Журнал Наш Современник 2007 #6
Шрифт:
Тогда я задумался о том, н а с к о л ь к о п о д л и н н а вся картина, ежедневно разворачивающаяся перед постояльцами. Ревностное благочестие, демонстративная покорность и прочие патриархальные проявления. И мысленно перекинул мостик в Иран: а не обманчив ли и тамошний миропорядок?
Понимаю, делать обобщения на основе мимолетных впечатлений опрометчиво. Но во второй половине 90-х появились и вполне объективные приметы духовного кризиса. В 1997 году на президентских выборах победил Мохаммад Хатами. Он был реформистом, сторонником сближения с Америкой. Не случайно бойкие на язык журналисты тут же приклеили ему ярлык “иранский Горбачев”.
Начались подозрительные шушуканья с американцами. Заместитель министра иностранных дел Ирана Садек Харрази отправился
Мы, русские, на собственном опыте убедились, как опасно такое брожение в верхах. Вот почему я не счел большим преувеличением мнение иранского диссидента, обнародованное “Известиями”: “Этот режим охвачен кризисом изнутри, и больше 10-15 лет он не продержится” (“Известия”, 25.02.2005).
Из такой ситуации было два выхода: либо либерализация, перестройка по горбачевскому образцу, либо же раскрытие духовного потенциала революции. Не консервация внешних черт, в данном случае исламского “патриархата”, а их смелое обновление - именно для сохранения духовной сути. Слова Ахмади Нежада о “новой исламской революции”, сказанные после избрания, не случайны.
Победив в 2005-м, Ахмади Нежад повел страну по второму, я глубоко убежден - спасительному пути. Он необычно молод для иранского руководителя, в момент избрания ему не было и пятидесяти. Он первый президент Ирана, не имеющий духовного звания. Технократ, преподаватель технического вуза, Ахмади Нежад вернул на политическую сцену студенческую молодежь. Между прочим, именно студенты были главной движущей силой революции 1979 года.
Недобросовестные СМИ сформировали образ Ирана как своего рода реликта Средневековья, мрачной страны дряхлых аятолл. На деле иранская нация - одна из с а м ы х м о л о д ы х в мире. Две трети населения - моложе тридцати (“МК”, 19.06.2006). Значительная часть молодежи обучается в вузах. Кстати, 60% студентов - девушки (“Независимая газета”, 10.04.2006). Опровержение еще одного мифа западной пропаганды, твердящей о “забитой иранской женщине”.
Динамичный президент стал олицетворением м о л о д о с т и Ирана. Его порывистость, почти бретерская резкость полемических эскапад созвучны юношескому бунтарству. Ошибаются те, кто ждет, что студенты рассорятся с Ахмади Нежадом. Недовольные крикуны есть везде. Но далеко не везде их утихомиривают их же сверстники, как случилось в университете Амир-Кабир. Уж кто-кто, а профессиональный преподаватель Ахмади Нежад знает, как управляться со студентами.
Но, обновляя форму иранской общественной жизни, Ахмади Нежад сохраняет ее духовную суть. Появление студенчества на политической сцене не привело к либерализации Ирана, не столкнуло его на западный путь. И это закономерно, ведь нынешние молодые в прямом смысле слова “дети исламской революции”. Пусть они не носят черных одежд, сегодня они больше нужны Ирану, чем религиозные ортодоксы.
Не имеющий религиозного сана, Ахмади Нежад глубоко религиозен. Его вера в корне отличается от того показного благочестия, которое так неприятно поразило меня в Дамаске. Это устремленность чистого сердца, не оглядывающегося на формальные правила. Не так давно ультраконсервативные издания устроили форменный скандал по поводу того, что, встретив свою престарелую учительницу, Ахмади Нежад, в знак почтения, поцеловал ей руку. “Нарушение норм шариата!” - кричали первые полосы иранских газет (“Новости”, ОРТ, 3.05.2007). Однако для подлинно верующего чувство благодарности важнее - оно первое и самое глубокое из всех, что соединяет человека с его Творцом.
