Журнал «Вокруг Света» №04 за 2007 год
Шрифт:
1. Щурки (пчелоеды) размещаются на линии главного лёта пчел и массами истребляют последних
2. Обнаружив падаль, марабу бесстрашно вступает в бой с соперником, нанося удары большим клювом
3. Птицы-секретари строят на деревьях или высоких кустах большие, до метра в поперечнике, гнезда
Но главной здешней достопримечательностью остаются фламинго. Однако то, что для людей является предметом любования, для хищных орланов-крикунов — добыча. Охотятся на фламинго и марабу — птицы-падальщики. Они забивают жертву своими клювами-кинжалами. Клюв марабу пробивает кожу мертвого буйвола, а уж спину малого фламинго и подавно.
К 1970-м годам площадь парка расширили благодаря Всемирному фонду дикой природы, который
Синезеленые водоросли и планктонные ракообразные — любимое лакомство фламинго
В 1983 году парк стал убежищем носорогов. Предназначенную для них территорию пришлось огородить от браконьеров. В Накуру сейчас живут 45 черных носорогов и 31 белый. Белых — переселили из Южной Африки. Откроем секрет их «белизны»: на самом деле они почти такого же цвета, что и черные, — серо-коричневые. А белыми их назвали, потому что кто-то когда-то спутал английское слово «вайт» («белый») с «вейде» — на африкаанс «крупный». Белый носорог и прямь не маленький, длина его тела достигает 5 метров, рост — 2 метров, а вес — 3 600 килограммов. Черный — помельче, весит всего тонны полторы, зато рогов у него бывает до пяти штук, а именно рога и привлекают браконьеров.
За пределами парка находятся небольшие фермерские хозяйства и кофейные плантации, на которых выращивают знаменитую кенийскую арабику, признанную дегустаторами всего мира.
Однако сегодня этой идилии грозит опасность. Содовые озера чутко реагируют на перемены климата, поэтому уровень воды в Накуру весьма изменчив, несколько раз оно почти полностью высыхало. В 1971—1973 годах озеро перенесло очередное обмеление. Его глубина в то время не превышала 10 сантиметров. Этот катаклизм повлиял на видовой состав синезеленых водорослей. Спирулину и артроспиру вытеснили микроцистисы и анабены, а эти водоросли вырабатывают яды. С 1974 года рыба и фламинго начали умирать от отравления токсинами и тяжелыми металлами, которые попадают в организм вместе с водорослями. В миллионных стаях были громадные потери. Так, в 1993 году в Накуру и соседнем озере Богориа погибли двадцать тысяч малых фламинго. За два десятилетия их популяция сократилась на 20%. Если ситуация не изменится, то через сто лет птиц здесь не останется.
Только на Накуру можно увидеть миллионы фламинго. За этим и едут сюда фотографы со всего света
Усугубляет положение загрязнение воды, в которой ядовитые водоросли бурно размножаются, а уж в загрязнителях недостатка нет. За последние 30 лет бассейн озера Накуру начал интенсивно заселяться. Вокруг Национального парка живет около миллиона человек, причем треть из них — в стремительно растущем городе Накуру. Город расположен всего в километре от озера, и его бытовые и промышленные стоки попадают прямо в Накуру. Особенно страдает вода в сезон дождей. Свою долю грязи вносят и многочисленные туристы.
Защитники природы делают все возможное, чтобы сохранить заповедник. Специалисты постоянно наблюдают за его экологией и ищут способ прекратить бурное цветение воды. Они обучают местных жителей рациональным способам ведения хозяйства, разумному и бережному отношению к земле и дикой природе в надежде, что ее прекрасный островок — озеро Накуру — не потонет в море цивилизации.
Наталья Резник
Оккупация на клеточном уровне
В развитых странах уже несколько десятилетий онкологические заболевания устойчиво занимают второе место в перечне болезней, приводящих к смертельному исходу. Но несмотря на такое распространение, точные первопричины того или иного онкологического заболевания не знают ни физиологи, ни анатомы, ни онкологи. И само название «рак» — не более чем загадка: в облике больных, в механизмах действия болезни нет ничего такого, что имело бы сходство с безобидным речным обитателем. Впрочем, более точное название — злокачественная опухоль — тоже не очень проясняет смысл. Вопреки законам русского языка в этом названии главное — не существительное, а прилагательное. Ведь опухолью выглядят и шишка на лбу, и фурункул, и гематома в месте удара. А при некоторых формах злокачественных новообразований, например при лейкозах, опухолей вообще не бывает.
