Журнал «Если», 1998 № 03
Шрифт:
— Неплохо… — протянул я.
— Ильмар, я сделала то, что ни одному летуну не удавалось, — ледяным голосом сказала летунья. — Долетела без посадки от Лиона до Сорренто.
Она обернулась, окинула меня негодующим взглядом:
— И это, по-твоему, просто «неплохо»?
— Хелен, я в этом не разбираюсь. Ты лучшая в мире…
Планёр тряхнуло.
— Держись крепче, — сказала Хелен. — Посадка будет жесткая, на Капри всего одна полоса. Видишь остров?
Остров я видел. Утопающий в зелени, весь застроенный, с желтыми полосками пляжей. Небольшой совсем остров, и мысль о
Планёр по плавной дуге огибал остров. Потом вдруг клюнул носом, резко пошел вниз. Земля все приближалась, а я никак не мог углядеть посадочную полосу. Казалось, что мы или врежемся в какое-нибудь строение, или бухнемся в море, или, в лучшем случае, сядем на кишащем людьми пляже…
Потом я увидел впереди, за низким белым забором, короткую каменную дорожку. Крошечный ангар, невысокая мачта с вяло болтающимся на ней конусом флюгера…
— Эх… — крикнула Хелен, когда планёр перемахнул над самым забором.
По полосе бежал, размахивая руками и торопясь убраться с нашего пути, голый мужчина. Загорал на каменных плитах, что ли?
Толчок, другой…
Планёр покатился ровнее, и я понял, что мы все-таки сели. Подергиваясь на стыках плит, планёр замедлил бег и остановился перед самым концом полосы. Видимо, не всем это удавалось — на крепких столбах перед забором была натянута прочная сеть.
— А, Ильмар? Неплохо? — сказала Хелен.
— Тебе надо было птицей родиться, — сказал я.
— Не хочу. Птицам это проще дается. Неинтересно…
К планёру бежал, подпрыгивая и на ходу застегивая штаны, загоравший мужчина. Глаза у него были растерянные, безумные; руки, когда он помогал Хелен выйти, тряслись.
— Почему полоса оказалась занята? — рявкнула Хелен с такой яростью, что даже я вздрогнул. — Почему нет наблюдения за воздухом, не подаются сигналы? Где старший по взлетному полю?
— Я старший, госпожа…
— Нет, ты не старший. Ты будешь драить полосу и чистить гальюн, когда выйдешь с гауптвахты. Две недели ареста!
— Есть две недели ареста…
Судя по тому, как перевел дыхание этот крепкий, мускулистый мужчина, он ожидал куда больших неприятностей.
Я выскочил следом за Хелен.
От башенки тем временем бежали, торопливо приводя в порядок форму, люди. А с самой башенки вдруг взвились в небо две зеленые ракеты.
— Спохватились… — Хелен покачала головой. — Что, бездельники, может, мне взлететь и сесть снова, по правилам?
Она вдруг засмеялась.
— Пошли… А вам привести планёр в порядок, поставить толкачи! Машина должна быть готова к взлету в любую минуту!
Глава пятая,
в которой я не удивляюсь чудесам, но поражаюсь простым вещам.
О Миракулюсе слава идет по всей державе. Да и чужеземцы сюда постоянно наведываются. Я-то, конечно, не верю всему, что говорят о Стране Чудес. В Миракулюс одна плата за вход такая, что можно неделю на итальянском побережье отдыхать. Но мы вошли бесплатно, туристы на планёрах не летают.
Мы вышли со взлетного поля — на воротах, ведущих в Страну Чудес, даже не было охраны.
За
воротами оказался небольшой парк. Посыпанные песком дорожки, фонтанчики и беседки… Гуляли люди — причем порода у всех на морде написана. Ясное дело, кто же сможет заплатить двадцать пять марок за вход, кроме аристократа или богатого купца?— И это хваленый Миракулюс? — спросил я. — В любом городе таких парков…
— Ильмар, ищи кафе. Есть хочу ужасно.
На нас никто внимания не обращал. Хелен в своей яркой форме не выделялась среди многочисленных дам в дорогих туалетах. Да и я тут оказался не единственным представителем богемы — у мраморной ротонды художник, одетый почти как я, рисовал портрет главы семейства. Я торжественно раскланялся, получил в ответ вежливо-холодный поклон, и мы прошли дальше.
По широкой аллее, выложенной шестигранными каменными плитами, мы пошли сквозь редеющий парк. Сквозь деревья проглядывали какие-то здания, причудливой архитектуры и совершенно немыслимые по богатству. На миг я даже остановился, когда сообразил, что сверкающее будто алмаз здание целиком построено из стекла и стали!
— Хелен!
— Что? А…
Она улыбнулась.
— Это Хрустальный Дворец. Красиво, да?
— Дюжина без одного… Хелен, я думал, это вранье!
— Этот дворец посетило столько народа, что он небось трижды окупился. Миракулюс не только место для показа мощи Дома — это еще и очень прибыльное предприятие.
— Сходим туда?
— Сначала обед!
Я с трудом оторвал взгляд от сияющего в солнечных лучах Хрустального Дворца.
За спиной раздался странный неприятный шум. Обернувшись, я увидел вереницу громыхающих повозок, маленьких, будто рудничные вагонетки, движущихся по аллее. Из передней валил вверх дым, но никого это не пугало. Раздавались временами детские и женские повизгивания, но скорее восторженные, чем напуганные. Во всех вагонетках, кроме самой первой, чинно сидели на скамьях люди. В первой, положив руки на торчащие вверх рычаги, гордо стоял молодой парнишка в ярко-оранжевой форме.
А самое странное, что повозки двигались сами. Никаких лошадей!
— Хелен, смотри!..
Летунья оттащила меня к обочине. Повозки, соединенные тросами, прогрохотали мимо. Парень в оранжевой форме покосился на нас и дернул за длинный рычаг. Из медного котла за его спиной с ревом вырвалась струя пара. Пассажиры привычно завизжали.
Я уже понял, что передо мной паровая повозка. Штука, конечно, забавная, но бесполезная.
— Игрушки, — равнодушно сказала Хелен.
Понятно, что игрушки. И все же… восхитительные игрушки.
— Большая пицца — вот что сейчас мне нужно. И стакан апельсинового сока… — Хелен потянула меня с аллеи. — Вон, гляди…
У круглого павильончика толпился народ, вокруг были расставлены на траве плетеные столики. Запах горячей еды мог привести сюда даже слепого.
Я взял две пиццы, стакан сока для Хелен и бокал белого вина себе. Мы сели за столик в сторонке, молча принялись за еду. Поглядывая по сторонам, я заметил, что в толпе есть несколько охранников в штатском. Выдавал их взгляд — внимательный, профессиональный, оценивающий, цепкий…