Журнал «Если», 1997 № 07
Шрифт:
— Стреляй, стреляй! — визг ударил по ушам, но тут тишина задушила все звуки.
В двух машинах, что стояли перед домом, на всякий случай оставили по одному бойцу. В той, что стояла поодаль, сидел коренастый парень, скучал, курил и ждал, когда братва разберется с лохами. Он не верил байкам, которые травили последние дни в их бригаде о придурке, нарезавшем ломтями четверых быков. Не верил слуху о том, что менты посходили с ума и шмонают все хавиры подряд, в поисках этого придурка. Не поверил он и своим глазам, когда стена дома вдруг треснула, леса рассыпались, как спички, а большой кусок фасада бесшумно отвалился и рухнул прямо на джип, стоявший у подъезда. Он не успел даже выругаться, увидев, как из пролома на улицу метнулась тень…
Гигантский тиранозавр прыгнул на крышу автомобиля, превращая все, что было под ней, в кровавую кашу. Потом он задрал чудовищную клыкастую морду к небу, понюхал воздух и огромными прыжками унесся в сторону
Владимир Губарев
БРИЛЛИАНТОВЫЙ ДЫМ
Невероятные приключения героев рассказа Зарубина не должны вводить в заблуждение трезво мыслящего читателя. Они рискуют жизнью (и смертью!) не из высоких побуждений и не во имя благородной цели.
Они авантюристы, искатели сокровищ, осквернители гробниц.
Поиск сокровищ всегда ассоциируется с чем-то увлекательным, будь то драгоценности кафрских королей, клад капитана Флинта, золото инков или библиотека Ивана Грозного. Но даже если сокровище будет найдено — не слишком ли высокую цену придется заплатить удачливым кладоискателям?
Что есть сокровища? Нечто, лежащее без пользы, но очень ценное, — золото, драгоценные камни, исторические реликвии, произведения искусства.
Мотив кладоискателя всегда один и тот же. Путь к легкому обогащению или славе, а часто к тому и другому. В обыденном сознании это аксиома. В свое время на археологических раскопках в Крыму мне приходилось отвечать только на два вопроса: «Много ли золота попадается?» и «Много ли нам платят?». Ни того ни другого и в помине не было, но подавляющее большинство не верило.
Так что оставим в стороне людей науки — археологов, которыми движет (пусть не всегда) тяга к расширению человеческих знаний о прошлом или настоящем.
Почему люди прячут самое ценное? Потому что боятся. Клады зарывают не от хорошей жизни. Закопанные горшки с монетами, сундуки с драгоценностями — признак переживаемой обществом смуты. Междоусобицы, гражданские войны, завоевательные походы (мало ли их было) рушили привычный уклад, заставляли людей бежать, бросив все. Вчерашние победители превращались в побежденных. Летом 1812 года свои ценности припрятывали русские, зимой того же года солдаты отступающей Великой армии Наполеона закапывали или бросали то, что не могли унести. Впрочем, первые клады в человеческой истории, конечно, не имели отношения к накопительству. Это были могилы.
Зарождение религиозных отношений привело к тому, что умершим мужчинам в могилы стали класть их любимое оружие, которое могло бы пригодиться в «краях счастливой охоты». Не удивительно, что уже в те времена находились люди, не согласные с тем, что весьма полезные вещи потеряны для общества.
По мере развития цивилизации «посмертное наследие» вождей, царей, жрецов приобретало черты того, что в наши дни принято называть сокровищами. Достаточно вспомнить гробницы фараонов, скифские курганы, набитые добычей ладьи выдающихся викингов. Но если первые фараоны — строители пирамид полагали, что и через тысячи лет к их усыпальницам будут испытывать почтение, то позднее великие завоеватели таких иллюзий не питали. Когда в 410 году в Калабрии умер король готов Алларих, его подданные нашли способ уберечь от осквернения могилу своего предводителя. Готы перегородили реку, а когда русло обнажилось, вырыли на дне огромную усыпальницу, куда опустили золотой гроб и огромное количество сокровищ, награбленных по всей Европе. Совершив положенные ритуалы, готы разрушили плотину, и река вернулась в свое русло. Всех участников похоронных работ перерезали.
Неизвестно место, где покоится в трех гробах, золотом, серебряном и железном, тело Атиллы, прозванного «Бичом Божиим», которое предали земле в Паннонии (нынешняя Венгрия) в 453 году. Естественно, живых очевидцев также не оставили. Когда умер Чингисхан, по месту захоронения «сотрясателя Вселенной» в безлюдной степи прогнали табун в 10 тысяч лошадей. И до сих пор по степям от Монголии до Каспийского моря гуляют легенды о том, что кровавый воитель со своими несметными богатствами покоится где-то рядом.
Кто ищет сокровища? Диапазон героев не столь велик. Людей, которые случайно что-то нашли, немало, вот только кладоискателями их вряд ли можно назвать. В основном это были завоеватели, воры, авантюристы, желавшие увековечить свое имя, или искатели приключений вроде Генриха Шлимана. Существует еще один тип кладоискателя, не столь романтичный, но все же распространенный, — профессионалы.
