Журнал «Вокруг Света» №02 за 1986 год

— Ну уж нет! — заорал я.— Мне трусливых убийц на корабле не надо!

— Кристобаль Гуаякунда не трус, — ответил он тихо.

— Ударить человека в спину — это трусость.

— А если человек убегает?

— Значит, Паломеке убегал?

— Да.

— Почему?

— Потому что я вызвал его на бой. Слушай внимательно. Паломеке любил делать больно другим. Он получал от этого удовольствие. Он любил сечь меня кожаным ремнем. В ту ночь я вызвал его на бой. Я думал, что приплыл Гуоттарол. Я ошибся. Это были только сын Гуоттарола и человек, который смотрел в сторону. Но я думал, если Гуоттарол приплыл, то он обязательно освободит меня. Поэтому в ту ночь я взял топор. Паломеке был трус. Он побежал.

— От тебя?

Индеец пожал плечами.

— От меня или от тех, кого он увидел за моей спиной.

— Ты хочешь сказать, что у тебя были сообщники? Кто они?

— Мои золотые отцы.

Должно быть, я нахмурился. Потом понял, что индеец выражается фигурально, подразумевая, что духи его предков восстали вместе с ним против поработителя. Индеец спокойно продолжал:

— Я его догнал. В темноте прыгнул ему на спину. И убил его ударом в голову. Он упал в пыль. И только тогда я воткнул ему в спину топор.

— Зачем ты это сделал?

— Чтобы убить его наверняка. И чтобы показать презрение. Я ударил его топором по голове за себя. А в спину я ударил его за моих золотых отцов. Мы гордый и древний народ. У нас были свои земли до прихода инков.

— Ты мне уже говорил об этом, — напомнил я ему.— Вы, народ чичба, очень древнее племя Нового Света. И испанцы пришли, конечно, позднее инков. И дон Паломеке, вполне допускаю, был чудовищно жесток. Но может ли все это оправдать убийство человека, который в то время был твоим господином?

Индеец долгое время жевал молча. Потом заговорил шепотом:

— Верно, Паломеке был мой господин. Он взял меня в плен в горах и надел мне на шею железный воротник. Три дня и три ночи я бежал за его конем по дороге в Сан-Томе. Если бы я споткнулся или упал от усталости, я бы тут же умер. Я не чувствовал... я не чувствую... никакой вины, убив его. Я виноват в том, что не убил его раньше.

— Так скажи мне, ради бога, почему ты хотел умереть?

Индеец не ответил мне прямо. Он посмотрел на лунную дорожку в море. Челюсти его работали не переставая, он жевал свой лист с выражением, как мне казалось, нечеловеческой муки на лице.

После длительного раздумья он ответил:

— Когда я убил дона Паломеке, я закричал. Я стоял над ним и кричал. Я кричал великим криком Золотого Человека. Этот крик не остается без ответа. Тот, кто слышит его, тот ищет крови.

— Что-то я тебя не понимаю. Ты говоришь загадками.

— Я объясню, — сказал индеец.— Я объясню, и ты поймешь. Я стоял над телом Паломеке и кричал. Крик не остался без ответа. Этот крик заставил другого человека побежать в ночь. Сына Гуоттарола убил мой крик.

Продолжение следует

Перевел с английского Ю. Здоровов