Журнал "Наш Современник" #3 (2006)

А теперьвернемся к моменту в статье К. Черемных, который мы не прокомментировали вовсене потому, что он не важен (тогда зачем бы мы его приводили?), а потому что онзаслуживает отдельного разговора. Диктатор выпускает полицию, а онаотказывается стрелять, так как впереди — дети. Что ж, пришло время поговорить одетях.

Осторожно: НЕ дети!

Начнем ссамого этого слова. Правильно выбранные слова играют, как вы понимаете,важнейшую роль в информационно-психологической войне. Когда мы слышим “дети”,то представляем себе маленьких, беспомощных и безвредных существ, которые нуждаютсяв защите взрослых. И, соответственно, не могут подвергаться тому, чтопротивоположно защите (то есть агрессии). Но в данном случае это типичнаяманипулятивная семантика, подмена смысла. Если в толпе дети, то у них еще носне дорос решать вопросы смены власти. В нашей стране человек получаетизбирательные права с 18 лет, но тогда он перестает считаться ребенком и несетвзрослую ответственность за свои поступки.

Кроме того,беспомощные и безвредные существа не бесчинствуют, не ругаются матом, не оскорбляютпрезидента, не громят, как в Киргизии, ларьки и магазины. А если они это иличто-то подобное вытворяют, даже находясь в детском (вернее, в подростковом)возрасте, то их называют малолетними хулиганами, малолетними правонарушителями,а то и несовершеннолетними преступниками. И опекают уже другим, особымобразом.

XX векпоказал, что именно дети, втянутые в недетские военно-революционные “игры”,проявляют жестокость, которая не снилась никаким взрослым. Для примеравспомним зверства юных полпотовцев в Кампучии. Их средний возраст составлял11-13 лет, а порой попадались и семилетние палачи, которые прекрасно освоилишироко применявшуюся красными кхмерами казнь: связанному человеку надевали наголову полиэтиленовый пакет, и он умирал от удушья. С одной стороны, этоэкономило пули, а с другой, не требовало большой физической силы и такимобразом позволяло эффективно использовать “детский труд”.

А вотнебольшой отрывок из статьи западной журналистки Кэролайн Мурхед: “Африкапревратилась для детей в школу войны. Уганда, Бурунди, Заир, Ангола, Мозамбик,Либерия и Судан прошли через горнило гражданских войн… Детей, дажесемилетних, вербуют, похищают, насильно заставляют служить в вооруженныхотрядах… По слухам, в Либерии треть солдат составляют дети… Послушные,запуганные, зависимые, они становятся превосходными убийцами… Подрастая, этидети с каждым днем становятся все сильней и безжалостней” (журнал “Индекс”,1998 г.)

В России,слава Богу, пока до этого дело не дошло (хотя в Чечне и Дагестане дети тожебыли втянуты в военный конфликт), но под влиянием агрессивных компьютерныхигр, рок-музыки и прочих достижений цивилизации поколение next скорее вызываетжелание от него защититься, нежели его защитить.

И потом,слухи про детей явно преувеличены. Несмотря на то, что на киевский Майдан вприказном порядке сгоняли старшеклассников, все же основную массу митингующихсоставляла молодежь. При чем тут дети? Здоровые лбы в татуировках и пирсингахцелыми днями горланили, скакали козлом, мешали дорожному движению, угрожали темпрохожим, кто не спешил нацепить оранжевые повязки, громко матерились, хваталидруг друга за разные места. Только что не совокуплялись перед камерой! Есливыражаться юридическим языком, они систематически нарушали общественный порядоки оскорбляли общественную нравственность. За что по закону полагаетсяпривлекать к ответственности, а не раздавать нарушителям пиво и апельсины. Малосказать, что на киевлян в течение многих недель оказывалось давление. Это былосамое настоящее психическое насилие. Да, морду не били, не грабили, не убивали.(Все же не в Африке!) Но вспомните, как напрягаются взрослые люди, когда ввагон метро вваливается всего-то навсего стайка гогочущих подростков. Если оникого-то задирают, то только друг друга, и то в шутку. Но от этого гогота, отэтой развязности людям становится не по себе, и они облегченно вздыхают, когдашумная компания выскакивает на своей остановке. Девиантное, отклоняющеесяповедение в общественных местах всегда воспринимается как угроза и нервирует. Нов метро это длится всего несколько минут, а Киев жил в состоянии испуганноговагона четверть года. Кто подсчитал, какими психическими потерями этообернулось для населения? Во всяком случае, сумасшедшие дома украинской столицыпереполнены и поныне.

Но дажеесли бы все проходило чинно-благородно, почему молодежь должна вершить судьбыстраны? Количественное соотношение — и то не в пользу молодых. На Украинедемографическая ситуация, между прочим, еще хуже, чем в России. Так чтовзрослых, пожилых и старых там куда больше, чем юных. И потом, разве юныеграждане мудрее всех, опытней, образованней? Ясно, что нет. Тем более что вреволюционных массовках в Киеве, Тбилиси, Бишкеке и Андижане участвовала отнюдьне лучшая часть молодежи, а напротив — самые “отвязанные”. Им судьба странывообще была “по барабану”. Этим переросткам просто хотелось потусоваться в своеудовольствие, но не за свой счет.

Так в чемже все-таки сила ряженых революционеров? Почему им уже в нескольких местахудалось одержать победу? Многие уверены, что свергнутая власть — тоже участницаспектакля, соучастница переворота. А нам кажется, все не столь одномерно. Да,конечно, банковские счета на Западе. И судя по всему, силовики получилиуказание не противодействовать “оранжевой” толпе. Но, может, дело не только всговоре, а в чем-то еще?

