Журнал «Если», 1998 № 01

Дальнейший путь к каюте Лори ведет «вниз», мимо складских и служебных отсеков. Каждые несколько метров коридоры дают новые ответвления, ведущие к другим каютам и жилым блокам. «Кентавр» представляет собой сложный лабиринт коридоров, что является одним из достоинств его конструкции.

Эрон подходит к небольшому холлу перед спальной зоной и видит над ящиком с папоротником рыжеволосую голову: как он и догадывался, Лори унесла поднос сюда. Однако он никак не ожидал встретить здесь Дона Парселла, увлеченно беседующего с его сестрой.

Ну и ну! Удивленно качая головой, Эрон пятится в еще один закоулок и устремляется к своему кабинету, шепча слова благодарности в адрес конструкторов корабля. Команда «Пионера» сильно страдала от стресса, порожденного чрезмерностью контактов между людьми. На «Кентавре» было найдено решение: увеличение не площадей, а альтернативных ходов, благодаря которым каждый может перемещаться по своей «орбите», ни с кем не сталкиваясь. Эрон считает, что цель достигнута; за эти годы он успел подметить, что каждый проложил себе по кораблю собственные маршруты. Кавабата, скажем, преодолевает расстояние между фермой и столовой невероятно сложным путем. Сам Эрон тоже проторил себе несколько троп.

В лазарете Брюс Янг развлекает беседой Соланж. Эрон появляется в тот момент, когда тот со значением демонстрирует ей пять растопыренных пальцев. Эрон догадывается, о чем речь.

— Еще пятеро утверждают, будто видели Тига?

— Пять с половиной. Половинка — это я: на этот раз я его только слышал.

— Ты слышал голос Тига? Что же он тебе наговорил?

— Он со мной поздоровался. Вообще-то я не возражаю. — Брюс пытается ухмыльнуться.

— А входят ли в твою пятерку Алстрем и Кавабата?

— Кавабата входит, Алстрем нет. Получается уже шесть.

Соланж поражена.

— Они хотя бы понимают, что на самом деле его не видели?

— Кидуа и Морелли — определенно нет. Легерски сомневается: говорит, что Тиг выглядел странно. Насчет Кавабаты не знаю: кто же разберет выражение на восточной физиономии? — Супербелка в своем репертуаре.

— Так… — Эрон тяжело вздыхает. — Если кому-то интересно, то меня с некоторых пор мучают кошмары. В последнем фигурировал Тиг. Он и со мной поздоровался.

Брюс щурится.

— Ты живешь в секции «Бета». Плохо дело!

— Плохо?

— У моей пятерки было кое-что общее, а ты все нарушаешь. Все они обитают в секции «Гамма», да еще вблизи оболочки.

— Понятно… — Эрон сразу схватывает, о чем толкует Брюс. Официальное название «Чайной розы» — «Гамма», поэтому секция над местом ее пристыковки к «Кентавру» тоже именуется «Гаммой». Сейчас стыковочный блок пустует.

— Скажи, Брюс, этот поводок тянется назад? Мы ведь вращаемся. Разведчик болтается сзади?

— Трос расположен под небольшим углом. Когда мы оттолкнули ракету, она уже вращалась вместе с нами.

— Значит, инопланетный организм находится как раз под теми, кому явилось видение Тига.

— Да. Но ты нарушаешь правило. У нас тут секция «Бета». А Алстрем еще дальше.

— Зато сам Тиг здесь, — подсказывает Соланж. — В «Бете», вместе с тобой.

— Это верно. — Эрон откидывается в кресле. — Но не занимаемся ли мы шаманством? Существует и ряд других общих факторов. Все мы давно живем в состоянии стресса, к тому же в настоящем доме с привидениями. Экипаж пережил две встряски: новость о прекрасной планете и появление настоящего инопланетянина, на которого нельзя взглянуть. Ты же видишь, что творится на корабле, Брюс: люди сияют, как рождественские елки. Надежда — страшная штука: с нею приходит страх, что мечта не осуществится. Если подавлять свой страх, он вырывается наружу в виде символа, а бедняга Тайгер всегда считался неудачником. Общие предпосылки настолько вопиющи, что остается удивляться, почему мы до сих пор не видим зеленых человечков.

