Журнал Наш Современник 2009 #1

Он попросил срочно сообщить об этом в Москву и как можно скорее получить мнение советской стороны по этому вопросу.

Далее Р. Кастро высказал предложение, что следовало бы отложить намеченный на 8 сентября визит на Кубу советских военных кораблей. Лучше не делать этого в период работы VI конференции ДН в Гаване.

Потом рассказал о встрече Ф. Кастро с прибывшим в Гавану И.Б. Тито. "В его честь Фидель дал обед. Состоялась полезная беседа. Тито убеждал Фиделя, что политика СФРЮ "не антисоветская" и что он стремится не допустить конфронтации с Кубой и другими соцстранами". Прощаясь, Рауль ещё раз подчеркнул, что его визит в посольство и высказанные предложения - прямое поручение Фиделя.

Аргументацию Рауля я счёл убедительной и ночью же отправил информацию в Москву, поддержав позицию Кубы.

2 сентября я позвонил А. А. Громыко по ВЧ. Его не было на месте. Меня переключили на Г. М. Корниенко. Спросил, каково решение по запросу друзей о согласовании формулировки ответа на провокационные выпады США. Корниенко передал, что этот вопрос уже обсуждался "наверху". Принято решение - получить согласие кубинцев на такой вариант: "Мы совместно под-

тверждаем наличие на Кубе советских военных в составе "Учебного центра № 12", а никакой "бригады" здесь нет. И задача центра только обучение кубинских военных". Я отреагировал: "Уже и номер дали!" И затем высказал мнение, что следует поддержать кубинскую формулировку, изложенную в моей телеграмме. "Ваш вариант ответа кубинское руководство сочтет определенной уступкой США, - сказал я.
– Могут возникнуть осложнения в статусе наших военных на Кубе. То, что на Кубе уже 17 лет находятся советские войска, давно всем известно, как и то, что их неофициально именуют "бригада". Нельзя ли еще раз вернуться к рассмотрению варианта ответа, предлагаемого Кубой?" Но Георгий Маркович заявил: "Этот вопрос сегодня уже обсуждался, и решено согласовать с Фиделем и Раулем именно такую формулировку".

Кубинское руководство ожидало не телефонного обмена мнениями, а официального подтверждения нашей позиции по поводу американского демарша по отношению не только к Кубе, но и к СССР.

Отправил еще телеграмму в Москву с дополнительным материалом в обоснование предложения кубинского руководства, которое считает это переименование не формальным актом. По их мнению, оно повлечёт за собой изменение статуса военного подразделения.

В этот же день главный военный советник на Кубе С. Г. Кривоплясов передал, что из Минобороны получена телеграмма об отсрочке очередной поставки на Кубу советской техники (?!). Видимо, советское руководство по каким-то причинам решило не нагнетать напряжённость в отношениях с американцами.

5 сентября мне позвонил из Москвы по ВЧ Г. М. Корниенко. Передал: "Ответ СССР на запрос США направлен в Вашингтон и в посольство Кубы в Москве. Думаю, что об этом знает и Рауль Кастро".

Я попытался в этот же день связаться по вЧ с А. А. Громыко, но безуспешно, его в МИДе опять не было. Хотя мне было понятно, что все мои телеграммы не прошли мимо него и он полностью в курсе.

7 сентября 1979 года. В 21.30 в резиденцию приехал Рауль. Он рассказал о ходе конференции. Затем повел речь о кампании США против Кубы. Что там прошла пресс-конференция госсекретаря Сайруса Вэнса, по телевидению выступил Джимми Картер. Их выступления направлены против советского военного присутствия на Кубе. Пугают народ военной угрозой и т. п. "А что же мы?
– возмущался Рауль.
– Официального заявления СССР нет до сих пор! Нельзя давать им повод. Нет прямого контакта и совета с Фиделем. Я официально передаю, что это его удивляет. Почему Москва молчит? Что на Кубе есть советские военные - это давно известно. Чем, спрашивается, вызван нынешний истерический бум со стороны США? Ответ - хотят нас запугать, чтоб сидели тихо". Рауль был очень возбуждён.

Я информировал его, что направил дополнительно запрос в Москву. Высказал и своё мнение в поддержку кубинского варианта. Г. М. Корниенко сообщил, что суть нашего ответа США известна послу Кубы в Москве: "Ничего нового сказать не могу".

Утром 8-го я отправил в Москву запись беседы с Раулем Кастро.

10 сентября в очередной раз позвонил в МИД А. А. Громыко. Снова ответ - его нет. Соединили с первым заместителем В. Ф. Мальцевым. Вновь обратил внимание на реакцию руководства Кубы на нашу позицию в отношении военных. В. Ф. Мальцев ответил, что моя телеграмма доложена, о выступлениях С. Вэнса и Дж. Картера и позиции Кубы в Москве известно. Добавил: "Дайте ещё телеграмму о вашем мнении".

Я вновь послал шифровку в Москву.

Анализируя обстановку с моими товарищами в посольстве, мы пришли к выводу, что руководство нашей страны, обеспокоенное активизацией в США противников разрядки в канун ноябрьских выборов президента (несмотря на подписание в июне Венского договора ОСВ-2), стремилось не обострять советско-американские отношения.

