Журнал «Вокруг Света» №03 за 1970 год
Шрифт:
Сигнал. Куадрильи выстраиваются перед выходом. Левая рука, словно раненая, скрыта под плащом. Слева направо в первом ряду — Луис-Мигель, самый знаменитый, Пако Камино, самый молодой, и Хаиме Остос, мой герой. Выход.
Что остается от матадора, если отбросить рев толпы, цветные афиши, где аршинными буквами выписано имя кумира, и золотом сверкающий костюм? Остается бедный андалузец, выросший в предместье Севильи, которого отец водил в поля, чтобы тренировать с заляпанным грязью плащом на молодых несмышленышах бычках. «Хорошо... Мягче прогибайся... Не перебирай ногами... Руку пускай свободней... Следи внимательней за левым рогом».
Каждый день он уходил в поле, чтобы развивать кисть, ворочая тяжелый плащ, учился распознавать нрав быка, его пороки и добродетели... Бесконечное повторение одних и тех же жестов, которые нужно очистить от заданности и нервозности, сделать их кристально чистыми. Эти движения входили в ребенка, становились частью его естества.
Тысячи пареньков по всей Испании, на фермах, в полях, в городских дворах, на пустырях сражаются с воображаемыми быками. Иногда сверстники скучиваются вокруг одного из них. Нет ни торо, ни трибун, ни арены, но перед взором пораженных товарищей мальчик самозабвенно делает волшебные пассы. Он слышит «О-ле!», разом вырывающееся из уст.
Это значит, боги одарили одного из чумазых ребятишек. Они дали ему нечто, чему нельзя научиться, нечто такое, что наделяет его жест пронзительной чистотой и элегантностью, и тогда воздух вибрирует от пассов мальчика, словно от трепета оливкового дерева в выжженный солнцем августовский день. Называйте это как угодно — зовом, талантом, страстью.
В любимом деле не должно оставаться неясностей, поэтому я решил ответить на наиболее частые вопросы, собрав материал из хроники и собственного досье.
Вопрос: Скажите, это правда, что быкам перед корридой подпиливают рога?
Ответ: Да.
Вопрос: И владельцы ферм соглашаются?
Ответ: Да, потому что, если кто-то из них откажется, импресарио пригрозит: «Учтите, мой матадор будет очень недоволен. Если вы хотите, чтобы он продолжал работать с вашими быками, постарайтесь быть более понятливым».
Вопрос: Но это же шантаж?
Ответ: Да.
Вопрос: Простите... но, ей-богу, я никак не пойму... Разве матадор решает, с какой фермы поставлять быков для корриды?
Ответ: Видите ли, мир корриды завязан в один тугой узел. Соперничество — и то здесь только для виду. Но в него играют по-настоящему. Как помните, даже Хемингуэй поддался на эту удочку и совершенно серьезно писал о «соперничестве» Ордоньеса с Домингином.
Вот что происходит в действительности. Скажем, по случаю праздника успенья организаторы обращаются к импресарио тореро Фернадеса: «Могу я объявить вашего матадора?». — «Сколько?» — спрашивает аподерадо. «Триста пятьдесят тысяч песет». — «Согласен, — отвечает импресарио. — А с кем вы его выставляете?» — «Я думаю, с Фулано и Менгано...» — отвечает устроитель. «Фулано идет, но с Менгано у моего матадора сейчас соперничество. Я так думаю, лучше подойдет Попито». — «Согласен», — отвечает устроитель. «А чьи быки?» — продолжает аподерадо. «Я мыслил взять у Гонсалеса и Гомеса». — «Нет-нет, — возражает аподерадо. — Мой матадор будет выступать только с быками от Санчеса». — «Идет», — соглашается устроитель.
Вопрос: Итак, можно заключить, что по большей части на арену выпускают быков-афеитадо? (1 Афеитадо — бык, рога которого подпилены перед корридой. — Прим. пер.) А как же контроль?
Ответ: Контроль существует, конечно. Но когда вы получаете три миллиона за выход, неужели вам так уж трудно убедить бедного ветеринара, у которого жена, дети и маленькое жалованье, подписать необходимое свидетельство? К тому же операцию выполняют мастера своего дела, и безумно трудно будет доказать, что рога этого быка подпилены.
Вопрос: Вот это новость! Разве кончики рогов не закругляются?
Ответ: Вовсе нет. Иногда бывает, что подпиленные рога более острые, чем целые! Я, скажем, видел бой, когда рога у быка казались явно подпиленными — коротенькие, круглые. Но бык был «целым». Зато у другого они казались настоящими
кинжалами. Но я точно знал, что бык перед боем побывал у «парикмахера».Вопрос: Тогда зачем же их подпиливают?
Ответ: Это вот и интересно. Дело в том, что у бойцового быка рога — это его руки, антенны, все... даже разум. Едва у быка отрастают рожки, он начинает пользоваться ими, как ребенок ручками. С помощью рогов он роется в пище; с их помощью он дерется; рогами он «познает» мир. Они превращаются постепенно в точнейший и чувствительнейший инструмент. Если, заперев его для перевозки в кахон (1 Кахон — деревянный ящик, скрепленный металлическими полосами, служащий для перевозки быков. — Прим.) и схватив шею железными обручами, вы подпилите ему кончики — о, совсем немного, два-три сантиметра от силы, — результат достигнут.
Вопрос: Что же происходит?
Ответ: Зверь потрясен случившейся с ним переменой. Это уже не прежние его рога, зверь их не чувствует. От этого сила ударов не уменьшается, нет. Даже после того, как у него уберут два сантиметра рогов, пятисоткилограммовый бык насадит вас на них с той же легкостью, с какой вы накалываете бабочку на булавку. Но дело в том, что операция лишает его точности ориентировки. Представьте себе, что вы посадили снайперу на нос очки от близорукости. Он, может, и попадет в мишень, но уже не в «десятку», а в «двойку». Так и бык: он бросается на цель, но проходит чуть в стороне. Он обдирает рогом золотое шитье на костюме, хотя в принципе должен был вонзиться в него. Манолете проделывал свои умопомрачительные пассы, рассеянно глядя в небо поверх трибун: он прекрасно знал, что рог пройдет в нескольких сантиметрах от груди. Сражаясь с подпиленным быком, матадор становится хозяином дистанции. И в этом не только отрицательная сторона. У практики афеитадо есть и свои преимущества.
Вопрос: Что-что?!
Ответ: Именно так. Ведь сегодняшняя публика, куда более разнородная, чем раньше, требует внешнего блеска. Ей нужно, чтобы бычьи рога касались тореро. Матадор должен слиться с быком — это нынешние Леда и лебедь, Лаокоон и змеи. Матадор, прогибая гуттаперчевую талию, обволакивается вокруг быка, валиком прокатывается по нему, вновь и вновь, каждый раз все тесней, все опаснее. С быками-пятилетками по шестьсот килограммов весом и целыми рогами (как сражались в давние времена) подобные шутки были бы прямым самоубийством. Прежняя коррида была более грубой, более жесткой. Публика меняется: в конце века танцевали вальс, теперь — твист. Вряд ли здесь можно вести речь о декадансе. Нынешняя публика хочет медленную веронику (1 Классический пасс корриды. Самый простой, самый красивый и самый трудный.), чикуелину, от которой бы перехватывало дыхание, натуралию (2 Пасс состоит в следующем: тореро держит плащ перед собой и полностью обводит им вокруг, едва бык коснется материи, чтобы повторить движение с противоположной стороны. — Прим. авт.), которая прилепляла бы зверя к бедру человека.
Пуристы мечтают вернуть корриду к смертельному единоборству. Но это глас вопиющего в пустыне. Они забывают, что в корриде правит публика... Так что афеитадо не такое уж страшное жульничество, как кажется. Скажу больше: с теми требованиями, какие предъявляет нынешняя публика к корриде, все быки должны быть «подстрижены».
Вопрос: Но ведь это лишает корриду всякого смысла?
Ответ: Опять громкие слова! Какого смысла?
Вопрос: Ну как же... опасности смерти...
Ответ: Пепе-Илло был убит 11 мая 1801 года на пласе в Мадриде быком по кличке Барбудо с целыми рогами. Манолете был убит 28 августа 1947 года на пласе Линареса быком Ислеро, побывавшим до этого у «парикмахера».
Вопрос: Так где же риск больше — с целым или «подстриженным» быком?
Ответ: Каждый случай требует своего подхода. Я уже говорил, что нынешняя публика хочет «игры со смертью», дрожи и страха. В прежние времена матадор — раз-два! — круто, по-мужски разделывался с быком. Сейчас матадор подкрадывается, ласкает, «соблазняет» зверя. Он старается сократить дистанцию до нуля. И тут, перед «мгновением истины», шансы человека и зверя уравновешиваются. Именно в такую минуту Ислеро подцепил на рога великого Манолете.