Журнал «Если», 1999 № 04

— Я сожалею, — повторила она.

— Останься, — предложил он. — Хотя бы ненадолго. Ты ведь можешь себе это позволить. Я буду петь для тебя и покажу свой мир. — В его широко раскрытых темных глазах застыла просьба, почти мольба.

Шарра заколебалась.

— Ну… врата удается найти не сразу. Но, Ларен, потом я уйду. Я дала слово. Ты понимаешь?

Он улыбнулся и беспомощно пожал плечами.

— Да, конечно. Послушай, я знаю, где находятся врата. Тебе не придется их искать. Останься со мной на месяц. А потом я отведу тебя к вратам. — Он внимательно посмотрел на девушку. — Ты странствуешь уже очень давно, Шарра. Быть может, пришла пора отдохнуть.

Медленно, не спуская глаз с Ларена Дорра, она наслаждалась вкусом плода.

— Возможно, ты прав, — наконец проговорила она, тщательно взвешивая каждое слово. — И у врат меня, естественно, будет ждать страж. Ты мне поможешь. Месяц — это не так уж и много. В иных мирах мне приходилось задерживаться на годы. — Шарра кивнула, и на ее лице появилась улыбка. — Да, пожалуй, так я и поступлю.

Ларен легко коснулся ее руки.

После завтрака он показал ей свои владения.

Они стояли рядом на балконе самой высокой башни, Шарра в темно-зеленом, а высокий Ларен в сером. Они не двигались, Ларен Дорр вращал вокруг них свой мир. Потом он заставил замок взлететь над беспокойными волнами моря, из воды выглядывали змееподобные головы на длинных шеях и наблюдали за проносившимся мимо чудом. Он доставил их в огромную подземную пещеру, озаренную зеленым сиянием, где с бесчисленных сталактитов капала прозрачная вода, а отары слепых белых овец жалобно блеяли под крепостными стенами. Ларен хлопнул в ладоши и улыбнулся — в тот же миг вокруг них поднялись непроходимые джунгли; деревья расталкивая друг друга, устремлялись прямо в небо, землю устилал ковер из гигантских цветов самых причудливых оттенков, весело верещали взобравшиеся на крепостные стены клыкастые обезьяны. Ларен Дорр еще раз хлопнул в ладоши, стены мгновенно опустели а путешественники оказались на песчаном берегу бескрайнего океана, у них над головами парила громадная синяя птица с тонкими словно бумага, крыльями. Он показал ей это и многое, многое другое, а в конце, когда сумерки собрались накрыть мир темным пологом, Ларен вернул замок на вершину холма. И Шарра вновь увидела лес, где среди темных стволов нашел ее Ларен Дорр, и услышала знакомые стенания птиц-плакальщиц, порхающих среди прозрачных листьев.

— Здесь совсем неплохо, — заметила Шарра, обернувшись к нему.

— Верно, — ответил Ларен. Его руки лежали на каменных перилах, он не сводил глаз с раскинувшегося внизу леса. — Однажды я прошел его пешком с мечом за поясом и посохом в руках. Не раз испытывал я истинную радость, открывая новые тайны за каждым следующим холмом. — Он усмехнулся. — Много лет минуло с тех пор! Теперь мне хорошо известно, что лежит за каждым следующим холмом — еще один пустой горизонт.

Он посмотрел на Шарру и пожал плечами — характерный для него жест.

— Наверное, существует ад много страшнее, но этот — мой собственный.

— Тогда пойдем вместе, — предложила Шарра. — Отыщем врата и покинем твой мир. Существуют и другие Вселенные. Возможно, они не такие причудливые и красивые, но там ты забудешь об одиночестве.

Ларен вновь пожал плечами.

— У тебя все так простополучается, — равнодушно отвечал он. — Я уже давно нашел врата, Шарра. И тысячи раз пробовал через них проникнуть. Стражи не пытались удержать меня. Я делал не сколько шагов, передо мной на миг возникал другой мир, и вновь я оказывался в стенах своего замка. Нет, я не в силах отсюда уйти.

