Журнал «Если», 1996 № 02

— Быстрей же! — заорал Пеггол.

— Проклятая штука не включается! — в ответ закричал Рэднал. Он схватил немой радиофон. — Он сломан!

— Его сломали, — констатировал Пеггол.

— Как же его могли сломать, когда в комнате постоянно находились Глаза-и-Уши и милиция? — спросил Рэднал, не столько возражая Пегголу, сколько изливая миру свои тревогу и беспокойство.

Но у Пеггола был ответ:

— Пока одна из этих крепалганских шлюх расхаживала здесь без одежды — а они бегали туда-сюда всю ночь, — мы не обращали внимания на то, что делала в это время другая. Пять сердцебиений — и готово.

Рэдналу потребовалось бы больше пяти сердцебиений, но он не диверсант. Если Эвилия и Лофоса шпионки… Внутри у него все похолодело. Его использовали, его заставили поверить, что они заурядные развратные дурочки. Ему хотелось облить себя водой и отскрестись добела; казалось, он никогда не сможет отмыться.

— Надо проверить, как там ослы, — сказал Лием вез Стериз.

Он выскочил из дома и обежал вокруг догорающих жиролетов, рванул закрытую от песчаных крыс дверь… Раздался взрыв, полыхнул огонь: Милиционер упал.

Рэднал и Голобол бросились к нему. Одного взгляда было достаточно. С такими ранами Лием больше никогда не поднимется.

Гид осторожно вошел в хлев и сразу почувствовал неладное, но лишь сердцебиение позже осознал — тишина! Ослы не переминаются с ноги на ногу в своих стойлах, не жуют солому и вообще не подают никаких признаков жизни.

Он заглянул в ближайшее к выбитой двери стойло. Осел лежал, и его бок не вздымался и не опускался. Рэднал заглянул в следующее стойло, потом в следующее… Все животные были мертвы — кроме трех, которых вообще не оказалось на месте. Один для Эвилии, подумал гид, второй для Лофосы и третий для их припасов.

Нет, они не дурочки…

— Это я дурак, — сказал он вслух и бегом направился в дом сообщать дурные вести Пегголу вез Менку.

— Да уж, ситуация, — покачал головой Пеггол.

— Хорошо еще, что через десятину прилетит группа следователей. Отправимся за беглянками на их жиролете. Кстати, там и пушка стоит; если не сдадутся — прости-прощай… О боги, надеюсь, они не сдадутся!

— Я тоже. — Рэднал склонил голову на бок и прислушался, на лице его возникло подобие улыбки. — Кажется, это шум жиролета? Почему раньше срока?

— Понятия не имею, — пробормотал Глаз-и-Ухо.

— Подождите-ка… понимаю! В Тартешеме попытались с нами связаться и, не получив ответа, выслали машину.

Шум мотора нарастал. Рэднал поспешил наружу встречать прибывающих. Черный силуэт жиролета казался огромным на фоне неба — как и намекнул Пеггол, это была военная машина, а не обычный транспортник. Пилот заметил огни, обозначавшие площадку, и пошел вниз.

Глядя, как аппарат идет к земле, Рэднал вспомнил вдруг Эвилию и Лофосу, со смехом бегающих по площадке… и теряющих пуговицы. Бросившись к посадочным огням, он отчаянно замахал руками:

— Нет! Нет! Подождите!

Слишком поздно. Поднимая клубы пыли, жиролет коснулся земли. Гид увидел вспышку под посадочной стойкой, услышал взрыв. Стойка сломалась, жиролет начал заваливаться на бок. Лопасти ударили в землю, раздался громкий треск, и что-то тяжелое просвистело мимо головы Рэднала. Еще бы чуть-чуть, и его голова тоже полетела бы прочь.

Жиролет упал, и его тут же охватило пламя. Из машины раздался крик. Рэднал хотел помочь экипажу, но не сумел сделать и двух шагов — не подпускал жар. Вскоре крики прекратились. В воздухе повис запах обугленной плоти. Машина продолжала гореть.

К Рэдналу подошел Пеггол вез Менк.

— Я пытался остановить их… — хрипло произнес гид.

— Вы сообразили раньше меня. Я не увидел опасности, и этот позор лежит на моей совести, — ответил Пеггол. — Там были мои друзья. — Он ударил себя кулаком по бедру. — Что теперь, Рэднал вез?

Теперь смерть, когда хлынут океанские воды, мелькнуло в голове у гида. Чисто автоматически он принялся перечислять очевидное:

— Ждем зари. Навьючиваем на себя воды столько, сколько сумеем унести, и идем на поиски пешком. Одного человека оставляем здесь — ждать, когда пришлют жиролет. Туристов отправляем вверх по тропе; может быть, они успеют спастись.

— Что ж, резонно, попробуем, — сказал Пеггол.

— Что-нибудь еще?

— Молиться, — добавил Рэднал.

Они хмуро кивнули друг другу, и в это время, пробившись сквозь кордон Глаз-и-Ушей, к ним подбежал Мобли, сын Сопсирка.

— Свободный вез Кробир… — начал он.

Рэднал закатил глаза и уже собирался призвать на голову лиссонесца ночных демонов, как вдруг осекся. Чуть помедлив, он произнес:

— Погодите-ка… Вы обратились ко мне правильно!

Фраза, по сути своей выражавшая вежливое удивление, прозвучала как приговор.

— Да. — Что-то определенно изменилось в Мобли. В свете горящих жиролетов он вдруг приобрел сходство… не с Пегголом вез Менком, потому что по-прежнему оставался коротконосым и смуглым, но с тем же типом людей, к какому принадлежал Глаз-и-Ухо — сильных, умных и быстрых, а не просто похотливых и фамильярных. — Прошу простить меня, свободный вез Кробир, за то, что я действовал вам на нервы — я должен был казаться никчемным безвредным болваном. Я действительно приближенный Принца: один из его Молчаливых Слуг.

Пеггол хмыкнул; он, очевидно, знал, что это означает. Рэднал догадался: что-то вроде тайной полиции.

— Да есть в этой проклятой группе кто-нибудь, кто не носит маску?! — вскричал он.

— Ближе к делу. Чего хочет Принц? — потребовал Пеггол.

— Принц, да ниспошлет ему Бог-Лев долгих лет, не желает затопления Низины. Мы, конечно, пострадаем не так, как Тартеш, — нам в конце концов принадлежит лишь маленькая полоска в ее южной части, — однако Принц опасается войны, которая неминуемо последует.

— Как Лиссонленд узнал об этом плане? — спросил Пеггол.

— От Моргафа, — ответил Мобли. — Островной король хотел, чтобы мы присоединились к нападению на Тартеш сразу после потопа. Но моргафцы отрицали, что план принадлежит им, и хранили в тайне, кто именно заложил звездную бомбу. Мы с самого начала подозревали Крепалганское Единство, но не имели доказательств. Вот одна из причин, почему я постоянно увивался вокруг крепалганских девиц. Вторая совершенно очевидна. — Он ухмыльнулся.