Журнал «Если», 2007 № 03
Шрифт:
Юрка огляделся — если за ним и подглядывали, то очень хорошо спрятались. Сев в прекрасное кресло, он улыбнулся — в таком можно круглыми сутками играть, и не почувствуешь усталости. Закинув в щель пять первых жетонов, он занес руки над клавиатурой. Начиналось счастье…
Целую вечность он не играл, но думал об игре, развивал свои мысли о системе, гарантирующей выигрыш, и все в нем вдруг ожило, все цифры, все соображения. Времени больше не было, вообще ничего не было — только полный восторг от поединка с автоматом.
Автомат оказался хитрым — сперва дважды вывалил по сотне жетонов в ответ на пустяковые ставки, затем
Захотелось пить, но он отложил телесные радости до полной и окончательной победы над автоматом. И она состоялась, эта великолепная победа! Юрка сгрузил в пластмассовую миску не менее килограмма жетонов, встал и задумался — ну и куда теперь это нести, на что менять? По экрану побежали слова, цифры, фигурки — опять включилась демоверсия. Юрка не мог спокойно смотреть на это издевательство — тот, кто внутри, знал, что игрок голоден и страшно хочет пить, но звал продолжить игру. Юрка принял вызов.
Жажда могла и подождать.
Это не зал, когда в трех шагах от автомата — бар с фантой и колой, пивом и коктейлями. За питьем нужно идти к Анатолию Петровичу, это — целая вечность. Ничего, еще один выигрыш — и можно отпустить себя, всего лишь один, чтобы показать треклятой технике, кто тут главный.
Юрка даже не сразу понял, кто это похлопывает его по плечу.
— Заигрался? — спросил Ариэль. — Хочешь, я тебе сюда ужин принесу?
Сперва Юрке стало неловко. Но Ариэль улыбался по-хорошему, с пониманием.
— Ты что будешь: просто бутики с чаем или куриную отбивную с картошкой?
Вопрос был нелепый — как же есть отбивную и одновременно играть, ведь обе руки заняты.
— Бутики, — сказал Юрка. — А с чем?
— С колбасой, конечно.
Это Юрке понравилось — бутик с колбасой держать удобно, особенно если колбаса толстая, вроде «докторской». А вот те, которые мастерила бабка, с кольцом помидора или крутого яйца, хуже всего — влажный помидор соскакивает с масла, яйцо же придерживать пальцем как-то неловко.
Вскоре Ариэль пригнал сервировочный столик с большой тарелкой бутербродов и ведерной кружкой горячего чая. Заодно приспособил к автомату настольную лампу. Он сделал это вовремя — еще немного, и в саду окончательно стемнеет…
— Но он же сумасшедший! — воскликнул Просперо. — Ты посмотри который час!
— Он просто игрок, учитель. И мы с вами это знали с самого начала.
— Ну, знали… Он что, и отлить не пойдет? Лужу в моем любимом кресле сделает?
— Надеюсь, до этого не дойдет. Но и до туалета он не добежит — скорее всего, к кустикам.
— Не понимаю… Он же тут ни на что свои жетоны не обменяет. Игра — ради самой игры? Где смысл?
Ариэль усмехнулся. Просперо не узнал в Юрке себя. Правда, таким он теперь бывал не часто — пора труда взахлеб и без единой мысли о вознаграждении для него миновала. Это была бестолковая пора, и созданные тогда
герои большей частью погибли, и десятины они тоже не платили — десятина в жизни Просперо появилась вместе с Ариэлем. Теперь мастер очень даже интересовался вознаграждением. Но случалось, что сутками не выходил из мастерской, воплощая в жизнь сущую ерунду — вот полтора года назад захотелось ему, чтобы у Эмбикоатля были втяжные уши, весь смысл которых в том, чтобы пугать собеседников. И Просперо сделал ему такие уши и неделю радовался, не желая отпускать героя на ту планету, где ему предстояло сражаться высоко в горах, возле месторождений фербеллиновых кристаллов. Просто разговаривал с Эмбикоатлем, следил за его ушами и хохотал, как младенец с новой погремушкой.Некоторое время они смотрели на огонек лампы в парке.
— А в этом что-то есть… — произнес Просперо. — Герой, который покоряет удачу. Не мышцы, а феноменальная интуиция… он видит на четыре хода вперед, даже когда сражается с машиной… Рыцарь Неумолимого Алгоритма! Вот кто это! Ариэль, подумай, в каком из миров может понадобиться Рыцарь Неумолимого Алгоритма?
— Во всех, учитель. Всюду идет игра, всюду нужен тот, кто обыграет врага.
— Хорошо. А потом? Он выиграет королевский трон, два трона, три трона, станет повелителем целой планеты — и что дальше?
— Не знаю, учитель. У нас еще есть время подумать об этом.
— Интуиция, интуиция… Откуда же она берется?
— У некоторых — врожденное свойство. Подсознание накапливает и обобщает информацию, потом выдает на поверхность результат.
— Слушай, это интересно… способность к классификации деталей… Я понял. Человек вводит себя в состояние транса. И включает механизмы работы с информацией, которые обычно спят. Вот что требуется… если вдуматься, Ариэль, что-то похожее я уже делал… для этого и картинки мельтешат…
— Да, учитель. В транс входить умеет капитан Трелони. И тогда он бегает по натянутому канату. Весьма полезно при абордаже — и противник теряет дар речи, когда видит одноногого канатоходца.
— Ты прав…
Просперо с интересом посмотрел на огонек. Он не видел Юркиного лица, не слышал Юркиного дыхания, но протянулась ниточка — он уже понимал, что происходит возле автомата.
— Поздно, учитель, — сказал Ариэль.
— Отключи ему электричество, пусть идет наконец спать.
— Нет, учитель, он должен наиграться.
— Ты полагаешь?
— Он должен устать до легкого умопомрачения. Иначе он не будет удовлетворен…
— А что вообще нужно, чтобы удовлетворить игрока? Мне казалось — выигрыш.
— Боюсь, что нет, учитель. Нужно сделать так, чтобы состояние поединка было для него непрерывным. А это невозможно.
— У него изменяется обмен веществ?
— Тоже не исключено.
— Хорошо, пойдем.
Просперо отправился в свою спальню, Ариэль шел следом, глядя в затылок типу, с которым был связан прескверными узами взаимной необходимости. Ариэль мог немало — он и управлять мастером выучился. Он умел договориться с любым человеком и с любым техническим устройством, он поддерживал надежную связь с такими мирами, о которых жители Земли и понятия не имеют. Просперо без него просто растерялся бы и опустил руки. Но один лишь Просперо имел силу и власть мастерить живых героев. Вся сообразительность Ариэля была тут бессильна — этого дара он был лишен изначально.