Журнал «Вокруг Света» №03 за 1984 год
Шрифт:
Дэвидсон открыто шантажировал Губерта Жермена, субподрядчика «Юнифордж». Не забыл упомянуть и об Оскаре.
— Гнусность,— с дрожью в голосе произнес генерал.— Но я все же не уверен...
— Уэс, слушай, пусть тебя не тревожит этическая сторона. Посмотри на президента своей собственной фирмы. Коль скоро он не брезгует грязными методами, то почему ты должен стесняться помочь человеку, который прав на сто процентов?
— Да... ну, дьявол с вами,— наконец решился Шоу.— Только помогите мне составить речь.
— Обязательно. Набросаешь черновик в самолете. О Манчестере ничего не пиши, просто честно изложи свои взгляды.
— Хорошо, Кэл, сделаю, как ты сказал.
— Ждем тебя в «Хилтоне». Свободных номеров нет, но кровать для тебя найдется. Собирайся и лети самолетом.
— Ну, миссис Манчестер...
Кандидат просиял. Мужчины вскочили на ноги и обступили Джулию. Она попыталась сохранить равнодушную мину, но все-таки не смогла сдержать торжествующей улыбки.
— После того как вам дали от ворот поворот, я поняла, что тут необходима женская рука,— сказала она.
— Джентльмены,— воскликнул Арчи,— а того ли из Манчестеров мы тянем вверх, кого надо?
Сокращенный перевод с английского А. Шарова Флетчер Нибел, Чарлз Бейли Окончание следует
Неуловимый кречет
С иние сумерки, опускаясь на лес, густели. Скоро все погрузится в ночь, начнут ходить медведи, а товарищ мой, кажется, не торопился возвращаться...
— Э-ге-гей! — прокричал я, выбираясь из приземистой охотничьей избушки, где мы собирались провести несколько дней. Густая высокая трава окружала ее, стеной подступая к порогу. Звук моего голоса канул в чаще и даже не отозвался эхом. Слышно было только, как шумит неподалеку река да плещется в ней рыба: кета и горбуша, пришедшие на нерест из далекого океана. За рыбой и спустились с окрестных гор бурые медведи.
— Ю-ра-а! — сложив рупором руки, позвал я еще раз. Но сколько ни прислушивался, ответа так и не дождался.
«Нехорошо, Носков,— проворчал я, возвращаясь в избу.— Думаешь только о своей птице, а мог бы вспомнить и обо мне».
Носков ушел в лес, прихватив наше единственное ружье. Оставшись в одиночестве, без ружья, в сгущающихся сумерках, я чувствовал себя неспокойно. А ночью?..
До нашего прихода в избушке побывал медведь. По всей вероятности, очень разъяренный. В лесу по пути к зимовью мы наткнулись на петлю — браконьерскую ловушку, из которой зверь каким-то чудом сумел вырваться. Наверно, он и заглянул в избушку, чтобы посчитаться с людьми. Проломил крышу, свернул трубу, а затем, выломав окошко, забрался внутрь. И отвел душу — перевернул печку, расшвырял посуду, сдернул матрацы с нар и разодрал их когтями. Ясно было, окажись в ту минуту в зимовье люди, зверь не пощадил бы их. Выбив второе окошко, медведь ушел, но кто знает, не бродит ли он где-то неподалеку, чтобы еще раз навестить человеческое жилье?
Затянув окошки полиэтиленовой пленкой, заложив дыры в крыше дерном, я поставил на печь ведра и кастрюли, собираясь в случае опасности ударить по ним, как в набат, кочергой. Но все это были, конечно, полумеры, и без ружья спастись от взбешенного медведя я не надеялся. А Носков все не возвращался. Уже наступила ночь...
