Журнал «Если», 1998 № 07

— Я пошел спать. И не делай больше никаких глупостей, прошу тебя.

…Ночью ему снились странные сны о синих реках, в которых мелькают торпедообразные серебристые тела, о берегах, покрытых зеленой растительностью, о тенистых заводях и прогретых солнцем плесах.

Проснулся он от странного ноющего ощущения во всем теле. Комбинезон, до того сидевший как влитой, почему-то распирало в груди и резало под мышками, зато вокруг талии ткань собралась, образуя складки, казалось, только для того, чтобы еще сильнее натянуться на бедрах.

Он в ужасе прошелся руками по телу: прежде безупречное, гладкое, оно изменилось — мало того, он нащупал на груди какие-то странные, набухшие выпуклости. Полупрозрачная стенная панель давала лишь смутное отражение, но и этого было достаточно, чтобы понять: опасения оправдались — его фигура как-то странно преобразилась.

Джон по-прежнему сидел в крохотной рубке, жадно глядя на экран, на котором проступали созвездия — незнакомые, но почему-то тревожно узнаваемые. При звуке шагов компаньон повернул голову, и джон увидел, что и тот изменился… Правда, как-то по-другому: стал выше, стройнее, плечи его раздались, мускулистая шея выпирала из воротника комбинезона.

— Что происходит? Куда ты нас затащил? — завопил он и понял, что голос тоже изменился — звучал тоньше и нежнее, а вопль напоминал, скорее, пронзительный визг.

— Домой, — ответил тот глубоким, низким басом.

— Что с нами делается, великое небо! — И он — она — заплакала, давясь слезами и больше не стыдясь их.

— Домой! — повторил Джон. — Погляди! — На экране появился мерцающий голубой шарик, он рос, постепенно заполняя обзор.

— Это — Земля? — Она жадно вглядывалась в смутные очертания материков, в синие, фиолетовые, зеленые моря, в которых играло солнце. — Неужели это не выдумка? Не легенда?

— Нет, — покачал головой Джон, — не легенда. — И нерешительно поглядел на нее. — Послушай… Ведь я так и не спросил… Как тебя зовут?

— Кэти, — всхлипнула она, утирая слезы.

— Кэти… — повторил он. — О, Кэти…

Гордон Диксон, Челси Квин Ярбро Сошествие на планету обреченных

I

Обычно даже самые важные шифрограммы принимали радисты. В экстренных случаях их доставляли бамперы— четырехрукие киборги, получившие прозвище «крепколобые».

Однако на сей раз с пакетом, содержащим приказ командующего флотом, на «Семпер-Ригель» явился специальный нарочный — молоденький лейтенант, совсем недавно прибывший на службу прямехонько из Средоточия, столицы Магникейтской Федерации.

Краснощекий, бравого вида блондин явно гордился свеженькими нашивками Младшего Блюстителя и нес свою миссию с важностью невероятной.

По стандартному земному времени была глубокая ночь. Однако дело отлагательства не терпело, и денщик-бантер немедленно отправился будить командира звена.

Гильярд Фейрборн спросонья разорался на киборга, потом осекся, вздохнул, поскреб густую светлую шевелюру и стал, кряхтя, выбираться из постели.

На борту этого огромного корабля, настоящей «летающей крепости», он чувствовал себя не в своей тарелке. Никак не мог привыкнуть. Как славно на родном и милом сердцу «Ямапункте»! Скромных размеров скиммер класса «Главус», сорок шесть Младших Блюстителей. Быстрей бы вновь очутиться на этом уютном скиммерке!

А на исполинском «Семпер-Ригеле» Гильярд Фейрборн терялся, переставая чувствовать себя хоть сколько-нибудь важным лицом, командиром звена из шести скиммеров. Экипаж «летающей крепости» — несколько тысяч человек. Это не умещалось в его голове.

Здесь Фейрборн был «одним из» — затерянным в толпе офицеров, равных ему по званию или даже выше.

«Нет, если по совести, — думал он, — то лучшие корабли — это привычные, принадлежащие Старшим Блюстителям петарды первого класса с экипажем в сто пятьдесят шесть человек. Крупнее и строить не стоит».

Бантер расплывался перед глазами. Фейрборн мрачно щурился на своего биоэлектронного денщика.

Пакет от командующего флотом — с нарочным и в такой час — не сулил ничего, кроме неприятностей.

— Ну что там? — пробубнил Фейрборн.

— Не могу знать, сэр, — гаркнул бантер. — Вся информация у курьера. Он не ввел меня в курс дела.

С этими словами бантер, ловко действуя четырьмя руками, достал из шкафа мундир и ботинки, тем самым дипломатически поторапливая офицера.

— Это срочно, сэр.

Фейрборн недовольно шмыгнул носом. Он давно подумывал отдать приказ переналадить «крепколобых» так, чтобы они не смели будить офицеров среди ночи.

— И что за нужда беспокоить именно меня, — проворчал он. — Есть же, наконец, командиры кораблей. Они бы мне с утра и доложили.

— Было велено доложить конкретно вам, сэр, — бесстрастно произнес бантер.

Фейрборн полузевнул, полувздохнул и покосился на часы.

— Нашли время для шифрограмм, — продолжал он ворчать. — Небось командиры скиммеров дрыхнут, меня одного подняли!

— Никак нет, сэр. Насколько я знаю, все пять капитанов сейчас присоединятся к вам.

При этом «крепколобый» держал мундир на одной из вытянутых рук.

— Приказано никого из личного состава «Семпер-Ригеля» не ставить в известность, сэр, — прибавил он.

— Ну и чудеса! — мотнул головой Фейрборн и тут же вскочил.

Ситуация не нравилась ему пуще прежнего. Уж очень все странно!

Что его разбудили — это полбеды. Настоящая беда, похоже, — этот посланец из Средоточия.

Фейрборн оттолкнул мундир и направился в ванную, по пути нудно ворча:

— Могли бы переправить приказ по быстрой связи на любой из скиммеров. А капитан утром передал бы мне содержание лазерограммы. Вот как надо, если по-умному. Какого черта посылать курьера за тридевять звезд?

— Не могу знать, сэр, — отчеканил «крепколобый». — Возможно, об этом следует спросить самого курьера, сэр.

Он заскочил в ванную раньше Фейрборна, включил душ и отладил температуру воды, зная обычные требования генерала.