Журнал «Вокруг Света» №04 за 1992 год

г. Беломорск Александр Стрелецкий, наш спец.корр.

Моя робинзонада

22 июля. Понедельник

Маугли. Вот и наступил день высадки на остров. Как ни странно, но с самого начала этой затеи с робинзонами я был совершенно уверен, что пройду второй тур и стану участником третьего. Правда, все-таки не забыл скрестить пальцы и зажать в ладошке амулет — маленькую обезьянку, когда после заключительного этапа мы собрались вокруг костра, чтобы услышать окончательный вердикт организаторов робинзонады. Когда прочитали мое имя — облегченно вздохнул. Всего нас осталось 12. Кто-то из них должен был стать моим напарником. Хорошо бы Егор. Но... Жеребьевка указала на Деда. Не любили его ребята. Считали, что он западло и куркуль. Я расстроился, но вида не подавал, ведь меня зовут Маугли!!!

Да и нехорошо это — делать выводы, толком не узнав человека, поэтому осторожно начинаю свой разговор с ним, хочу познакомиться поближе. Дед тоже, похоже, изучает меня. Когда собирали дрова для костра, он, внимательно глянув мне в глаза, произнес: «Тебе будет трудно со мной. «Похоже на правду» — подумал я, но вслух прозвучало: «Может быть, но люди должны стремиться притерпеться друг к другу...»

Вот и остров — долгожданная цель. Чувство радости прошло быстро. Отыскал толстое бревно. Сел лицом к Кондострову, где находится наш наблюдательный пункт, и взял в руки дневник. Легкий ветерок приятно холодит лицо. Что день грядущий мне готовит?

Знахарь. Человек, с которым мне придется провести все дни на острове, родом из Монголии. Раз уж Создателю понадобилось, чтобы мы вместе оказались на необитаемом острове, то возникает вопрос — зачем? Думаю, мне удалось найти ответ. Каждый человек должен хоть какое-то время страдать, только через страдания возможно постичь жизнь. Новорожденный еще не человек, а заготовка для человека, и лишь страдания вытесывают из этой заготовки личность.

Никто не толкал нас на этот кусочек суши, мы выбрали его сами. Уверен, что каждый должен пройти испытания островом. В ночь с 22 на 23 июля началась наша одиссея. На берег острова Угморин, кроме нас с Зориктом (кличка «Будда»), была высажена и Мери. Так мы окрестили курицу, которую подбросили нам организаторы конкурса без каких-либо наставлений, и что делать с ней, мы толком не представляли. Съесть — самое простое, но надолго бы ее хватило? Было гораздо практичней оставить ее в живых, как третьего члена нашей мини-общины, и в дальнейшем наладить производство яиц, благо мы вспомнили, что яйца она может нести без помощи сородичей мужского пола. Итак, судьба Мери решена.

Ночь выдалась холодная, ветреная, но небо оставалось достаточно светлым. Решили ночевать на земле, не отдаляясь особенно от места высадки. Нашли уютную бухту, заваленную бревнами, и разожгли костер, чтобы хорошенько прогреть землю, а когда он прогорел, разбросали угли в стороны, покрыли это место ветками, мхом, травой и, подложив под голову спасжилеты, легли, укрыв от свирепых комаров лица куртками. Спали плохо. Было холодно. Голодные комары свирепствовали. Мери гуляла где-то поблизости, ошарашенная, кажется, предоставившейся свободой.

23 Июля. Вторник

Маугли. В 2 часа утра проснулся от беспрестанных комариных атак, все еще находясь под впечатлениям каких-то жутких снов. Осмотрелся. Дед куда-то исчез. Пошел, наверное, осматривать остров. А может... и эта мысль мне пришлась по душе — он не выдержал и его увезли на базовый остров? Но это, конечно же, мечты. Утро обещало хороший день. Солнце медленно поднималось, освещая неподвижные ветви деревьев. Настроение же подавленное. С тоской смотрю на Кондостров. Романтика романтикой, а есть все-таки хочется. Сорвал ягеля. Сварил. Отвратительное блюдо, но надо привыкать, деваться некуда. Шаги за спиной окончательно разрушили мои иллюзии относительно быстрого избавления от напарника. Дед за то время, что я хандрил, обошел весь остров и отыскал место для стоянки, а вдобавок принес что-то вроде сачка и еще какую-то ерунду. Не теряя времени, собираем вещи и идем на новое место. Нам действительно повезло, стоянка оказалась уютной и уже обжитой туристами. Небольшой домик будет смотреться здесь отлично. Но как же мы намучились, бегая по всему острову, разыскивая подходящие бревна и таская их на спине!

Работали до 10 часов, потом сон. Когда открыл глаза, суп уже варился на костре, Дед опять куда-то пропал, а обещал разбудить, часы ведь у него. Как бы не опоздать вывесить спасательный жилет, знак для наблюдателей, что с нами все в порядке. Сорвал горло, пока звал Деда. Настроение паршивое. Хочется на базу. Не представляю себе жизни дальше. В голову лезут воспоминания. Дом. Лагерь на Шуе. Слезы невольно наворачиваются на глаза. Какие в лагере были ребята!!! А я, как назло, попал на остров с тем, кого сторонились все, в том числе и я. Ну никак не могу найти общий язык. Он мне противен, просто отвратителен. О боже, как я хочу избавиться от него!