Она сжала его ладонь двумя руками.

— Как печально. Так долго жить в одиночестве. Должно быть, ты очень сильный, Ларен. Мне хватило бы нескольких лет, чтобы сойти с ума.

Он с горечью рассмеялся.

— О, Шарра!.. Я тысячи раз сходил с ума. Семеро исцеляли меня. — Он притянул ее к себе. Холодный ветер усиливался. — Пойдем. Мы должны быть в замке до наступления темноты.

Они вернулись в башню, поднялись в спальню, уселись рядом на постели Шарры, и Ларен принес поесть: черное снаружи и красное изнутри мясо, белый горячий хлеб и желтое вино. Они ели и вели беседу.

— Почему ты здесь? — спросила Шарра, запивая еду глотком вина. — Чем ты их оскорбил? Кем был раньше?

— Я почти ничего не помню. Иногда ответы приходят ко мне во сне, — ответил Ларен. — Но теперь я уже не в силах отличить, какие из них правдивы, а какие являются порождением безумия. — Он вздохнул. — Порой снится, будто я был королем, великим властелином в каком-то ином мире, а моя вина состояла лишь в том, что я сумел сделать свой народ счастливым. Мои подданные забыли о Семерых, их храмы пришли в запустение. Однажды я проснулся в своей спальне и обнаружил, что все слуги исчезли. А когда вышел наружу, оказалось, что растаял и мой прежний мир; не стало и женщины, которая делила со мной ложе.

Но меня посещают и другие видения. Часто я вспоминаю, что был богом. Ну, почти богом. Я обладал могуществом и даже создал собственное учение, которое отличалось от того, что проповедуют Семеро. Они боялись меня, но в одиночку справиться со мной не могли. Однако против семерых одновременно у меня не оставалось ни шанса на победу. В конце концов, они вынудили меня вступить с ними в бой, одержали верх и отправили сюда, оставив лишь малую толику прежнего могущества. Жестокая ирония судьбы. Будучи богом, я учил свой народ, что только объединившись, они сумеют победить тьму, а любовь, смех и умный собеседник помогут им в трудную минуту. Семеро лишили меня и любви, и смеха, и умного собеседника.

Но и это не самое худшее. Бывают моменты, когда мне кажется, будто я всегда жил здесь, что я родился в этом мире множество веков назад. И все остальные воспоминания посланы мне для того, чтобы заставить страдать еще сильнее.

Шарра не сводила с него глаз. Ларен Дорр смотрел в пустоту, в далекий мир печальных воспоминаний. Он говорил очень медленно, его голос походил на клубящийся туман, который скрывает предметы, окутывая пологом тайны далекий свет, который не суждено увидеть.

Ларен немного помолчал, и его глаза проснулись.

— О, Шарра, — взволнованно заговорил он, — будь осторожна. Даже твоя корона не поможет, если они решат объявить тебе войну. И бледный младенец Баккалон будет терзать тебя, Наа-Слас насладится твоей болью, а Саагаэль попытается отнять душу.

Шарра содрогнулась. Она взглянула на свечи и обнаружила, что те почти догорели. Как долго длился рассказ Ларена Дорра?

— Подожди, — сказал он, встал и вышел в дверь, которая появилась рядом с тем местом, где раньше было окно.

Как только село солнце, все окна превратились в глухой камень. Вскоре Ларен вернулся. У него на груди на кожаном ремне висел необычный инструмент из черного полированного дерева. Шарре никогда не доводилось видеть ничего подобного. Шестнадцать разноцветных струн, причем под каждой яркая полоса, инкрустированная в гладкое дерево инструмента. Когда Ларен сел, нижняя часть диковинного устройства осталась стоять на полу, а верхушка доходила ему до плеч. Он чуть тронул струны; вспыхнул свет, комната наполнилась звуками музыки, которые тут же стихли.