Журнал «Вокруг Света» №05 за 1978 год

Разговаривая с ней, я понял: она очень не любит потребительского подхода к природе, вопросов, чем может быть полезен тот или иной вид растений. Разве каждый из них не интересен сам по себе? Вид — мерило богатства зеленого покрова земли. Чем больше видов, тем устойчивей растительность против любых неблагоприятных изменений среды.

В Усть-Цильме на Печоре Улле находит лядвенец из семейства бобовых. Что ж, растение как растение, невзрачное, желтые цветы его описал еще великий Линней, правда, в общих чертах. Вот только у Улле лядвенец был иной — весь какой-то голый и листочки мясистые.

Лядвенец ее заинтересовал. Стала она искать, его и в других местах, на Двине. Нашла, только двинские лядвенцы весьма отличались от своих печорских собратьев — были они какие-то мохнато-опушенные. Обратила внимание и на то, что ее лядвенцы растут на разных почвах.

Кончилась пора экспедиций, начались работы с гербарием, поездки в Ленинград к профессору Н. А. Миняеву, изучение в лаборатории летних находок. Однажды профессор сказал: «Посмотрите внимательней материал. Мне кажется, там разное». Два новых вида? Это еще следовало доказать. И здесь проявилось трудолюбие и упорство Зины, ее высокий профессионализм — какой-нибудь малозаметный признак, например двугубость чашечки цветка, мог решить вопрос в ту или другую сторону.

Однако предположение профессора подтвердилось. Оба вида оказались родственными, происходящими, по-видимому, от одного древнего предка, популяции которого разделил некогда ледник. Они долго существовали в изоляции, в различных условиях и дали начало новым видам лядвенца.

О будущем своего детища оба ботаника высказываются скупо: мол, что можно сказать о судьбе новорожденных? Но лядвенцы других видов с успехом применяют в сельском хозяйстве Канады. И виды, открытые Миняевым и Улле, недавно высеяли в суровых условиях Воркуты, на селекционных участках совхоза «Центральный». Есть надежда, что дикорастущий лядвенец со временем станет культурным и, как считает Улле, «сможет быть использован в травосеянии и как исходный материал для селекции».

Достижения достижениям рознь. Вот корабль приближается к неведомому материку и вахтенный восклицает: «Земля!» И все всем ясно. В науке вообще, в ботанике в частности, все куда сложнее.

«Охотник за растениями осматривается по сторонам острым взглядом, внимательно вглядывается в каждый листок и цветок, бродит по холмам и долинам, карабкается на крутые утесы, переходит вброд топкие болота и быстрые реки, прокладывает себе путь сквозь колючий кустарник... спит под открытым небом, терпит голод и жажду, рискует подвергнуться нападению диких зверей... Но почему, спросите вы... Одних влечет любовь к ботанике. Другим нравится путешествовать».

Это о ботаниках написал Майн Рид. А что движет нашими охотниками за растениями?

На этот вопрос Зина Улле ответила не сразу. Объяснила: есть в плане института такая тема: формирование лесных, биогеоценозов. Так вот, она занимается тем ее разделом, который включает изучение коренных, то есть не тронутых человеком, первичных, девственных лесов, и в особенности тамошних трав.

Тема, служба — неужели все так обыденно? Но тогда ведь можно не спешить — девственный лес никуда не денется, не уйдет.

— Да вы что? — испугалась Улле. — Вокруг геологи так и рыщут! Промышленность подбирается, наступает. Опоздаем на какой-то десяток лет, и от леса может остаться лишь одно воспоминание. А пока места, где я работаю, безлюдные — это Ухтинский район Коми АССР, с северо-запада на юго-восток его пересекает Тиманский кряж. Я не видела там ни клевера, ни сорняков — верных спутников человека, которые следуют за крестьянином, как за всадником подорожник. Ведь многие виды в этих местах находятся, как говорится, на пределе — лиственница, например, не распространилась дальше на запад, многим видам оказалось не под силу перевалить через Урал. Край этот нужно тщательно изучить, а потом создать заповедный ландшафт на Среднем Тимане, там очень нужен природный парк. Вот зачем мы работаем там уже несколько лет и не окончим своих дел вплоть до 80-го года.

