами. Гармошки дверей раскрылись, и на асфальт, гремя кевларовыми доспехами, посыпались автоматчики. Тренированные бойцы быстро оцепили двор и, разогнав по подъездам посторонних, рассредоточились вдоль пятиэтажки.

Черная «Волга» с синим ментовским номером появилась через минуту. Из салона вальяжно вылез невысокий бородавчатый блондин и, сопровождаемый милицейским и прокурорским начальством, барственно подошел к командиру группы захвата. Камуфлированный гориллоид лакейски прогнул перед ним спину, выслушивая распоряжения. Спустя несколько минут бойцы ринулись в подъезд.

– Главное – быстро-быстро отпилить ножки, чтобы ни одна мышь не ушла, – хищно заулыбалась Пиляева.

– Вот мусора во главе с Точилиным это и сделают.

– Ну ты, Леха, прямо Станиславский какой-то!

– Спасибо, что не Виктюк!

– Нет, класс, просто класс! – восхищенно цокала языком блатнючка. – Пять баллов!

– Думаю, что оценку этому спектаклю даст прокурор, – завершил Сазонов, заводя двигатель.

– Прокуро-ор?! – неодобрительно протянула Пиля, припадая глазами к окулярам. – А зачем еще прокурор? Может, на этот спектакль еще и адвоката надо было пригласить?

– Не будем отягощать себя бюрократическими проволочками, – парировал Жулик. – Мне не нужен адвокат, который будет доказывать, что все эти граждане правы. Я и без адвоката знаю, что они не правы. Ну что – поехали?

Бежевая «шестерка» уже выезжала с автостоянки, когда на приборном щитке зазуммерил мобильник.

– Алло…

Это была Таня Голенкова.

– Лешенька, у меня целых две новости – хорошая и плохая, – произнесла она чуточку виновато.

– Давай плохую, – прищурился Леха, прикидывая, что же могло случиться.

– Александра Федоровна в роддом пошла. Я ее удержать пыталась – ни в какую. Говорит, мол, сегодняшнего дня только и ждала. Ты ведь сегодня разрешил ей к Лиде сходить?

– Ну да. А какая новость хорошая? – осведомился Жулик, останавливая машину перед шлагбаумом автостоянки.