Журнал «Если», 2005 № 12

— Думаешь, со всеми идти надо? — спросил Саам.

— А что тут думать-то? — удивился Керби и подмигнул мне. — Вот и господин Острич так считает. В ваших горах головорезов небось хватает? А у нас компания опять же, вот с торговыми людьми задружились, а у них слуги крепкие.

— Проныра дело говорит, горцы здесь лихие, — вмешался в разговор Гинтар, но Беспалый только хмуро глянул в его сторону, и рыбак замолчал.

— С купцами, значит, задружились… — протянул Саам. — С купцами мы от любых разбойников можем отбиться. Может, они тоже хотят первыми в оазис попасть?

Тут уже Керби задумался, и ход его мыслей был для меня очевиден. Вдали от каравана меньше посторонних глаз, и если с купцами внезапно произойдет несчастье, то меньше будет проблем. При случае вдали от толпы проще вызвать транспорт, никто не помешает справиться с командой. Да и рыбаки, если пообещать им награду — не лишние руки и ножи, говорил взгляд техника.

— Ладно, поговорю с торговцами, — сказал я. — Если наберется еще человек пять или десять со своей прислугой, можно рискнуть.

— Да хоть пара купцов согласится, и то хорошо, — Керби выразительно посмотрел на меня. — С носильщиками и слугами как раз отряд небольшой составится. Много народу — опять будем ползти, а я так понимаю, что Сааму невтерпеж отсюда поскорей убраться. Пока большой караван не подошел, вот.

Техник внимательно посмотрел на свои пальцы и даже пошевелил ими, словно пересчитывая — все ли на месте. Гинтар отвел глаза. Мне показалось, что женщины Беспалого беззвучно прыснули в платки, которыми обвязывали нос и рот, предохраняясь от пыли.

— Ты сказал, что я боюсь? — спросил Саам бесцветным голосом.

— Я не говорил таких слов, — ухмыльнулся Керби. — Кого боятся-то? Твой папаша давно уже вернулся в деревню. Сейчас, наверное, браги напился и отдыхает в своем кресле. Браги бы и я попил холодненькой, — мечтательно сказал техник.

— Мне кажется, ты назвал меня трусом, — еще тише сказал Беспалый. — Давай вместо браги я напою тебя твоей кровью. Выясним, кто из нас боится. На кулаках, на палках или на ножах.

Запахло дракой. Судя по всему, Саам решил, что настало время показать, кто в нашей маленькой компании главный, а техник дал ему повод. Мне это не понравилось. Керби хоть и был на вид тщедушен, но я знал, что он вырос на улице и сумеет за себя постоять. Однако случись драка — набегут стражники, начнутся неприятности, и если старшины паломников увидят в этом дурной знак — кто знает, что они предпримут? Чем ближе к местным святыням, тем строже становятся нравы, дело ясное.

Драки, однако, не случилось. Чакмар, забросивший игру и с большим интересом ожидавший, когда техник и рыбак начнут выяснять отношения, вдруг ткнул пальцем в сторону холма и сказал:

— Вот этот дед, который вас искал!

А когда мы дружно обернулись, то увидели, что к нам приближается сам папаша Маас.

Глава 5

Со стороны могло показаться, что отец и сын ведут мирную беседу в окружении старых друзей. Да, в общем-то, так оно в конце концов и вышло. После перебранки, половину слов из которой я не понял, и оскорбительных жестов, понятных на любом конце Вселенной, они перешли к разговору внятному, полному упреков, но не угроз.

Я тихо радовался тому, что не пришлось пускать в ход кулаки и ножи, отбиваясь от настигшей нас погони, потом до меня дошло, что староста заявился по нашу душу один, без своих крепких помощников. Это меня насторожило. Я шепнул пару слов Керби, и на всякий случай мы вдвоем поднялись на холм.

