Журнал 64

– Я коллекционирую старые публикации о центральной нервной системе.

Карл тщетно пытался подобрать соответствующее случаю выражение лица, и темноволосый Адонис улыбнулся.

– Да, странный объект коллекционирования, я знаю. Но теперь я дипломированный физиотерапевт и сертифицированный акупунктурщик, так что не так уж и странно.

– Мы познакомились две недели назад, когда у меня заболела шея. Помнишь, Карл, я не мог пошевелить головой?

Неужели когда-нибудь было такое, чтобы Мортен шевелил головой? Видимо, это прошло мимо него.

– Ты говорил с Харди? – спросил Мортен.

– Да, поэтому я сюда и спустился. Он упомянул о чем-то, что причинило ему, мягко говоря, жуткую боль. – Он обратился к Мике: – Неужели вы воткнули ему в глаз иголку?

Он попытался было посмеяться, но никто его не поддержал.

– Нет, просто я ткнул его в те нервы, которые, видимо, функционируют.

– И он отреагировал?

– Еще бы! – отозвался Мортен.

– Мы должны заставить Харди сесть, – продолжил Мика. – У него сохраняется чувствительность во многих частях тела. Точка на плече, две точки у основания большого пальца… Что очень обнадеживает.

– Обнадеживает? Каким образом?

– Я уверен, что никому из нас не понять, насколько напрягается Харди, чтобы стимулировать эти ощущения. Однако многое указывает на то, что если он продолжит свои усилия, то сможет двигать большим пальцем.

– О, большим пальцем! И что отсюда следует?

Мика улыбнулся.

– Все, что угодно. Контакт, работа, передвижение, возможность двигаться самому.

– Вы сейчас имеете в виду электрическую инвалидную коляску?

Далее последовала пауза, во время которой Мортен очарованно взглянул на свою добычу, а у Карла потеплела кожа и участилось сердцебиение.

– Да, и многое другое. У меня есть связи в области здравоохранения, а за Харди явно стоит бороться. Я абсолютно убежден, что в будущем его жизнь изменится кардинальным образом.

Мёрк погрузился в молчание, чувствуя, что пространство словно навалилось на него. Он не понимал, где находится и куда направить свой взгляд. Если говорить кратко, он был потрясен, как ребенок, вдруг понявший мир. Такое ощущение было ему почти неведомо, и он не нашел ничего лучше, как сделать шаг навстречу и притянуть к себе Мику. Он хотел поблагодарить его, но слова застряли в горле.

Затем почувствовал похлопывание по спине.

– Да, – сказал этот слетевший с небес ангел. – Я понимаю, что вы чувствуете, Карл. Очень, очень серьезные эмоции.

Слава богу, была пятница, а потому магазин игрушек на площади в Аллерёде еще вовсю работал. Самое время приобрести какую-нибудь ерунду для внука Моны, только не то, чем можно драться.

– Привет, – чуть позже поздоровался Мёрк с мальчишкой, стоявшим в коридоре у Моны и выглядевшим так, словно он был вполне в состоянии драться с кем угодно без каких бы то ни было вспомогательных средств.

Карл протянул ему подарок и увидел, что рука демоненка бросилась за добычей, как кобра в момент нападения.

– Отличные рефлексы, – прокомментировал он Моне, в то время как мальчик скрылся со своим трофеем, и привлек ее к себе настолько близко, что между ними не удалось бы протиснуться и травинке. Она необычайно приятно пахла и выглядела чрезвычайно аппетитно.

– Что ты ему подарил? – спросила Мона, целуя Карла.

Но он уже забыл обо всем, ведь ее карие глаза были рядом.

– М-м… кажется, игрушка называется «Флэт болл». Его можно сжать, как блин, а потом он разбухает в шар. На нем можно установить время… по-моему.

Женщина посмотрела на него несколько скептически, как будто бы уже представила себе, что Людвиг найдет новой игрушке такие применения, о каких Карл не мог даже помыслить.

Теперь дочь Моны Саманта оказалась более подготовленной и пожала ему руку, не бросая взгляды на нелестные части его тела.

У девушки были глаза матери. Как только кто-то посмел сделать из такой богини мать-одиночку, не мог он взять в толк. Эта мысль сохранялась у Карла ровно до того момента, пока Саманта не открыла рот.

– Надеюсь, сегодня у вас ничего не капнет в соус, – съязвила она и разразилась совершенно неуместным хохотом.

Карл попытался принять участие в веселье, однако особого резонанса ее смех у него не вызвал.

Они отправились к столу, и полицейский принял боевую готовность. Четыре таблетки, приобретенные в аптеке, положили конец кишечным коликам, и голова была совершенно свежая.

– Людвиг, – сказал он, – как тебе «Флэт болл»?

Мальчик не ответил. Возможно потому, что рот его был набит парой горстей картофеля фри.

– Первым же броском он вышвырнул мяч в окно, – ответила мать бесенка. – После еды пойдешь подбирать во двор, ясно, Людвиг?

Мальчик промолчал. Так что все же какое-то влияние можно было на него оказать.

Карл обратил взгляд на Мону; та лишь пожала плечами. Видимо, гость еще находился в процессе проверки.

– А когда в тебя выстрелили, из дырки в голове вытекло хоть немного мозгов? – поинтересовался мальчишка, прожевав еще две горсти фри и показав пальцем на шрам на виске у Карла.

– Самая малость, – ответил Мёрк. – Так что теперь я всего лишь в два раза умнее нашего премьер-министра.

– Значит, не так уж вы и умны, – проворчала его мать, сидевшая рядом.

– У меня хорошие математические способности, а у тебя? – проявил очередное любопытство ребенок, впервые посмотрев на Карла своими ясными глазами.

Видимо, между ними устанавливался контакт.

– Выдающиеся, – соврал Карл.

– Ты знаешь штуку про тысячу восемьдесят девять?

Подумать только, он назвал такое огромное число; сколько ему, интересно, лет? Неужели пять?

– Возможно, Карл, тебе понадобится листок бумаги, – вступила в диалог Мона и из ящика бюро за спиной достала блокнот и карандаш.

– Так, – прокомментировал мальчик. – Придумай любое трехзначное число и запиши его.

Трехзначное. Откуда, черт возьми, пятилетний набрался таких слов?

Кивнув, Карл написал 367.

– А теперь переверни его.

– Перевернуть. В каком смысле?

– Ну, теперь ты должен написать семьсот шестьдесят три, верно? Ты уверен, что у тебя не вытекло больше серого вещества, чем ты думаешь? – не вытерпела очаровательная мамаша.