Журнал «Вокруг Света» №04 за 1978 год

И никогда микронезиец не брал свою заветную «решетку» в море: не дай бог потерять ее во время шторма! Секрет ракушек и волокон надо было тщательно запомнить на берегу, а карту спрятать в укромном месте, чтобы никто из посторонних не нашел «решетку» и не разгадал Великую Океанскую Тайну.

Ныне секреты древних мореплавателей утеряны: есть современные карты, есть более точное знание ветров и течений, основанное не на интуиции и опыте отдельного навигатора, а на длительном изучении морской обстановки с помощью новейших средств, поэтому надобность в «решетках» отпала.

И только, возможно, кто-нибудь из потомков какого-либо знаменитого навигатора прошлого, посмотрев на творение рук своего предка, вспомнит что-то и скажет:

— Как же, как же, вот эта группа каури вроде бы атоллы Утирик, а вот эти — атоллы Ронгелап. Впрочем, может быть, и наоборот. Кто знает...

В. Бабенко

Ловкий простачок тануки

Героя нашего можно встретить в самых разных видах: то он воин с мечами, то бродячий монах, то купец. Он превратился в одного из этих людей для каких-то своих надобностей, потому что для него так же просто обратиться в кого угодно, как нам с вами щелкнуть пальцами. Плохого он никому никогда не делает.

И вообще герой наш не человек, а симпатичный пушистый зверек. Не барсук, не енот и не собака, а сам по себе: поэтому будем звать его собственным японским именем — тануки. В науке он зовется енотовидной собакой, но по строению наиболее близок к лисам. Внешне все-таки зверек больше похож на барсука, однако повадками напоминает опоссума: напуганный внезапным шумом, особенно выстрелом, падает навзничь и притворяется мертвым, потом внезапно вскакивает и удирает.

Наверное, из-за своего притворства, из-за этой способности внезапно воскресать из мертвых за тануки утвердилась в Японии слава великого хитреца и обманщика, и он стал героем множества сказок и легенд. Впрочем, зверек и в самом деле довольно сообразительный, он незлобив и легко приручается.

Тануки распространен по всей Японии. Днем он спит, а ночью выходит на промысел. Ловит лягушек, мышей и прочую мелкую живность, не прочь забраться в огород, погрызть сладкого картофеля, даже по деревьям умеет лазить, объедая фрукты. Вред, впрочем, от него небольшой, тем более что и сам он рискует поплатиться за ночные проказы пушистой теплой шкурой, а то и попасть в суповую миску: похлебка из бобов с мясом тануки — лакомое блюдо крестьян северной Японии. Кое-где его даже разводят ради меха, а заодно и мяса.

У японцев очень много сказаний про оборотней. Весьма часто в них фигурируют лисы, но этот персонаж заимствован из Китая. Лисы обязательно превращаются в красивых женщин, они могут влюбляться в людей, у них даже бывают искренние добрые намерения, но ничем хорошим любая история с лисой кончиться не может: с ними всегда связано что-то трагическое и безысходное.

В отличие от роковой иностранки-лисы тануки — персонаж чисто японский, и ничего трагического в его характере нет. Он тоже оборотень, но оборотень безобидный и добродушный, какой-то свойский.

Может быть, потому, что очень неудачливый.

И в большинстве сказок, если кто в конечном итоге и страдает от проделок тануки-оборотня, так это он сам. Что бы он ни сделал, все выходит ему боком.

Решил как-то тануки избавить себя и своих братьев от напастей, которыми грозит им охота. Превратился он в бродячего монаха и, встретив в лесу охотника, стал увещевать его, что грешно убивать ни в чем не повинных зверей. Охотник, однако, заметил что-то неладное в манерах монаха: очень уж по-барсучьи поводил он носом — и шутя погрозил ему ружьем. Струсивший «монах» тут же превратился в тануки и пустился наутек.