Было совершенно ясно, что поданная спецслужбами США и раскручиваемая СМИ "сенсация" о советских военных на Кубе - это повод затормозить ратификацию ОСВ-2 в сенате США. Этим можно объяснить и позицию нашего посольства в США - дистанцировать от поднявшейся в СМИ шумихи президента Картера, как и госсекретаря Вэнса, якобы не знавших о наличии советских военных частей на Кубе и потому "оказавшихся втянутыми в малопродуктивную

дискуссию с Советским Союзом", что, бесспорно, было определенной уступкой США. Об этом открыто говорили и кубинцы.

12 сентября я, наконец, получил текст личного письма Брежнева Ф. Кастро. Передал его Фиделю. В письме содержались обоснования нашей позиции. Говорилось о принципиальной поддержке Кубы, о том, что советские военные на Кубе будут и впредь выполнять те же функции. Но прослеживалась и озабоченность тем, чтобы сохранить советско-американские отношения, не ухудшить их в канун президентских выборов и т. д. Было понятно, что руководство СССР предпочло бы и дальше иметь дело в США с Дж. Картером, нежели с набиравшим силу на антисоветской риторике Р. Рейганом. (Эти надежды не оправдались - выборы выиграл Р. Рейган.)

21 сентября, примерно в 23.00, ко мне в резиденцию неожиданно приехал Фидель. Сказал, что побывал в ряде провинций. Настроение хорошее - видимо, снялось напряжение от конференции, да и письмо Л. И. Брежнева его несколько успокоило. Подробно остановился на итогах конференции ДН, подытожив: "Это была поучительная борьба".

Затем передал мне ответное письмо для Л. И. Брежнева по известной проблеме советского военного присутствия на Кубе. Заметил, что его серьёзно беспокоит сложившаяся ситуация, она создает много трудностей и, кроме всего прочего, не позволяет до сих пор решить вопрос о его поездке в Нью-Йорк на заседание Генеральной Ассамблеи ООН. "Мы согласны с мнением советской стороны, что возникновение этой ситуации во многом связано с внутренними трудностями в США и кризисом администрации Картера. Однако никак не поймем, почему надо переименовывать бригаду в 12-й учебный центр? Это что, идея Громыко?" Я пожал плечами.

23 сентября, в воскресенье, состоялся большой, принципиальный разговор. Мы были на даче у Рауля с генералом С. Г. Кривоплясовым. Тема беседы: отношения с минобороны Союза, поставка техники, обучение кадров. Рауль заговорил о сотрудничестве в оказании помощи правительству Анголы в борьбе с бандами "УНИТА". Потом вновь о работе наших советников в подразделениях кубинской армии и, конечно, о переименовании бригады… Эту тему он обсуждал со всех сторон. Кривоплясов никак не мог убедить его, что всё останется по-старому.

Минут через 30 приехал Фидель. Это было неожиданно, Рауль нас не предупреждал. Некоторое время Фидель, слушая наскоки Рауля и горячие доводы Кривоплясова, помалкивал, в спор не вступал. Дымил сигарой, глядя на них с полуулыбкой. Редко подавал реплики и я. Потом Фидель, с присущим ему тактом, изменил направление разговора, взяв беседу в свои руки. Начал с итогов конференции ДН, обстановки в странах Карибского бассейна: нищета, экономическая отсталость, безграмотность, политическая пристрастность, коррупция власти. В то же время хорошо говорил о М. Мэнли и М. Бишопе, как об образованных, зрелых политиках, а также и об обстановке на Ямайке и в Гренаде. Потом Фидель умолк, раскурил сигару и, сказав с улыбкой: "Не буду мешать вашему жаркому спору", - уехал.

Беседу продолжал Рауль. Вновь, уже в который раз, пошел разговор о "проблеме" советского военного присутствия на Кубе. Провокационная позиция США, - подчеркнул Кастро, - осложняет поездку Фиделя на сессию Генеральной Ассамблеи ООН. Вопрос о "бригаде" наверняка возникнет в Нью-Йорке. Поэтому Фидель решил выступить на эту тему здесь, в Гаване, чтобы там уделить внимание другим вопросам. Кубинцы считают целесообразным публично ответить американцам, так как те развернули широкую пропагандистскую кампанию. В этой связи Рауль поднял вопрос о переговорах С. Вэн-са с А. Ф. Добрыниным. Посетовал, что не имеет достаточной информации, но, по его мнению, советский посол в США в беседах с госсекретарем Вэн-сом не всегда поддерживает достоинство и престиж Республики Куба. Затем, без перехода, высказал предположение о возможном сокращении советского военного персонала на Кубе. Кривоплясов вновь заявил, что ни о каком сокращении речь не идёт. Был вынужден вмешаться в дискуссию и я, заявив, что позиция СССР по отношению к США на Кубе известна. Она изложена в письме Л. И. Брежнева. Эту позицию, надо полагать, и отстаивает А. Ф. Добрынин. Сказал, что ещё раз запрошу Москву.