Журнал "Компьютерра" №771

Экран у Max 4G идеальный. В сравнении с экраном Touch Pro он слегка проигрывает в яркости и контрастности, однако лишний дюйм пространства (3,8 против 2,8) производит такую революцию комфорта, что мгновенно забываешь об утрате горстки люменов. Просмотр видео на Max 4G приятнее, чем на VGA-наладонниках предыдущих поколений (сказывается увеличенное разрешение экрана), никаких реальных лагов сверх того, что было на X51v с 16-мегабайтным видеоускорителем, не обнаружилось. Впрочем, признаюсь - специальной задачи "заморозить" экран Max 4G перед собой не ставил, ибо давно не пользую КПК для просмотра видео: для этой цели в моем мобильном зоопарке уже как год прописался Cowon Q5w.

О бонусах и экстрах. Функциональность традиционного наладонника в Max 4G дополнена фичами видео и фотокамеры, а также тюнером FM. Тюнер как тюнер, такой же, как и на остальных современных коммуникаторах. Что касается видео и фото, то они традиционно заточены на выполнение единственной задачи: увековечить харизму грабителя за мгновение до того, как он вас отрубит, дав битой по кумполу. Ни на что другое видео- и фотокамеры, встроенные в современные коммуникаторы, не годятся. Сомневаюсь, впрочем, что срастется и криминальный отчет, поскольку Max 4G до следователя при любом раскладе не доберется и осядет в кармане грабителя (ради Четверки Жэ вас, собственно, и грабили!).

Время и пространство "Голубятни", к сожалению, вышли, посему на следующую неделю переносим анализ эргономики Max 4G (в первую очередь потенциальных пользователей должны заинтересовать впечатления от сенсорного управления и кнопочного минимализма), GPS-функциональность, достоинства коммуникатора в роли мобильной телефонной трубки, а также суждения о плюсах и минусах Max 4G на фоне HTC Touch HD, ибо, судя по бурной полемике на форумах, тема правильного выбора волнует публику отнюдь не по-детски.

ОКНО ДИАЛОГА: Знание, сила и Интернет

Автор: Александр Бумагин

Разговоры о реформе образования обычно ведутся в довольно формальном ключе, не касаясь таких тонких и не имеющих отношения к распределению бюджета вопросов, как, например, что такое образование, зачем и кому оно нужно и как оно меняется, - а меняется оно, между прочим, и без всяких реформ, само по себе. Побеседовать с нами на эти темы согласился ректор Государственного университета Высшая школа экономики (ГУ-ВШЭ) Ярослав Кузьминов.

Есть множество толкований того, что произошло с образованием со времен Советского Союза. Как, на ваш взгляд, изменилась ситуация в образовании?

– Образование - сложная система, у которой сразу несколько целей. Образование работает на социализацию человека. В этом широко понимаемый общественный интерес образования (хотя внятного носителя у этого интереса, в общем-то, нет).

Образование работает на работодателей, нанимающих работников, которые благодаря образованию получают нужную компетенцию. Образование работает на самих людей, которые формируют свой человеческий капитал - денежное выражение их возможностей. Образование работает на государство, которое заинтересовано в поддержке того, что это государство скрепляет, например культуру, язык, патриотические ценности. Наконец, еще один пользователь - это ученые. Для них образование - это система, которая отбрасывает из человечества 95% шлаков и производит 5% подобных им самим. Так пополняется научное сообщество.

Так вот, если сопоставлять то образование, что у нас было, и то, что стало: поменялись субъекты вокруг образования. Само общество изменилось, изменились установки семей и государства. Старое образование, я считаю, было одним из лучших в двадцатом веке. Оно великолепно удовлетворяло потребности государства как единой фабрики. Советское государство напоминало муравейник. Муравьи, вылупившись из яйца, тоже какое-то время воспитываются и становятся солдатами, разведчиками или рабочими. То есть в СССР готовился человек для конкретной ячейки.

А сейчас это невозможно не только потому, что общество уже не тоталитарное и не берет на себя функцию замещения отсутствующего предпринимателя, но и потому, что этих условных ячеек для заполнения больше нет. Если еще в восемнадцатом веке технологии оставались неизменными на протяжении жизни нескольких поколений, то теперь технологии умирают и возрождаются уже в новом качестве на наших глазах. Темпы обновления технологий отвергают традиционный жизненный цикл: "обучение-работа". Теперь уже невыгодно готовить человека на конкретное рабочее место дольше, чем полгода. В первую очередь именно это отрицает всю структуру советского образования и глубокую специализацию в базовом высшем образовании.

Второе различие - возрастание степени свободы человека, которая необходима ему для полноценной жизни в обществе. Советская школа - опять же не самая плохая из тех, что были в двадцатом веке, - давала неплохие знания по естественным наукам, математике, литературе, но простора для творчества у человека не было. Даже школьная литература в самых лучших ее проявлениях - это было не творчество, а мечтание, рефлексия. Доля креативных предметов (от труда до лепки) в той школе (да и в нынешней, унаследовавшей прежнюю структуру) составляет 2,5%. Ребенок по большей части осваивает и заучивает материал. Когда-то это было хорошо и правильно, а сейчас воспринимается как негатив.

Лучше стало образование или хуже - спорить бессмысленно: надо говорить о том, насколько нынешняя система образования в России отвечает сегодняшним потребностям и потребностям в перспективе, насколько мы можем ее угадать. Полезнее также рассуждать о том, насколько образование обеспечено ресурсами. Тогда разговор может быть рациональным. А сравнение с прошлым изобилует эмоциями.

Вы согласны с тем, что образование сталоболее поверхностным? И отвечает ли это потребностям общества, о которых вы говорите?

– В последние сто с лишним лет наблюдается экспоненциальный рост информации, причем информации полезной. В девятнадцатом веке объем потенциально полезной информации (до профессиональной специализации) действительно укладывался в курс классической гимназии. В середине прошлого века общество пыталось отреагировать на рост количества информации введением глубокой специализации. Возникло несколько сотен специализаций высшего образования.

Потом и этого стало не хватать. Как сориентироваться в потоке знаний? Возникло не просто клиповое образование, а целая клиповая культура. Обратите внимание на то, каким стало искусство. Оно потеряло обстоятельность, переполнено намеками и символами, что раньше всего проявилось в поэзии и живописи. Для длинных объяснений нет места. Поэтому мы не можем так просто объяснить, к примеру, "про что" данное стихотворение. "Про что", например, "Зеркало" Тарковского?

Кто сформулирует и объяснит? Это и есть клиповая культура, и обратите внимание, я не говорю о ней предосудительно. Это единственная доступная нам форма культуры сегодня. Мы можем увлечься "Илиадой" и читать ее по ночам всю жизнь, но, боюсь, общество сочтет это разновидностью тихого помешательства, а ведь были времена, когда занимавшийся неспешным чтением "вечных книг" человек мог считать себя на передовой прогресса.

Не приведет ли такая культура к расслоению общества, отдельные группы которого перестанут друг друга понимать?