Весь день строили дом. Вымотались вконец. Пока работали, я как умел намекал Деду на то, что ему просто жизненно необходимо покинуть остров. Но, кажется, мои усилия потрачены зря.

Понял одну деталь — на острове нельзя думать. Нужно работать и работать. Иначе, точно, пустишь ракету — знак SОS. Интересно, долго ли настоящий Робинзон протянул бы в этом климате и на таких харчах?

Знахарь. Утро встретило теплом и солнцем, но просыпаться не "хотелось. Однако необходимо было начинать обживать остров, и первое, что требовалось, — найти место для постройки жилища, затем отыскать пресную воду. Ближе к восточной оконечности острова обнаружили поваленный столб. По вырубкам легко было догадаться, что изначально это был крест. После тщательного обследования крошившейся под пальцами древесины обнаружили еле заметную вырезанную надпись. Крест был поставлен в 1897 году. Кто были те люди? Что их загнало в этот далекий северный край? Откуда они? Куча безответных вопросов. Но, неизвестно почему, это событие заметно подняло настроение.

В целом же Угморин особым разнообразием не отличается. Каменистый берег по всему периметру острова. Песчаную отмель заметили лишь на юго-восточной стороне, но в прилив ее заливало полностью. Рядом — несколько небольших бухт, заваленных бревнами. На берегу одной из них нашли постройки прежних робинзонов. Грубый навес меж двух больших валунов и поодаль — более пристойно сделанный шалаш, крытый мхом и ветками. Ни то, ни другое нас не устраивало. Жилище решили делать в соседней бухте, где берег был более пологий и ровный. Меж двух этих бухт нашли мы и столб, поставленный в прошлом году тоже робинзонами. На нем было 6 зарубок. Что ж, надеюсь, у нас будет больше. Весь свой нехитрый скарб перенесли к шалашу, где и решили пока заночевать. В высоких консервных банках, выброшенных морем, вскипятили чай из брусники, ромашки и пары кусочков золотого корня (родиолы розовой). Мери я покрошил кусочек сухаря, найденного на том месте, где нас высадили. Она, особенно не привередничая, склевала почти все.

Утвердив генеральный план «здания», принялись таскать бревна. Кто хотя бы раз таскал на себе бревна, знает, каково это. В конце концов пришли к более конструктивному решению — сделать из бревен плот и переправить его по воде. Но это завтра...

Еще с утра я почувствовал боль в горле, начал кашлять, насморк не давал спокойно дышать. Две таблетки сульфадиметоксина с горячим чаем вселили надежду на улучшение. Через несколько часов следов простуды как не бывало.

Прошедший день принес самую разнообразную гамму чувств — от полного отчаяния и тоски до энтузиазма и радости. Основная причина — воспоминания о прошлой жизни, о любимой девушке. Заметил, что лучшее средство от хандры — работа. Причем всякая работа кажется непосильной, пока не возьмешься за нее.

24 июля. Среда

Маугли. Завтрак — грибной суп, чай из листьев черники и можжевельника. Обед — мидии и снова чай. Ужин — суп из щавеля и рябины, чай из костяники. Странно, но все время мучает жажда, а есть почему-то не хочется, хотя нет-нет и засосет под ложечкой.

Не устаю намекать Деду на то, что его место не здесь. Чувствую угрызения совести, что, возможно, поступаю нехорошо, мерзко, гадко, но ничего не могу с собой поделать. Я не могу с ним жить!!! Решил зайти, что называется, с другого боку. Стал описывать свои недостатки, убеждать в том, что хуже меня нет никого на белом свете. А он в ответ только улыбается. Но это, как я понял, бравада. Днем, во время отдыха, Дед по обыкновению удалился, и вдруг я услышал, как кто-то хлюпает носом. Встал и тихо прокрался в, сторону странных звуков. На камнях, в нескольких десятках метров or лагеря, сидел Дед и, уткнув голову в колени, горько плакал. «Кажется, дело сделано», — подумал я. Но, увы. Вернувшись, Дед повел себя как ни в чем не бывало.

Остров все больше и больше начинает мне нравиться, но Дед... Как же он некстати!

Завтра мой день рождения. Мне исполнится 17. Еще день, уверен, продержусь, а вот что дальше? Физические нагрузки мне нипочем, но психологические... Как трудно существовать, именно существовать рядом, но не иметь возможности общаться по душам... Некоторые, может быть, не поверят, но без этого я просто не могу жить и, если мой напарник не покинет остров, буду вынужден пустить ракету и прекратить эксперимент. Единственная отрада — наша курица-кривоклювка, которая почему-то осталась безымянной. Она адаптировалась быстро, и ее не мучают вопросы психологической несовместимости. Имеет, однако, не очень приятную привычку клевать на мне комаров, когда я сплю. Постоянно будит своими меткими попаданиями то в лоб, то в нос. Ее тоже мучает жажда, но она неаккуратна — банку свою сбивает так часто, как будто родилась футболисткой.