Журнал «Если» 2010 № 3

— Не в том смысл, — сказал я. — Согласно Фрейзеру, когда-то давным-давно у широкорота была жена-змея. Змея жила в водоеме и обычно вызывала дождь, плюя в небо, пока не покажутся радуга и облака и не пойдет дождь.

Перевод этого вызвал целую бурю чириканья и постукивания пальцами по лбам.

— Они говорят, — перевел Маккабби, — мол, покажи им, как птица совокупляется со змеей, и они принесут тебе сколько угодно воды, даже если придется на руках прыгать отсюда до гребаного залива Карпентария.

Подобное отношение угнетало.

— Я совершенно уверен, что такой почтенный антрополог, как Фрейзер, не стал бы лгать относительно их племенных верований.

— Если он родня тому Фрейзеру, который был у меня когда-то в приятелях, старому Блейзеру Фрейзеру, то он солгал бы о том, какая рука у него левая, какая правая.

— Нет, — непреклонно возразил я, — я проделал двенадцать тысяч миль, чтобы воссоздать этот обычай, и ничто меня не остановит. Теперь скажи Яртатгурку, пусть перестанет визжать, и перейдем к делу.

Маккабби удалось — при помощи большого батончика слабительного — убедить Яртатгурка, что церемония (сколь бы идиотской он по невежеству своему ее ни считал) не причинит ему вреда. Втроем мы отправились проверить прудик и с удовлетворением обнаружили, что он полон омерзительной бурой воды и достаточно глубок и широк, чтобы утопить наш грузовик. Оттуда мы направились в бескрайний буш.

— Для начала, — сказал я, — нам нужна змея. Живая.

Маккабби поскреб баки.

— Тут у нас загвоздка выйдет, Преп. Бингхи съели почти всех змей в пределах досягаемости. И атаковали их с безопасного расстояния — бумерангом или копьем. С местными гадами живьем никому встречаться не советую.

— Почему?

— Ну, у нас есть тигровая змея и шипохвост, а яд у них по замерам в двадцать раз мощнее, чем у чертовой кобры. Еще водится тейпан, а я сам видел, как лошадь пала через пять минут после его укуса. Есть еще…

Он прервался, чтобы схватить Яртатгурка, который попытался улизнуть. Указав в буш, Маккабби послал парня к горизонту с четкими инструкциями. Яртатгурк захромал прочь, нервно оглядываясь по сторонам и мрачно жуя свой батончик. Вид у самого Маккабби, когда мы последовали на некотором расстоянии за туземцем, был не самый счастливый.

— Жаль, что вашу сволочь Фрейзера нельзя за змеей послать, — язвительно бормотал он.

— Да ладно, — обнадежил я. — Должна же быть хоть одна неядовитая разновидность, которая послужит нашей цели.

— Ничто нашей цели не послужит, если сперва мы наступим на какую-нибудь из прочих, — ворчал Маккабби. — Будь я проклят, если это не самый идиотский…

Внезапно зашевелились кустики травы там, где мы в последний раз видели пробирающегося, согнувшись в три погибели, Яртатгурка.

— Поймал! Он поймал! — закричал я, когда туземец поднялся со сдавленным криком.

Яртатгурк четким силуэтом выделялся на фоне неба, но отчаянно боролся с чем-то огромным и бьющимся — ужасающее зрелище для любого взора.

— Чтоб я сдох! — с благоговейным удивлением выдохнул Маккабби. — Никогда не видел квинслэндского питона так далеко на западе.

— Питон!

— Да, черт побери! — с неподдельным восхищением отозвался Маккабби. — Двадцать футов, помяни мое слово.

Я уставился на ожившего Лаокоона. Яртатгурк почти скрылся под извивающимися кольцами, зато его хорошо было слышно. На мгновение я задумался, а не отхватили ли мы больше, чем сможем переварить, но решительно подавил это проявление малодушия. По всей очевидности, Господь следовал сценарию Фрейзера.

— Яртатгурк осведомляется, — негромко сказал Маккабби, — чего мы, мать нашу, ждем?

— Как, по-твоему, мы испортим магию, если поможем?

— Мы туземца испортим, если нет. Взгляни туда.

— Матерь божья, он кровью харкает!

— Это не кровь. Если бы ты только что сожрал четверть фунта слабительного, а потом тебя обнял питон, тоже захаркал бы.

Подобравшись к извивающемуся клубку, мы наконец сумели оторвать тварь от Яртатгурка. Потребовались титанические усилия всех троих, чтобы распрямить ее и не дать ей снова свернуться. Яртатгурк сделался почти таким же белым, как я, но храбро цеплялся за хвост питона (его било и мотало, иногда поднимая высоко над землей), а Маккабби держал голову, я же, обхватив похожую на бочку середину, тащил рептилию к прудику.

Пока мы до него добирались, нас всех неоднократно подбрасывало в воздух и швыряло друг мимо дружки, иногда нам удавалось разминуться, иногда мы сталкивались.

— Теперь, — умудрился прохрипеть я между конвульсиями змеи, — он должен… держать ее… ух!. под водой…

— Сомневаюсь, — услышал я голос Маккабби слева от себя, — что он согласится. — Теперь голос доносился откуда-то из-за спины. — Когда я крикну «отпускай!», — произнес он справа от меня, — топи его и змею разом! — раздалось у меня над головой. — Отпускай! ОТПУСКАЙ!

По команде каждый из нас занес свою часть питона над водой и отпустил. Тварь и несчастный Яртатгурк, болтавшийся как хвост летучего змея, исчезли в фонтанах жижи. И тут же прудик заполнился шипящей бурой пеной.

— Питоны, — просипел Маккабби, когда чуть отдышался, — ненавидят воду похуже кошек.

Все племя анула, как я теперь заметил, сгрудилось на противоположном берегу прудика и внимательно следило за происходящим округлившимися глазами.

— Если бы ты меня спросил, — сказал Маккабби, передохнув, — я затруднился бы сказать, кто кого удерживает под водой.

— Пожалуй, хватит, — постановил я.

Мы зашли в жижу по пояс и, после того как нас немного потрепало, исхитрились схватить скользкие кольца и вытащить рептилию назад на берег. Яртатгурк, как мы с удовольствием отметили, поднялся вместе с ней, зажатый в извиве хвоста.

В какой-то момент наша самодельная дамба рухнула. Грязевую известку понемногу размыла вода, которую дамба запирала всю ночь и все утро. Теперь же коловращение в прудике опрокинуло ослабленную конструкцию, и собравшаяся вода с шипением изверглась разом. Это, вероятно, усмирит истомившихся бингхи-бангхов ниже по течению, подумал я, если, конечно, первая великая волна не утопит всех до единого.

Купание поубавило змее прыти, но не намного. На этой стадии битвы, пока силились обездвижить переднюю часть твари, мы с Маккабби обзавелись многочисленными синяками и ссадинами. Яртатгурк мало чем нам помогал, так как совершенно обмяк и, зажатый в свободно мечущемся хвосте, был бит, как дубинка, об окрестные деревья и бугры.

— Пора ему ее убить, — крикнул я Маккабби.

Аборигена носило мимо нас, и Маккабби старался разобрать его едва слышное бормотание, но наконец доложил:

— Он говорит, ничто не может доставить ему большего удовольствия.