“Против лома нет приема…”

“Диктаторвыглядывает из окна и видит не стройные ряды манифестантов со знаменами, аразвеселую, яркую толпу с огромным плакатом, на котором написано обидноеслово…”. Неизвестно почему нам на ум пришел рассказ из нашего далекогоотрочества. С весьма, кстати, современным названием — “Механическое эго”. Автор- американский фантаст Генри Каттнер. Несмотря на то, что этот рассказ совсем одругих событиях, его идея очень даже приложима к нашему сегодняшнемуразговору. В рассказе описаны отношения двух творческих людей: интеллигентногосценариста Мартина и совсем неинтеллигентного режиссера Сен-Сира, от которогосценарист зависит. Режиссер ведет себя как отъявленный хам и тем самым повергаетМартина в состояние полной растерянности. Мартин делает попытки вступить вконтакт с режиссером, но скоро понимает, что со своим мягким характером он отСен-Сира ничего не добьется.

И тут, насвое счастье, Мартин встречает робота, который прилетел с другой планеты, чтобыпровести серию социально-психологических экспериментов. Рассматривая Мартина вкачестве подопытного, робот предлагает подобрать ему наиболее подходящуюматрицу поведения для воздействия на Сен-Сира. Определив с помощью специальногоанализа поведение режиссера как “средневековое”, робот сперва накладывает насценариста более “прогрессивную” матрицу, и тот начинает вести себя каканглийский премьер-министр Дизраэли, который был знаменит изощренностью своегоума. Однако придуманная Мартином — Дизраэли хитрость не производит на режиссераникакого впечатления. Он оказался для такой затеи чересчур толстокожим. Спускна средневековый (то есть на его) уровень тоже не дал ожидаемого результата.

И толькокогда робот предложил отчаявшемуся сценаристу матрицу первобытного человека поимени Мамонтобой, сын Большой Волосатой, Мартину удалось достичь успеха. Вапартаменты к наглому режиссеру ворвался человек, не обремененный одеждой идругими признаками цивилизации, схватил торшер, сорвал с него абажур,воспользовался палкой от торшера как копьем… И все проблемы моментально былирешены!

Собственно,нехитрый смысл этого очень милого фантастически-юмористического произведениясводится к популярному народному присловью “Против лома нет приема окромя другоголома”. Или, если в прозе, можно сказать так: с дикарями бессмысленно разводитьвысокую дипломатию.

Асовременные “оранжевые” дикари не только дети Большой Волосатой, но и сыновьяэпохи постмодерна. Сморкаясь в два пальца, издавая дикие вопли и матерясь, онизнают один “ломовой” пароль — ПРАВА ЧЕЛОВЕКА. Это у них и дубина, и кольчугаодновременно. И постсоветские власти, которые так хотят приобщиться к“цивилизованному миру”, совершенно от этого шалеют. С одной стороны, рукичешутся врезать распоясавшимся молокососам. А с другой, что скажетвашингтонская “княгиня Марья Алексевна”? Хотя “Марья Алексевна” у себя дома ваналогичных случаях отлично справляется, и права человека на время массовыхбеспорядков отходят на задний план. А уж когда она самолично бесчинствует вгостях — в Ираке, Афганистане, Сербии и т.п., права человека ей, напротив,очень даже помогают истреблять мирное население. Чтобы защитить его от местного“диктатора”. Он ведь ох как права нарушает! “Марья Алексевна”, будучи княгиней,такого допустить не может.

И этотпиетет перед заокеанским бомондом парализует волю постсоветских правителей.“Диктатор выпускает полицию, а она отказывается стрелять”, — пишет К. Черемныхи… попадает вслед за очень многими в ловушку. Скажите, пожалуйста, а почемуобязательно стрелять? Почему “или — или”? Или вообще бездействовать, илиубивать? Опять это пресловутое “иного не дано”, посредством которого такуспешно дурят людей уже 20 лет! Разве нет менее радикальных методовпротиводействия нарушителям общественного порядка? За годы торжествадемократии западные страны накопили в этом отношении немалый опыт. Например,можно применить обыкновенную воду из шланга. А можно поступить еще проще: непредоставлять для “оранжевых” сборищ площадей в центре города, не показыватьих по центральным каналам телевидения и не рассказывать о них в центральнойпечати. То есть не придавать маргинальным фактам центрального значения. Сейчасочень модно говорить о маргинализации, а на самом деле мы нередко видимобратный процесс — незаслуженную централизацию маргиналов, раздувание из мухислона.

Если быпосле победы Януковича — помните? он ведь в начале победил, и наш президент егодаже официально поздравил — несогласные с результатами выборов “тусовались”где-нибудь на пустыре в пригороде Киева и снимали бы их только западныетелевизионщики, а городская жизнь продолжалась бы в нормальном русле,дальнейшие события просто не могли бы произойти. Ну, повозмущалась бы кучкапрозападно настроенных националистов. Пусть бы даже свою молодежно-оранжевуюгазету выпустили тиражом от 500 до 5000 экземпляров — на тех же условиях, накоторых сейчас выходит православная и патриотическая пресса, имеющая, кстати,куда больше читателей. Даже не обижая священную корову прав человека, можноизбежать “оранжевого” переворота. (Если, разумеется, изначально не согласитьсяна предложенный — вернее, санкционированный! — “Марьей Алексевной” сценарий.)