Журнал "Компьютерра" №705

Другой интересный фильм из того же ряда был показан не на кинофестивале, а на проходившем в Британии симпозиуме "Прощай, приватность". Грэм Харвуд (Graham Harwood), один из лидеров арт-проекта MediaShed, продемонстрировал аудитории несколько произведений, созданных как своего рода ответ искусства на формирование в обществе оруэлловской модели тотальной слежки. MediaShed - это что-то вроде свободного для всех пространства творчества, "free-media", где произведения искусства создаются из общедоступных вещей с минимальными тратами или вообще без таковых.

В рамках этого арт-проекта буквально с улицы были привлечены мающиеся бездельем подростки, которым предложили заняться чем-то более интересным, нежели бытовое хулиганство. Главная идея заключалась в том, чтобы перехватывать в эфире сигналы от множества видеокамер слежения и монтировать на основе этих фрагментов свое собственное кино.

Уже первый эксперимент оказался столь удачным, что ребят пригласили сделать нечто "более авторское" для фестиваля Futuresonic, специализирующегося на "искусстве для шоппинг-центров". И тогда родился фильм "Дуэлянты" ("The Duellists"). На роли была приглашена другая группа молодежи, увлекающаяся новомодной забавой под названием паркур (parkour) - нечто вроде "искусства достигать точку А из точки Б в кратчайшие сроки и с наименьшими затратами энергии" (эффектные образцы этого городского спорта можно видеть, к примеру, в последних фильмах про Бонда и Крепкого Орешка). В картине же "Дуэлянты" мастерам паркура для состязаний предоставили на три ночи помещение огромного торгового центра, а все происходящее было отснято с помощью 160 видеокамер слежения, управляемых с единого контрольного поста.

Самым же знаменитым на сегодня "фильмом видеонаблюдения", безусловно, стал коротенький и вроде бы невзрачный видеоролик, снятый американцем Бреттом Дарроу (Brett Darrow). Успев получить к своим двадцати годам неприятный опыт общения с грубоватой, мягко говоря, полицией, Дарроу решил "вернуть должок" и тоже установил видеокамеру (на приборную панель своей машины), дабы фиксировать диалоги со стражами порядка. Камера пригодилась очень скоро, ибо на одной из автостоянок юноша почему-то не понравился местному копу, который подошел и в резкой форме велел выйти из машины. На вежливый вопрос о том, в чем, собственно, дело, сержант разразился длиннющей грозной тирадой, обильно приправленной нецензурной бранью. По смыслу же речь сводилась к тому, что власть надо уважать и слушаться, а всякие зеленые засранцы, не умеющие это делать, быстро и надолго окажутся в тюрьме, поскольку у полиции всегда есть масса способов доказать вину кого угодно…

Выложенный в Сеть видеоролик с этой сценой тут же стал знаменитым, а столь опрометчиво выступившего сержанта с треском уволили, что наглядно продемонстрировало и волшебную силу искусства, и оригинальный способ борьбы с произволом властей.

МЫСЛИ: Слитно или раздельно?

Автор: Ваннах Михаил

Масштабы, темпы и стабильность технологического прогресса, и прежде всего в ИТ-сфере, не вызывают никаких сомнений. С ним все будет хорошо. А вот как все это отразится на людях? На тех единственных известных нам существах, которые полноценно, то есть в некоторых случаях разумно, могут перерабатывать информацию. Какая судьба ждет их?

Исток наук - полисы, то есть города-государства Древней Эллады. Именно там эстетические воззрения древних греков заставили их искать за явлениями природы упорядоченные законы. Но это именно исток. Современные курсы по истории естествознания относят этот период развития человеческой мысли к натурфилософии, к любомудрию, направленному на постижение природных явлений. Изощреннейшие философские системы Платона и Аристотеля, теории, такие как Евклида и Птолемея, совершеннейшие механизмы, такие как астрономический вычислитель, найденный ловцами губок, не породили научно-технической революции.

Почему? Один из вариантов ответа дает выдающийся российский философ Алексей Федорович Лосев. Ему, жившему, кстати, в советский период истории и знавшему о репрессиях не понаслышке, пришлось даже замаскировать свой монументальный труд по античной философии под "Историю античной эстетики". Так что воспользуемся этим для того, чтобы напомнить о громадном значении эстетического совершенства для эллинов.