Эрон удовлетворен: выясняется, что он сам верит в свои доводы. Они звучат весьма убедительно.

— К тому же теперь Тиг связан с этой инопланетной штуковиной.

— Как скажешь, док, — небрежно роняет Брюс.

— Да, я утверждаю, что у этого явления имеется достаточно причин. Знаешь правило «бритвы Оккама»?

— Знаю. — Брюс щелкает языком, вскакивает и переносит внимание на раздвижной стальной стержень на столе у Соланж. — Не забывай, Эрон, что старина Уильям в конце концов взялся доказывать, что нас любит Господь. Лучше я продолжу свой счет.

— Сделай одолжение, — хмыкает Эрон.

Брюс подходит к нему вплотную и говорит так, чтобы услышал один Эрон:

— Должен признаться, что я видел еще и Мей Лин.

Эрон не находит слов. Брюс кладет стержень на столик.

— Так я и думал, — сухо бросает Брюс и выходит.

Соланж подходит, чтобы забрать стержень, автоматически копируя жалобное выражение, которое видит на лице Эрона. У Брюса галлюцинация с Мей Лин? Но и это тоже ложится в канву теории Эрона.

— Что это за штука, Соли?

— Продление ручек секатора. К нему прилагается масса проводов. Кошмар!

— Ах, Соли! — Эрон заключает ее в объятия и снова ощущает, что жив. — Умница и красавица, красавица и умница! Ты так и пышешь здоровьем. Что бы я без тебя делал? — Он утыкается носом в ее ароматную плоть.

— У тебя накопились вызовы к пациентам, — ласково напоминает она ему, аппетитно колыхая бедрами.

— Господи, неужели обязательно прямо сейчас?

— Да, Эрон, обязательно. Подумай, как хорошо будет потом.

Эрон уныло отходит и берет чемоданчик. Вспомнив еще об одной своей обязанности, он незаметно для Соланж кладет туда две литровые фляжки.

— Первый — Бустаменте, — сообщает она, заглянув в книгу вызовов. — У него нервное перенапряжение.

— Лучше бы пригласить его сюда и сделать электрокардиограмму.

— Не придет. Так что постарайся. — Она называет еще двоих, которых Эрон уже посетил бы, если б не карантин. — И не забывай о сестре.

— Не забуду.

Закрывая чемоданчик, он в тысячный раз задается вопросом, знает ли Соланж о фляжках. А Коби? Уж Коби-то должен знать: он с первого дня не отходит от дистилляционного аппарата. Скорее всего, бережет свое тайное знание, чтобы потом шантажировать своего «босса». Сможет ли Эрон доказать, что не занимается тем, за что в свое время сам упрекал Коби?

— Пожалуйста, Эрон, записывай разборчивее.

— Обязательно, Соли. Ради тебя.

— Ха!

Ему очень хочется вернуться, но он заставляет себя подняться по трапу. Получается, что он опять приближается к каюте Лори. Дон наверняка давно ушел. Однако Эрон все равно сначала заглядывает в холл. Рыжая головка Лори… А вот и ее собеседник! Эрон отступает, но сперва определяет, что теперь Лори составляет компанию не Дон, а Тимофей Брон.

Эрон уныло бредет по холлам спального отсека. В кого превращается Лори — в мисс «Кентавр»? Какое право они имеют так досаждать его сестре, когда у нее еще не зарубцевалась язва? Разве они не знают, что ей предписан покой? Он — ее врач!.. Внутренний голос присовокупляет, что дело не ограничивается язвой. Если Тим не уберется через полчаса, Эрон вмешается. А что потом?