Строго говоря, кладоискательство как исторический феномен и начиналось с ограбления могил. Уже первые археологи, занимавшиеся раскопками в «Долине царей» в Египте, столкнулись со следами грабителей пирамид. Самым древним документально зафиксированным случаем такого рода стал судебный процесс времен Рамзеса IX (1142–1123 гг до н. э.), посвященный разбирательству, в ходе которого были названы даже имена грабителей: каменотес Хепи, художественный ремесленник Ирамун, крестьянин Аменемхеб, водонос Хамуас и негр-невольник Эенофер. На счету шайки было разграбление десяти царских гробниц, четырех жреческих и множества частных. Вот как сами злоумышленники описывали свое занятие: «Мы вскрывали гробы и срывали покровы, в которых они покоились… Мы нашли священную мумию царя… На шее у него было множество амулетов и золотых украшений, голова была покрыта золотой маской; священная мумия этого царя была вся покрыта золотом. Покровы мумии были внутри и снаружи вышиты золотом и серебром и выложены драгоценными камнями. С мумии фараона и его супруги сняли все ценное. Добычу поделили на восемь частей…»».
В подпольном бизнесе, развернувшемся более 3000 лет назад в Фивах, принимали участие представители практически всех слоев. Расхитители гробниц получали информацию от жрецов-предателей, а чиновники-взяточники, включая отцов города вроде «наместника западных Фив» Певеро, покрывали воров.
Фараоны, возводя свои монументальные сооружения, практически поставили указатели «копать здесь!»» для будущих искателей сокровищ.
Процесс разграбления гробниц напоминал игру в «казаки-разбойники». Защитникам религиозных идеалов приходилось многое перенимать из методов своих противников. Чем больше разлагалась система управления, тем яснее становилось, что единственный способ спасти обожествляемые мумии — опередить преступников. С грабежами боролись при помощи грабежей. Действия «спасателей» из числа жрецов и немногих честных чиновников требовали даже больше конспиративности, чем планы воровских шаек. Разведка у них должна была работать на высшем уровне. Ведь чтобы предупредить преступление, следовало добыть информацию о готовящемся святотатстве, выяснить, святилище какого фараона станет объектом их посягательства, подготовить новое убежище для усопшего царя. Мумию Рамзеса III трижды переносили с одного места на другое. Путешествовали Яхмес, Аменхотеп I, Тут-мес II и даже Рамзее Великий. Из-за нехватки надежных убежищ по нескольку царственных мумий помещали в одну гробницу. Так, Рамзеса II верховный жрец Амона сначала устроил в гробнице Сети I. Позднее обоих фараонов перепрятали в усыпальницу царицы Инхапи. В могиле Аменхотепа II оказалось в конце концов не менее тринадцати царских мумий. Вряд ли при жизни могущественные цари полагали, что найдут последнее прибежище в «братской могиле фараонов», высеченной в скале.
За долгие тысячелетия человеческой истории «могильный бизнес» не только не изжил себя, но, напротив, превратился в «профессиональный» способ обогащения. Сотни экспедиций, работающих в Африке, Латинской Америке, Азии находят огромное количество изделий из золота, серебра, драгоценных камней, а также скульптуры, культовые предметы древних цивилизаций. Оборот от нелегальной продажи частным коллекционерам находок только по Латинской Америке достигает десятков миллионов долларов в год. Естественно, что в финансировании экспедиций участвует и наркомафия. Зачастую в ряде африканских и латиноамериканских стран к кладоискательству прибегают противоборствующие группировки, чтобы раздобыть средства на военные действия против своих противников. Понятно, что найденные сокровища также реализуются на мировом «черном рынке».
По своему значению термин «кладоискатель» весьма близок к «завоевателю». Ведь не секрет, что авантюристы всех мастей отправлялись в новые земли, движимые жаждой богатств и славы. Крестоносцы в Палестине и Сирии пытали несчастных сарацин, выясняя, куда те спрятали свое достояние. Конкистадоры, разгромив империи ацтеков и инков, активно занялись поисками тех сокровищ, которые не удалось захватить с бою. Что ж, победители во все времена рассматривали достояние побежденных как свою законную добычу.
В ночь на 1 июля 1520 года, позднее названную «ночью печали», испанцы под командованием Кортеса уносили ноги из осажденного ацтеками Теночтитлана. Конкистадоры взяли с собой все, что могли унести. Ветераны не жадничали, а новички нацепили на себя все украшения, которые смогли поднять. И все-таки большую часть сокровищ Монтесумы, примерно 80 процентов, пришлось оставить во дворце. Когда Кортесу вновь удалось захватить Мехико, сокровища Монтесумы исчезли… Их судьба волновала несколько поколений кладоискателей, но до сих пор они найдены не были. Кстати, золото ацтеков так и не досталось испанскому королю: корабль с сокровищами на сумму 130 000 золотых кастальянос захватили французы.