Журнал СовременникЪ № 9

Заодно начальнице брякнула: заболела, мол, не приду, больничный у меня. Чтоб не думала, что в эскорт-услуги подалась.

В общем, пока я с телефоном общалась, мы до метро добежали: и Снулый, и я за ним метрах в трёх. Он на станцию – я за ним. Он через весь перрон топает – я за ним. Поезд подошёл, тот, который к центру идёт, но Снулый в него не сел, дальше по перрону идёт. Дошёл до самого конца, а там раз, плащец свой скинул и за последней колонной с той стороны, где поезд в тупик уезжает, бросил, а сам неприметную дверку в торце перрона отпер и туда нырк. Всё! Исчез, как Царевна-лягушка, мне только шкурку сброшенную оставил. Вот и умничка, может, на ней потожировые – «След» все смотрели, знаем: это круче отпечатков пальцев, от своих потожировых не отвертишься. Я шкурку Снулого-перевёртыша подхватила и по-быстрому в торбу вместо своего плаща сунула.

Вот зачем он разделся вдруг, зачем плащ выкинул? Хотя я б такой тоже выкинула – дешёвка с китайской барахолки. Если он так лихо в стену ввинтился, значит, он в метро где-то внутри работает. Под плащиком у него, кстати, куртка рабочая синяя обнаружилась, а поверх – оранжевый жилет. А от плаща избавился, чтоб никто не понял, что его не было на месте, что он по улице бегал: «Кто бегал? Я все время здесь был, на другой участок отлучался».

Что дальше? Надо в полицию идти, сдавать эту компанию. Полиция как раз напротив моего «Импульс-банка», слегка наискосок.

Я уже почти пришла в полицию-то. И тут Виталя прорезался:

– Алё, бери, не сомневайся, чистая твоя «Шкода Йети». Молодой трёхлеток. И хозяин один, Пупышев Николай, восемьдесят третьего года рождения. Коньяк не зажиль, Дашка.

А-а-а, я ж не представилась до сих пор. Ладно, это чуть позже. Но вы поняли, Дашка – это я.

А про машину услышали? «Шкода»! Легковушка. Никак не фургончик. Значит, номера на нём левые. Ну это вообще нынче ни разу не проблема. Например, какой-нибудь гусь скрутил со «шкоды» господина Пупышева номера и записочку под дворник сунул: «Переведи пять тонн вот сюда, и будет тебе счастье и номера твои взад», а Пупышев не повёлся, пошёл в ментовку, черканул донос, что номера свинтили, и получил новые. Гусь тогда, чтоб работа не пропадала, продал Пупешевы жестянки кому-нибудь. Так они на фургончике и оказались. Ну или ещё как-то.

Влетаю в холл полицейского участка. Если честно, я не так часто в полиции бываю. Ну паспорт получала, было дело, но там отдельное помещение. Кино-то все смотрели, все знают: должен быть дежурный. За окошечком сидит дама за сороковник в погонах с тройкой звездочек на каждом. Это много или мало? Что б я ещё разбиралась. Может, она – настоящий полковник. Мимо дамы не проскочишь, турникет, за ним стена с двумя дверями. Я к окошечку:

– Здрасте, меня обокрали…

Дама мне:

– Заявление пишите.

– Вам?

– Вы пишите, – суёт мне ручку и бумагу, – я сотрудника приглашу, он с вами побеседует.

Мне писать ерунду некогда, у меня время – цигель-цигель, ай лю-лю – у меня там с Вишней беда. Я и говорю:

– Я писать не могу, у меня глаза закапаны, расплывается всё. Давайте вашего сотрудника, я в устной форме заявлюсь, а он запишет.

Она телефонную трубку сняла:

– Степан, свободен? Выйди. Тут по твою душу.

И из двери выходит Мент. Ну тот парень, которого я на Молодёге заприметила. Это ж надо, какие повороты сегодня моя лошадь выписывает!

– Пойдёмте, – говорит Мент и турникет мне своей картой открывает.

