Журнал «Вокруг Света» №03 за 1985 год

Когда мне позвонили, спросили, слыхал ли я про клад, мне стало не по себе. Через семь с половиной минут я был уже на стадионе. Почему-то предполагал, что находка XVII—XVIII веков, но, когда директор показал один из браслетов, я понял, что это гораздо более древние вещи. Положил я золото в папочку, повез в Новополоцк в ювелирный магазин, созвонился, конечно, заранее. Там определили вес — 334,36 грамма и пробу — 958. Стоимость назвали приблизительную, по цене золотого лома, ведь настоящую не определишь — клад бесценный...

О находке сначала мы сообщили в Минск, Валентину Наумовичу Рябцевичу, доценту кафедры археологии Белорусского государственного университета. Рябцевич позвонил в Институт истории Штыхову.

Произнося последние слова, Залилов поднялся, разостлал бархат на скамье, вынул из коробочек украшения, разложил их:

— Теперь глядите.

Что можно сказать о том ощущении, которое я испытала, взглянув на клад? Матово поблескивало золото — радостный металл. Несмотря на грубоватость ковки, нетонкость, изделия были теплые, драгоценные... И странным образом в них соединялось многовековое «достоинство» с блеском дорогого украшения.

Мы еще стояли, склонившись над находками, когда открылась дверь и вошел Штыхов. Поздоровался, высыпал в кресло гору яблок из портфеля и надолго замер над кладом.

— Да-а,— протянул он.— Конечно, это уникальный клад.— Он опять разложил свои книги, открыл на иллюстрациях древних украшений.— Смотрите, верно, все сходится, вот аналоги наших браслетов, X век. Значит, клад все же принадлежит к концу его, тому времени, когда Владимир Святославич завоевывал Рогнеду.

Залилов встрепенулся, заговорил очень громко:

— Как же концу десятого?! А на это что вы скажете? — Он достал из коробки весьма тонкой работы мужское массивное кольцо, не относящееся к новой находке.— Работа мастеров из Северной Европы. Доказано, что середина XI века. Вы только посмотрите на крепление, оно же идентично с креплением на найденном браслете.

— Кольцо действительно середины одиннадцатого, но этот — раньше. Вот взгляните...— Штыхов указал на фотографию в книге.— Или вот заготовка браслета, того же времени. Вы наш разогните, то же самое получится...

Конечно, полоцкий клад — находка пока не изученная, исследовать ее только еще начинают. Долго, вероятно, будут спорить о происхождении, о возможно более точной дате возникновения. Пока же из официальных, так сказать, документов существует сообщение Штыхова, которое хотелось бы процитировать:

«Браслеты из Полоцка имеют аналогии среди изделий Киевского клада (1913 год) второй половины X века. Такую дату можно предложить также для нового полоцкого клада. При всех возможных предположениях обстоятельств и времени зарытия клада в Полоцке его датировка не может выходить за пределы X — первой половины XI веков».

Массивные, абсолютно простые вещи, кому они могли принадлежать? Каково же было мое удивление, когда Штыхов вдруг объявил, что это мужские украшения. Два браслета, куски золотой проволоки, части шейной гривны. Всего восемь предметов, включая обломок. Мужчины носили украшения только в особых, парадных случаях. Ну, конечно, показать, что живет богато, а еще потому, что золото было символом счастья, света.

— Вы вспомните,— говорил Штыхов,— в «Слове о полку Игореве» есть упоминание о мужских украшениях, там Изяслав, лишенный помощи своих братьев, «изрони жемчюжну душу из храбра тела чрес злато ожерелие». Видите, вот такое ожерелье — гривна.

Долго мы еще пили чай, спорили, слушали Георгия Васильевича, а наши взоры словно магнитом притягивало к заветной скамье, где на алом бархате лежали ценности из давнего века. Штыхов щурился, щурился на клад, а потом вдруг словно нехотя проговорил:

— Вообще-то я думаю, это не весь клад...— И, уже совсем успокоившись, добавил: — Дело в том, что место там, у вала Ивана Грозного — в огромной земляной подкове, неисследованное. Потом — клад ни во что не вложен, а мог быть либо в горшке, либо в берестяном коробе. И еще — нет монет. Как правило, клады зарывали с деньгами.

— И все же мне кажется странным,— сказала я,— что спустя десять веков клад лежал буквально на поверхности...

— Наверное, по этой же причине и Красновой не могло прийти в голову, что она подняла с земли драгоценность. Понимаете, на Нижнем замке культурный слой невелик, а при рыхлении почвы пласты переместились. Вот потому-то он оказался наверху,— просто объяснил Штыхов и взглянул на часы.

Георгий Васильевич уезжал обратно в Минск.

— Вот,— сказал на прощанье Штыхов,— хочу вам подарить книжку, в основу ее легла моя кандидатская диссертация. Книжка о древнем Полоцке IX—XIII веков.

Я уже знала: Георгий Васильевич начинал сельским учителем, а любовь к археологии пришла во время раскопок, когда он работал со своими учениками. Полоцком и другими городами Полоцкого княжества стал заниматься со времен аспирантуры. А затем у него была докторская диссертация, она называлась «Города Полоцкой земли IX—XIII веков».

Об удачливости Георгия Васильевича ходят легенды. Рассказывают, что на раскопках у будущей станции метро Штыхов, подойдя к группе студентов и археологов, попросил дать копнуть ему. Стоило Георгию Васильевичу буквально ткнуть лопатой в землю, как под ее острием обнаружилась серебряная шейная гривна XI столетия.

— Георгий Васильевич, а как вы нашли свой первый клад?

— Это было в шестьдесят пятом году, в Витебской области. Серебро, женские украшения, монеты XI века. И второй клад, найденный мной лично возле Витебска, был бронзовый— VI—VIII век. Вообще же изучил все клады полоцкой земли, все, что были найдены за полтора века...

Настал день отъезда.

Кто-то играл на рояле в недавно отреставрированном зале Софийского собора, на улице по-прежнему шуршал листопад, и где-то наверху, за семью печатями, лежал бесценный клад в ожидании своего места в истории полоцкой земли.

Алена Башкирова

Минск — Полоцк

Полчаса с часами

Нас торопливо пригласили войти. Мы прошли следом за хозяином в небольшую, с окнами на две стороны, светлую комнату. Посередине стоял покрытый скатертью круглый стол, массивный, старинный,— таких уже не увидишь в обычной городской квартире; на цветастых обоях белели фотографии в деревянных рамках. Но чего-то явно недоставало в незатейливом убранстве комнаты.