Что же такое рак и можно ли его победить? Причин, влияющих на развитие этой болезни, множество: радиация, вещества-канцерогены, вирусы, наследственность. С возрастом риск заболевания увеличивается, однако злокачественные новообразования возникают и у детей, а изредка — даже у младенцев в утробе. Есть разновидности опухолей, характерные для определенных профессий, местности или даже национальности. Долгое время их изучение оставалось вне контекста медицинской науки: ни один из аспектов многочисленных исследований не мог обнаружить истинных причин поражения органов, тканей и крови.
И только в последние десятилетия усилия специалистов разных областей медицины выявили некоторые механизмы развития рака. Как это часто бывает в биологии, оказалось, что вопрос надо было вывернуть наизнанку: чтобы выяснить, почему клетки иногда становятся злокачественными, надо сначала узнать, почему обычно они этого не делают.
Клетки-самураи
У одноклеточных организмов процесс размножения ограничен условиями внешней среды: наличием в ней пищи и кислорода, низкой концентрацией вредных веществ (в том числе собственных отходов), температурой, соленостью и т .д. Переход к многоклеточности позволил уйти от этой зависимости: что бы там ни было снаружи, внутренняя среда высокоорганизованного существа всегда сохраняется. Кислород и питательные вещества постоянно доставляются каждой клетке, ядовитые продукты обмена столь же постоянно выводятся наружу. И даже размножаться всем клеткам не надо. За этот процесс несут ответственность специальные клетки и ткани. Хотя и у них способность к делению ограничена: например, у женщин все будущие яйцеклетки закладываются еще до рождения и в дальнейшем уже не приумножаются. Зрелые клетки нашего организма (нервные, мышечные, кровяные и прочие) обычно вообще лишены этой возможности. Эту миссию выполняют стволовые клетки, которые заменяют выбывшие из строя клетки ткани. Но и их деление строго контролируется — как, собственно, и вся жизнь любой клетки многоклеточного существа. Каждой из них организм точно указывает, когда и с какой интенсивностью ей делиться и делиться ли вообще, где находиться и что делать, жить или умереть. Самоубийство (апоптоз) для наших клеток столь же обычный финал, как харакири для самураев. Кстати, два этих феномена сходны технически: в процессе апоптоза клетка рубит свои внутренние структуры на мелкие куски. Она убивает себя, когда орган, в состав которого она входила, более не нужен организму (например, хвост — головастику, превращающемуся в лягушонка), когда она случайно оказалась в чужеродной ткани, когда ее генетический аппарат сильно поврежден, когда ее поведение в организме признано неправильным или подозрительным. Известный российский биохимик Владимир Скулачев даже сформулировал «самурайский закон поведения клетки»: лучше умереть, чем ошибиться.
Но для того чтобы клетка подчинялась командам и запретам, нужна система сигналов, передающих эти команды, и аппарат, способный их воспринимать. Этими сигналами служат вещества, получившие название цитокинов. По своей химической природе это обычно белки или полипептиды — более короткие, чем белки, цепочки аминокислот. Они связываются с расположенными на внешней мембране клетки белками-рецепторами, изменяют их состояние, и те запускают цепочку реакций — активируют одни молекулы и выводят из игры другие. Впрочем, в межклеточной среде почти всегда присутствует какое-то количество цитокинов, и клетка реагирует не на единичную молекулу, а на то, что их концентрация превышает некий порог. Иногда отсутствие определенного цитокина само становится сигналом. Так, например, если концентрация факторов роста (цитокинов, побуждающих клетку делиться) высока — клетка делится, низка — не делится, а если их долгое время нет совсем — совершает апоптоз.
Сумма ошибок
И цитокины, и предназначенные для них рецепторы кодируются генами, которые, как мы знаем, подвержены мутациям. Известна, например, мутантная форма рецептора к факторам роста, которая ведет себя, как залипающая кнопка звонка, — все время генерирует внутриклеточные сигналы к делению, независимо от того, сидит на ней сигнальная молекула или нет. Понятно, что клетка, снабженная такими рецепторами, будет все время пытаться делиться, не слушая внешних команд. Другая мутация позволяет клетке самой производить факторы роста, на которые она же будет реагировать.