Большой караван все еще был далеко, а на голых отрогах негде было затаиться. Когда мы вернулись обратно, отец и сын продолжали уныло перечислять обиды давних лет. Если они будут продолжать такими темпами, то к делам сегодняшнего дня подберутся разве что завтра утром. Но тут Маас вдруг бросил перечислять задарма съеденное и выпитое Беспалым и его дружками на третьей свадьбе старосты, сел на песок и захныкал, утирая слезы и сопли огромными мозолистыми кулачищами.

Неожиданное зрелище смутило меня, я снова принялся озираться, ожидая подвоха, внезапного нападения, но все тут же встало на свои места.

— Обидел, обидел папу, — бормотал старик, из грозного хозяина деревни внезапно превратившийся в дряхлую развалину. — Обокрал, унес единственное достояние. Не будет тебе моего благословения!

— Подавись своим благословением, — сквозь зубы процедил Саам.

— Я взял свое по праву старшего сына.

— И женщин увел, — плаксиво пожаловался староста Чакмару, который стоял рядом и, вытаращив глаза, пытался понять, что происходит. — Увел женщин, ведь увел же. А?

Мальчонка улыбнулся и сплюнул себе под ноги, вроде давая понять — ну, увел, так увел, что же теперь делать!

— Народ взбаламутил, — продолжал ныть старик. — Все решили, что ты новую деревню хочешь основать. За тобой молодые собрались уйти, а когда я запретил, взбунтовались.

Тут он замолчал и, понурившись, уставился в песок.

— Это что же, — сказал Гинтар. — Ты больше не староста, что ли?

— Помолчи, пока мы разговариваем, — нахмурил брови Саам.

— Да ладно… — весело протянул Гинтар. — Я так понимаю, что отца твоего сместили. Вот как оно повернулось!

Беспалый задумчиво посмотрел на Гинтара, но тот встретил его взгляд без робости. Потом глянул на отца и спросил:

— Выгнали из деревни?

— Эх-хе-хе! — только и вздохнул горестно бывший староста.

— Кто выгнал?

— Да эти двое, что остались. Я ведь к ним, как к родным сыновьям, а они! Ну, обменял их стариков на новые сети, так ведь не кому-нибудь отдал, а в хорошие руки, и недалеко, полдня ходьбы. А брата его оставил, хотя добрую цену предлагали, да-да, оставил. Такие неблагодарные чужаки. Сначала они молодых подбивали за тобой идти, а когда я велел запереть всех в сарай, эти двое меня связали, а потом решили, что никуда идти не надо, проще меня выгнать. И выгнали. Пинками, как вьюка паршивого.

Вот тут у меня в голове все сложилось, я схватился за живот и плюхнулся на узел, смеясь так, что эхо отдавалось от скал.

— Так это… так это братья Во… Во… Волковы тебя вышибли из кресла? Ну и дела!

Засмеялся Керби, хохотнул Гинтар, лишь только отец и сын мрачно наблюдали за этим весельем.

— Разве я не был добр ко всем? — сказал наконец староста, когда все отсмеялись. — Разве я не судил как должно и как можно? Но вот появляются два чужака-молокососа, и, что обидно, о, как обидно, почти вся деревня поддерживает их. Ладно бы молодые, они все глупы, но и старшие тоже сошли с ума и решили «жить по справедливости»… — последние слова он выдавил с такой брезгливостью, словно на губу ему вьюк наложил.

— Это как — по справедливости? — удивился Беспалый.

— А я почем знаю?! — огрызнулся старик. — Наобещали всем еды из кладовых, долю от продажи соуса и свободу. А девки-то, девки как перед ними стелились, тьфу!

— Зря мы сбежали, господин Острич, — весело сказал Керби. — Остались бы, сейчас вместе с Волковыми могли бы управлять Райской Рыбалкой. Может, вернемся?

— Управляй своей задницей, — старик злобно высморкался в сторону техника. — Из-за вас у меня все отобрали. Раз сбежали, говорят, значит, слаб, правит плохо, вот народ и разбегается. Так на сходе решили. Вернетесь, может, и простят вас. Побьют, но простят.