С Юрием Носковым, преподавателем музыки из поселка Шушенское, я познакомился, задавшись целью сфотографировать белого кречета. Редкую птицу, которую не увидишь в зоопарках, но с именем которой много связано в истории Руси. Ее стремительным полетом и непревзойденной храбростью любовались цари и бояре, великие полководцы и простые сокольники. Даря белых соколов правителям соседних государств, русские могли надеяться, что те не учинят войны, окажут при необходимости помощь. Ради сохранения кречета был создан на севере Кольского полуострова первый в стране заповедник на Семи островах — Государева заповедь. Теперь же эта птица стала столь редка, что ученые занесли ее в Красную книгу как вид, которому грозит исчезновение. Не без труда мне удалось отыскать гнездо кречетов обычной, темной, окраски, а вот белых птиц так пока и не снял. Об этом я как-то рассказал на страницах журнала ( См. очерк «За соколом ясным, за кречетом красным».— «Вокруг света» № 8 за 1981 год. ) и вскоре получил письмо из Шушенского. Неизвестный мне товарищ с далеких енисейских берегов сообщал, что знает места, где гнездятся белые кречеты. Подписался он просто: Юрий Носков. Мы встретились, когда Юрий приезжал в Москву за музыкальными инструментами для школы. Тут-то я и узнал, что, помимо музыки и рисования, этот человек всерьез увлекается ловчими птицами. Себя он без стеснения называл сокольником, но в отличие от сокольников прошлого, которые только обучали птиц и охотились с ними, Юрий был еще и помытчиком. Сам разыскивал и отлавливал нужных для охоты птиц. Их он держал у себя только во время охоты, а затем отдавал в небольшой зоопарк в Шушенском, чтобы ими могли полюбоваться люди.
Из разговора выяснилось, что птиц он знал в совершенстве, не хуже иного орнитолога. И каких только хищников не перебывало у него! Были и соколы, и беркуты, и ястребы, но больше всего мечтал он добыть белого камчатского ястреба-тетеревятника. Самого крупного и смелого. Ради того, чтобы заполучить его, Носков уже несколько раз ездил на далекую Камчатку, тратя деньги и отпускное время, но ястреба пока не находил. Зато в одну из поездок он приметил белых соколов-кречетов.
Уже потом, из очередного письма Юрия, я узнал, что он снова отправился на Камчатку и отыскал в горах полуострова Говена не одно, а целых три гнезда кречетов, в двух из которых гнездились совершенно белые птицы. Юрий писал, что близко подходил к гнездам и был поражен бесстрашием, с которым эти птицы защищали гнездо.
Юрий сообщил также о своей находке Владимиру Евгеньевичу Флинту. Известный орнитолог, прославившийся операцией по спасению стерха — белого журавля, взялся совместно с учеными Окского государственного заповедника за создание питомника по разведению хищных птиц в неволе ( См. очерк Л. Чешковой «Журавлиный крик над Брыкиным Бором».— «Вокруг света» № 4 за 1983 год. ). Ибо только так, научившись разводить хищных птиц в питомниках, их можно, как считают ученые, спасти от исчезновения.
Флинт предложил Юрию вместе с сотрудниками Института охраны природы попробовать в следующий сезон отобрать из гнезд кречетов несколько птенцов для питомника. Юрий охотно согласился. Дело это считал он интересным, ибо в дальнейшем питомники могли поставлять ловчих птиц и для любителей-сокольников. Договорившись обо всем с Флинтом, он пригласил в эту поездку и меня. Встретиться решили на Камчатке.
...Уже перевалило за полночь. Носкова не было. Если он заблудился, остался коротать где-нибудь время под кустом до рассвета, то положение его было похуже моего. В кромешной тьме ружье уже не защита от медведей, только помеха, а я все-таки находился в избушке. К тому же Юрия сейчас поедом ела мошка. Я на собственном опыте убедился, что от укусов этой твари не спасает ни мазь, ни защитная одежда.
«Что же там произошло, отчего он не пришел к назначенному часу?» — задавался я вопросами, не в силах дать ответ. С реки стали доноситься шлепки по воде. Должно быть, это вышли глушить рыбу медведи. Места их рыбалок мы видели днем совсем неподалеку от избы. Трава там была утоптана и густо пахла рыбой. Кета и горбуша шли в такой близости от берега, что ловкому зверю ничего не стоило оглушить рыбину лапой и выбросить в кусты. Прислушиваясь к шлепкам, я надеялся, что медведи, увлеченные рыбалкой, обойдут пропахшую дымом избу стороной. И в то же время все сильнее волновался за товарища.
Мы встретились с Носковым на полуострове Говена. Я отыскал его на базе у рыбаков. В светлом картузе, рыбацких сапогах, простеньком плаще болонье, он выглядел похудевшим и сильно озабоченным. «Плохи дела»,— встретил он меня неожиданным сообщением.
В горах все еще лежал снег. В тундре стали редкостью евражки — длиннохвостые суслики и почти совсем пропали куропатки, основная кречетиная пища. Должно быть, небывалые оттепели зимой, а затем гололедицы вызвали среди куропаток сильный падеж, и Юрий побаивался, что благородные соколы не заведут в этом году гнезд. Но в горы мы все-таки пошли.