Листаю полевой дневник Тиманского геоботанического отряда. Командир — Зина Улле, члены отряда — Ариадна Николаевна Лащенкова (за ее спиной тридцать шесть лет работы в Коми), Тамара Плиева, Валя Лопатина, Саша Попов. Начат дневник 20 апреля 1977 года. Скупые записи: «20.6. Вылетели из Сыктывкара в Ухту. Кядва обмелела. Заросли «бетула хумилис» (вид березы. — А. X.) подлесок можжевельника...

28.6. С утра перекладка. Тамара фиксировала растения на склоне над лагерем. С обеда заготовляли дрова. День простоял без дождя. 30.6. Полкилометра севернее устья Изъель. Ручей высох до островка. Масса хариуса погибла, когда ушла вода... Видели в русле ручья медвежьи следы, довольно свежие... 2.7. Закладка и перекладка...»

Скупые строки дневника, а за ними скрывается многое. И болтанка в самолете Сыктывкар — Ухта, и полет оттуда на Ми-8 с 800 килограммами груза, который дальше пришлось тащить, как говорится, на горбу. И то, как милиционер в Ухте разоружил Сашу — забрал у него ружье («И отлично, — прокомментировала Зина, — а то Саша нам бы там всех медведей распугал»), и как везли с собой собаку одного из участников отряда, и как потом бухгалтер не желал оплатить ее перелет.

Зина и Тамара вспоминали больше светлое и смешное. Белую, всю в зонтичных поляну. Заросли очень низких берез, сквозь которые приходилось продираться с таким трудом, что эту березу окрестили «бетула стервозус». И как в гербарную сетку Зины ударила молния. И только вскользь, со смехом, они упоминали о том, что шли по медвежьим тропам, то и дело замечая свежие следы зверей, а то и чуя их дыхание.

Послушать их, так жили они в условиях почти санаторных.

Я спросил Ариадну Николаевну: а что такое «закладка», «перекладка» и как вообще собирается гербарий? Выкопал растение, ответила она, его, еще свежее, нужно сразу очистить от земли и в гербарную сетку. Нельзя сказать, что этой работе способствуют комары, но главный враг «охотника за растениями» все-таки дождь. Ботаник заворачивает каждую свою находку в газетную бумагу — приходится тащить с собой целые мешки газет. При перекладке газеты сушат на солнце, а если идет дождь, то держа в руках у костра. Уходишь в маршрут чуть свет и беспокоишься: а что, если дождь намочит листы? Ложишься далеко за полночь. И весь день чаще всего занят тем, что карабкаешься по кручам, пробираешься через болото, орудуя одновременно копалкой и тесаком. Здесь нужна мужская сила плюс женская аккуратность.

В науке нет «царских троп». Когда отряд Улле приехал на Тиман, ботаники имели лишь скудный список растений, произрастающих по берегам реки. Им пришлось буквально обшарить всю окрестность: холмы, заросли, болота... Но зато результат: описано несколько сот видов растений Среднего Тимана.

Лежат в гербариях «трофеи» Тиманского геоботанического отряда. А на карте флоры Северо-Востока заштриховано еще одно «белое пятно».

Александр Харьковский, наш спец. корр.

Их-Тамир ждет весну

Когда летишь над пастбищами Монголии, внизу видны небольшие кольца на ровной земле. И не сразу приходит в голову догадка, что это следы юрт, оставшиеся после долгих стоянок. В юртах жили и живут овцеводы: отара у Монголии не маленькая — почти 15 миллионов голов. Получается, что, хоть и косвенным образом, овцы вписали в ландшафт рисунки — кольца.

Под красным обручем «Тоно»