Привёл меня в кабинет, уселся, представился невнятно: «Степан Какойтович Какойтов, старший лейтенант», – и давай сразу на бланке таком большом, A-четвертого формата писать.

– Фамилия, имя, отчество. Место жительства. Паспорт у вас с собой?

– Нету паспорта, – руками развожу, – не подготовилась. Вот есть карта банковская, в смысле открывашка для прохода. Ну как у вас. Тут на ней фотка и ФИО, – сую ему свою карточку под нос, – Семирадова Дарья Дмитриевна.

Ну вот, наконец, я и представилась. Фамилияу меня красивая – Семирадова. Вот выйду замуж за какого-нибудь Пупышева, менять жалко будет. Правда, в школе как только меня не дразнили: и Семидурова, и Семихренова, и даже Семифалова. Но это уже, слава богу, проехали.

Мент, не отрываясь от бумажки:

– Что у вас украли?

– Ничего, – говорю.

Он голову поднял. Чего ж я ему её морочу?

Я ему говорю:

– Слушайте, давайте я вам сейчас всё расскажу, а вы не перебивайте. А когда я закончу, вы решите, спятила я совсем или нет, – и сразу без паузы, чтоб он меня не выгнал. – Я в метро не читаю и в телефон не пялюсь, я по сторонам смотрю. И память у меня на лица отличная. Вот вас я знаю, вы на Молодёге в метро садитесь. И ещё к полицейским у турникета подходите поболтать. Я сразу решила, что и вы мент. И угадала. Так вот, дело такое…

И дальше про Вишню, про Снулого, про Пуделя, про фургончик с левыми номерочками. Видео ему своё показываю. И плащ предъявляю.

Он дослушал и говорит:

– Телефончик ваш можно? Вы тут подождите, я сейчас, – и с моим айфоном ушёл.

Его минут десять не было. Потом вошёл и сразу мне:

– Пойдёмте в колледж, найдём эту вашу Вишню. Вы же её опознаете?

Ещё бы мне Вишню не опознать!

На машине поехали. Жаль, без мигалки и кря-калки. Да вообще просто цивильная машина была, без ничего.

Но Вишню я не опознала. Сунулись к мужичку, что там проход сторожит. Я ему девушку описываю, такая-разэдакая. Смотрю, у него в глазах понимание прорезывается:

– А! Дак это Прохорова с третьего курса. Дак нет её. Она сегодня с утра тут у турникета без карты прыгала, потеряла, грит. А у меня приказ: без пропуска не пропускать. Но я пустил, я ж их всех знаю. Но только занятия начались, Прохорова обратно бежит, грит, у ней что-то дома случилось, отпустили её, грит. Ну, раз отпустили, я чё, я пропустил. Так что ушла Прохорова.

Это что же получается, пока я, язык на плече, за Снулым неслась, Пудель к Вишне подкатил и насвистел, что у неё там все в аварию попали, из окон повыпадали, «кротом» потравились, она и понеслась, телефон-то в отключке. Выскочила на улицу, а тут фургончик гостеприимно распахнут: «Сюда пожалуйте!» – затолкали девчонку, в сменные ковры замотали и увезли. Может, и убили уже.

Я как заору на Мента, на Степана этого Какойтовича:

– Чего стоите-то! Давайте план «Перехват» включайте, что там у вас делать полагается. Спасайте Вишню!

Он спорить не стал, сразу в телефон наговаривать начал, от меня отодвинувшись. А потом и вовсе убежал, в машину впрыгнул – и ту-ту.

А я на метро и домой, вроде я на больничном.

На следующее утро решила, что целый день буду калсарикяннить. Это когда в пижаме в одиночку выпиваешь дома, финны придумали. Выпивала я, правда, в основном чай, но коньячку туда плеснула, чтобы соответствовать финским традициям. Вдруг звонок в дверь. Кого бы это нелёгкая? Кто у нас в гости без созвона является? Только воры-бандиты или менты. Мент и оказался – вчерашний Степан Какойтович. При букете сизых, как баклажаны, астр и тортике «Муравьиная куча». Я, как ослик На в день рожденья, спрашиваю, опешив: