Журнал «Вокруг Света» №03 за 1979 год
Шрифт:
Вот и какой-то Лука, о котором мы почти ничего не знаем, в самом начале XVII века на свои страх и риск совершил беспримерный по смелости поход на восток, пройдя на своем коче гигантское расстояние вдоль арктического побережья Сибири, оставил позади устье Енисея и открыл реку Пясину. Этот подвиг стоил Луке жизни, но он успел составить отчет и чертеж, которые дошли до Москвы. Их видел в 1602 году голландский картограф Исаак Масса, который и опубликовал карту Луки в Амстердаме, сопроводив ее таким комментарием: «Путешественники нашли много различных и редких островов, рек, птиц, диких зверей — все это далеко за Енисеем».
Сама карта не дошла до нас, как безвозвратно погибли во время тревожных событий нашей истории и многие-многие другие. Нередко причиной этому были и пожары — известный бич деревянных русских городов. Только во время одного
Из всего этого исторического наследия до нас дошла лишь его малая толика. А теперь сопоставим все вышесказанное с сообщением «Росписи», что по приказу Петра Годунова в Тобольске «был збиран на листе» чертеж. То есть собран. Собран на основе многих уже имевшихся и специально заказанных для этой цели региональных чертежей. То есть «Роспись» относилась не к отдельной карте, а к многолистному географическому своду, собранному из множества подробных региональных чертежей. Но свод этот открывала обобщенная, не перегруженная деталями, «збиранная на листе» карта всей Сибири. Она, по замыслу авторов, должна была показать впервые ее масштабы и также впервые ее расположение относительно двух океанов. Эта вводная карта и оказалась тем единственно дошедшим до нас документом, который мы называем «чертежом Годунова».
Но оппоненты возражают — не слишком ли таинственно исчезновение всех карт, кроме одной, вводной? Ведь не могли же все они храниться в разных местах.
И тут мы должны познакомиться! с еще одной гипотезой.
...Итак, гонец из Тобольска доставил в Москву карту, которая тотчас была «взнесена» к государю...
«Соблюдение строжайшей тайны»?
Царь Алексей Михайлович всегда проявлял большой интерес к географической науке. Недаром же кровлю дворцовых палат венчал гигантский медный глобус, подаренный ему голландцами (его и сейчас можно видеть в Историческом музее). Еще одно свидетельство этому и огромная проводимая по его указу в 60-х годах картографическая работа. Но не ради чистой науки она проводилась. Обороноспособность государства и безопасность его границ, основанные на знании российских земель и народов, их населяющих, — вот что было наиглавнейшим. И не случайно в эти годы прибыл в Тобольск со своим полком воевода Петр Годунов — человек, на которого можно было положиться. А годы эти для Западной Сибири были очень неспокойные. На русские еще не окрепшие поселения участились набеги из-за Урала башкирских феодалов, объединившихся с воинственными племенами на юге. Разведка путей их продвижения, строительство крепостей, охрана водных дорог, волоков, переправ — короче, обеспечение безопасности Сибири — было для Годунова первоочередной задачей. Это подтверждает и сама «Роспись» к «годуновской» карте. Недаром она начинается с самого главного: «Роспись против чертежу... Сибирской земле, городам и острогам, и слободам, и где меж слобод Тобольского и Верхотурского уездов построить какие крепости... и сколько где у крепостей... посадить драгун».
Это была карта прежде всего стратегического назначения! «От Тобольска ж вверх по Тоболу реке до острожку на усть Тарханки реке 120 верст, на которые места приход воинским людям кучумовым внучатам с калмыки быть драгуном роте... А от Елуторские слободы по Исете реке до Исецкого острогу быть драгуном роте... а по сказке Доматова монастыря старцев, что де у них драгун не надобно, потому что де монастырь их далеко за реки и за озеры, и за болоты и воинским людем проходу на монастырь не бывало и ныне не будет...» И так далее.
Понятно, что такую карту должны были пуще жизни оберегать от «чужого глазу». И все-таки она ушла за границу. И может быть, причину этого следует объяснить следующим.
Попав в Москву, карта стала сразу объектом особого внимания иноземных «гостей». Вот строки из дневника секретаря шведского посольства Прютца: «Приложенную ландкарту Сибири и пограничных с ней стран я скопировал 8-го января в Москве... с оригинала,
данного мне на несколько часов князем Иваном Алексеевичем Воротынским, с тем чтобы я ее только посмотрел, но отнюдь не счерчивал».Попала эта карта и к самому послу Кронеману, который сделал свою копию и отправил с неприкосновенной дипломатической почтой ценный пакет, сопроводив такими словами: «Карту всех этих стран, которую прислал недавно по указу Его Величества Тобольский воевода Годунов, показали мне, и я снял копию, получив позволение продержать у себя ее одну ночь».
Таким образом, получается, что приближенные царя сами давали в руки соперников важный стратегический документ, наивно полагая, что просьба продержать его у себя одну ночь, «но отнюдь не счерчивать», непременно будет выполнена. Неужели государственные мужи того времени ничего не знали о древней и прекрасно разработанной науке шпионажа, следовавшей всегда, как тень, за наукой открытия Земли?
Карты, привозимые из далеких походов, содержали не только географические сведения об открытых землях. В них содержалась информация о действительной или возможной мощи соперника, его политическом, экономическом и военном потенциале. И «энтузиазм», с которым стремились добыть подобные сведения в России, не мог сравниться ни с чем. Так было и до описываемых нами событий, и позже. Чтобы не быть голословным, приведем лишь несколько примеров из этой своеобразной «летописи».
Известно, что некий курляндский гражданин Рейтенфельс предлагал Ватикану за соответствующую плату продать сведения о землях к востоку от Урала при условии соблюдения строжайшей тайны. Известно также, что члены ордена иезуитов даже письменно разработали «инструкцию», которой снабжали отправляющихся в Московию, чтобы те выведывали сведения о русских путях в страны Востока — «с осторожностью, как бы мимоходом, вылавливать новости сетью хитрости, чтобы не обращать внимание московитов» на интерес чужеземцев. Еще известно письмо британского посла, просившего держать в строжайшей тайне похищенную им русскую карту, — как бы виновному не пришлось «отбывать наказание в указанных местах». И так далее...
Интерес к Сибири далеко выходил за рамки чисто географической любознательности европейских политиков.
Среди прочих дел европейские монархи находили время, чтобы обсудить проекты вторжения в Сибирь. Корабли Голландии, Швеции, Англии и других стран стремились проникнуть к ее арктическому побережью.
А что же русские? Не понимали угрожающей опасности? Понимали. И старались предотвратить ее. Вот этому доказательства.
Не раз под любым благовидным предлогом иностранные торговые и дипломатические посланники просили пропустить их посмотреть Сибирь или хотя бы проехать через нее в страны Востока. И всегда получали твердый отказ: «Русским людям изъян будет». Еще в 1619 году вышел грозный указ: «Чтобы немецкие (т. е. чужеземные) люди в Мангазею отнюдь дороги не проискивали, а будет кто с немецкими людьми ездити или в Мангазею дорогу учнет указывати, и тем людям быти от нас в великой опале и в смертной казне».
Как же все это увязать с фактом непонятной доверчивости русских правителей и их верой в порядочность чужеземных «гостей»? Ведь они же сами отдавали важнейшую карту в руки немцам, шведам, голландцам. И ее показывали открыто, чем, кстати, не преминул воспользоваться шведский военный атташе Пальмквист, в альбоме которого и были обнаружены три копии карты Годунова.
А дело в том, что показывали... вовсе не ту карту, что была «взнесена» государю, а какую-то упрощенную схему, сделанную в уменьшенном размере. Вот почему на копиях, что сняли Прютц, Кронеман и другие, не было «обещанных» клейм, резко разнились масштабы, удивительно бедна была географическая номенклатура копий, да и само техническое исполнение их значительно уступало даже более ранним образцам русской картографии. Трудно даже отделаться от впечатления, что демонстрировали иностранцам схематический чертеж
Сибири, в котором скрывалось то, что нужно было скрыть и показывали лишь то, о чем хотели сказать. В частности, об обширной территории Сибири, а следовательно, о мощи Русского государства и нашем приоритете на открытые земли. К слову заметим, что несколько позже опубликование некоторых сибирских карт вызвало в западноевропейской прессе сомнение: уж не умышленно ли русские удлиняют на картах свои границы с целью запугать другие страны?
А в это время полная и подробная карта Сибири лежала, как ей и подобало, в надлежащем месте и тщательно охранялась.