Другому тануки очень хотелось посмотреть столицу. Он обернулся самураем и отправился в путешествие. Почтительные стражники пропустили «самурая» беспрепятственно, зато уличные собаки учуяли знакомый лакомый запах тануки, и незадачливому путешественнику не поздоровилось. Пришлось ему уносить ноги, теряя самурайский меч и деревянные сандалии.

Тануки известен своей меломанией, но и из этого ничего хорошего для него не выходит. Как-то собрались дети вечером в храмовой роще, чтобы спеть хором. Тануки, жившие в роще, пришли в такой восторг от песен, что выбрались на поляну и присоединились к хору. При этом они с таким усердием отбивали, как в барабан, такт по своим тугим животикам, что сами себя заколотили насмерть. Добрый настоятель храма похоронил меломанов и поставил им памятник. Его и сейчас можно видеть в храме Сёдзёдзи.

Симпатичный зверек, пузатый и пучеглазый, изображен в соломенной крестьянской шляпе, в лапах у него котомка и винная бутылка. Дело в том, что священник, который водил дружбу со зверьками, любил выпить, и отзывчивые тануки бегали для него за вином в лавку. А священник подкармливал тануки тем, что приносили прихожане. И когда ему привалили довольно крупные деньги, настоятель решил, что это награда за доброе отношение к животным. С тех пор, наверное, стал тануки талисманом удачи. И изображения его — каменные и глиняные — можно найти в Японии повсюду. Их ставят в садах для украшения, держат в домах на счастье, а у детей тануки — любимая игрушка. И, как говорят, он действительно приносит счастье, хотя сам записной неудачник. Но притом неудачник веселый и неунывающий, всегда готовый на новые проделки...

С. Арутюнов

Деревья здесь не растут

К чести капитана Джемса Кука, он никогда не претендовал на лавры первооткрывателя этого далекого острова в антарктической части Атлантики, хотя славу сию и приписывают капитану некоторые его почитатели. Кук точно знал, что веком раньше, спасаясь от штормового ветра и гигантских волн, сюда пришел его соотечественник Антон Ларош, возвращавшийся домой из южных вод Тихого океана. Возможно, Куку было известно и о том, что на 19 лет его опередил капитан Гюйо-Дюкло, подошедший к острову на испанском корабле «Леон» и назвавший увиденный им берег Сан-Педро.

Впрочем, как бы там ни было, у Джеймса Кука нельзя отнять другой заслуги: в январе 1775 года он первым нанес на карту северный берег острова и дал названия многим его бухтам, мысам, заливам, небольшим прибрежным островкам и скалам.

Перу знаменитого капитана принадлежит и первое описание здешней ужасной, как ему показалось, природы: «Внутренняя часть острова дика и скромна. Обрывистые скалы громоздятся там, подымаясь к облакам, глубокие долины покрыты вечными снегами. Ни деревья, ни кустарники не Растут здесь. Лишь кое-где на скалах видели мы жесткую стелющуюся траву и мхи... Любопытно, что нигде на острове мы не видели ни единого ручья или источника. Вероятно, льды во внутренней части острова никогда не тают».

Кук высаживался на берег в трех бухтах (одну из них он назвал Позешн — «Владение»), водрузил там британские флаги и под ружейные залпы провозгласил эту землю владением его величества. В честь короля Георга III новая собственность английской короны получила свое имя — остров Георгия. С течением времени название изменилось и стало таким, каким знаем его мы, — Южная Георгия.

В конце 1819 года к южногеоргианским берегам подошли русские шлюпы «Восток» и «Мирный». Командир экспедиции Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен так описал встречу с островом: «Хотя оного еще не было видно на рассвете, однако то место, где должен находиться берег, отличалось от остальной части горизонта черно-густыми скопившимися тучами. Множество китов пускали фонтаны; птицы голубые, снежные, черные и пеструшки летали стадами и сидели на воде; местами появлялись плавно летающие альбатросы. В 8 часов мы увидели Георгию. Чрезмерно великая зыбь разбивалась с шумом о скалы».