Искренняя вера определяет всё поведение Ахмади Нежада - вплоть до его хозяйственной деятельности. В бытность тегеранским мэром он тратил огромные суммы на благоустройство города. Как вы думаете, с какой целью? Повысить его инвестиционную привлекательность? Поднять свой рейтинг? По собственному признанию Ахмади Нежада,
он готовил столицу к явлению имама Махди (“Независимая газета”, 15.04.2006).Человеку, незнакомому с верованиями ислама, требуются пояснения: Махди - двенадцатый имам из рода Али, зятя и одного из ближайших сподвижников Мухаммеда. По преданию, Махди не умер, но исчез из мира, стал “скрытым имамом”. Он вернется в конце времён для спасения “правоверных”. Ахмади Нежад считает, что до явления Махди, иными словами до Апокалипсиса, остались считанные годы (там же).
Эсхатологизм мышления роднит Ахмади Нежада с белорусским лидером Александром Лукашенко, с которым у него установились доверительные личные отношения.
…Когда я готовил первую свою статью об Александре Григорьевиче, я приехал в совхоз “Городец”, где он директорствовал в молодые годы. Хотелось послушать, что говорят о нем, чем он запомнился односельчанам. Пожилая доярка рассказала, как однажды напугала её мужа политинформация, проведённая молодым директором. “Ну всё, мать, будет война!” - убежденно произнес муж, вернувшись с собрания. Оказывается, Лукашенко делал доклад о международном положении, но в его устах казенная схема борьбы двух систем превратилась в устрашающе достоверную картину последней битвы Добра со злом…
Конечно, это советский вариант эсхатологии. Однако убежденность в том, что история подошла к финалу, что ситуация вибрирует в страшном напряжении и готова оборваться концом времен, сближает белорусского и иранского лидеров.
По наблюдению итальянского политолога Джованни Бенси, схожие представления характерны и для американского президента Джорджа Буша. Примечательно, он не одинок - 40% жителей США видят в происходящих событиях знаки “грядущего светопреставления”. Примерно такой же процент американцев ожидает буквального осуществления пророчеств апостола Иоанна Богослова (“Независимая газета”, 16.08.2006).
Но эсхатологизм Джорджа Буша проникнут протестантским меркантилизмом. Решающая битва со злом, в его интерпретации, подозрительно смахивает на последнюю битву за мировые энергетические ресурсы. Тогда как искренне верующего в исполнение пророчеств Ахмади Нежада “мало занимают расчеты “выгодно - невыгодно”, о чем, не скрывая раздражения, пишут западные аналитики (Inopressa.ru).
Таких людей не запугать, не одолеть. Бороться с ними обычными приемами невозможно.
Американцы пытаются дискредитировать Ахмади Нежада, представляя его как “диктатора”. Под это обвинение выстраивается и соответствующая конструкция: “репрессивный режим”, “подавление политических свобод”, “нарушения прав человека”.
Подобная риторика звучит убедительно разве что для тех, кто совершенно незнаком с ситуацией в Иране. Тезис о “диктаторе” попросту смехотворен. Дело в том, что по Конституции высшим руководителем Ирана является не президент, а духовный лидер - рахбар. В настоящее время этот пост занимает аятолла Сейед Али Хосейни Хаменеи. Любопытно, что до избрания Ахмади Нежада Запад, а также местные правозащитники требовали пересмотра Конституции, считая, что “религиозные лидеры обладают гораздо большей властью, чем президент или правительство” (“Независимая газета”, 24.05.2005). Но теперь те же силы возлагают надежды на аятоллу Хаменеи, рассчитывая, что он “укротит” молодого президента.
Однако и должность рахбара под контролем. Духовного лидера назначает, а в случае необходимости и смещает так называемый Совет улемов, который, в свою очередь, избирается всенародным голосованием (см. “Коммерсантъ”, 18.12.2006).
А далее на властной вертикали громоздится сложнейшая система сдержек и противовесов. Совет по оценке целесообразности принимаемых решений, наделенный правом - внимание!
– рассматривать деятельность президента; Совет национальной безопасности. Оба эти органа возглавляют бывшие соперники Ахмади Нежада на выборах. По сообщениям СМИ, их отношения с президентом до сих пор остаются напряженными. Нет сомнений, что они не преминут вмешаться, если обнаружат в деятельности Ахмади Нежада хотя бы намек на стремление установить единоличную власть.