Так вот, греческая мысль полисного, классического периода, согласно Лосеву, была принципиально ограниченной объективными условиями жизни рабовладельческого государства. "Что касается материи, то в связи с тем, что рабский труд без участия рабовладельца не создавал окончательного и целесообразного продукта (поскольку сам раб был не человеком, а только вещью), то и материя в античном смысле не была продукцией, а трактовалась только как потенция любых явлений действительности. Рабовладелец тоже не был человеком в собственном смысле слова, а был формообразующим принципом вещественно-телесной действительности" [Лосев А. Ф., История античной философии в конспективном изложении. (Эту карманную книгу можно горячо порекомендовать весьма занятым, а также честно ленивым читателям для знакомства с мыслью Греции.)].

Так лаконично, рассматривая проблемы формирования античной диалектики, Лосев рисует чудовищную бесчеловечность рабовладельческого государства. Полноценными людьми не являлись ни те, кто потерял свободу, ни те, кто ее отнял. И в двадцатом веке античная проблематика рабства вдруг снова стала актуальной. Рабы-кацетники производили ракеты V-2 штурмбанфюрера фон Брауна на подземных заводах рейхсфюрера Гиммлера. Рабы-зеки трудились в авиационных шарагах маршала госбезопасности Лаврентия Берии, как конструктора Туполев и Королев; строили атомные города за колючей проволокой…

Достижения науки воплощались в жизнь рабами. Но создали науку не рабы и не рабовладельцы. Ни являющийся и поныне образцом человеческой добродетели Сократ; ни склонные к Realpolitik и метавшиеся между тиранами и монархами Платон с Аристотелем. Для этого европейской цивилизации понадобилось пройти через Средневековье с его христианской, хоть порой и схоластической культурой.

"Совсем другое дело - средневековое мышление, в котором основной интуицией была не интуиция чувственного тела, а интуиция личности. Поэтому абсолютом здесь оказался не чувственно-материальный космос, но личность, которая выше всякого космоса и которая является даже его творцом и создателем. И какие бы совпадения мы ни находили между средневековым монотеизмом и античным пантеизмом, то и другое никогда не могут отождествляться, откуда и непроходимая пропасть между античным и средневековым мышлением" [Лосев А. Ф., История античной философии в конспективном изложении. (Эту карманную книгу можно горячо порекомендовать весьма занятым, а также честно ленивым читателям для знакомства с мыслью Греции.)].

Часто говорят (ну, скажем, блистательный мыслитель современности Умберто Эко с его весьма интересной статьей "Средние века уже начались"), что развитие прогресса может вернуть человечество в Средние Века. Рискнем пойти дальше и предположить, что прогресс при некоторых условиях может вернуть человечество к рабовладельческому обществу.

Рискнем?

А в таком предположении особого риска вообще-то и нет!

Эконометрия

Эконометрия (econometrics), эконометрика, наука, изучающая конкретные количественные закономерности и взаимосвязи экономических объектов и процессов с помощью математических и статистических методов и моделей.

Развитию этой дисциплины предшествовали работы Вилфрида Парето, предложившего уравнение гиперболы для характеристики распределения доходов населения (1897), термин "эконометрия" впервые использовал польский экономист П. Чомпа (1910), широко ввел в научный оборот норвежский экономист Р. Фриш (1926), и в 1930 году было создано Международное эконометрическое общество.

Дальше были работы Ч. Коббам и П. Дугласа, Р. Солоу, К. Арроу, создавших и обобщивших производственные функции, многофакторные корреляционные модели Я. Тинбергена, Л. Клайна, Р. Стоуна; межотраслевой баланс В. Леонтьева; линейное программирование Л. Канторовича и тысячи и тысячи современных работ.

Рабы не мы

Вот лауреат Нобелевской премии по экономике 1993 года Роберт У. Фогель.

В 1974 году он публикует сенсационную и даже скандальную книгу "Время на кресте" ("Time on the Cross: The Economics of American Negro Slavery"). В ней сухими и точными уравнениями эконометрики доказывается, что, вопреки расхожему мнению, рабство на хлопковых полях Юга Соединенных Штатов было вполне рентабельным на период Гражданской войны и оставалось бы таковым чуть ли не до 1950-х годов, до создания широкозахватных хлопковых комбайнов.