Журнал «Вокруг Света» №06 за 1978 год

Через некоторое время форы и сами стали называть себя форами, сначала в общении с новыми властями, а потом и между собой.

Первые этнографы попали к форам через несколько лет после того, как территорию нанесли на карту. Тогда же была сооружена посадочная площадка, куда время от времени садился патрульный полицейский вертолет. Район числился среди наиболее спокойных: межплеменных войн здесь не было, ибо авов — ближайших чужаков отделяли от форов неприступные горы, а до стычек внутри племени доходило очень редко. Полиция нечасто заглядывала сюда, и потому для этнографов племя фор оказалось заповедником, где можно было изучать быт и обычаи в нетронутом виде.

Но стоило появиться здесь первым торговцам, миссионерам и геологам, как образ жизни форов стал стремительно изменяться.

Через некоторое время люди племени научились ценить стальные ножи и топоры, спички и пластмассовые миски, сахар и деньги. И произошло все это гораздо быстрее, чем бывало у других новогвинейских племен. А причиной этого явления был тот традиционный образ жизни, который племя вело на протяжении бесчисленных поколений. Но теперь о традиционной жизни форов мы можем узнать лишь из записей этнографов двадцатилетней давности.

Деревушки форов были невелики, и центром каждой из них служил мужской дом. В нем жило обычно десять-двадцать человек самого разного возраста: от семилетних мальчишек до стариков лет тридцати пяти — сорока. Вокруг мужского дома теснились маленькие хижины. В каждой из них жили по две взрослые женщины с дочерьми и маленькими сыновьями. Днем все население деревни встречалось на огородах. Мужчины, правда, норовили поохотиться в лесу или поболтать с друзьями в своем общем доме, но, когда женщины просили их вскопать грядки, никогда им не отказывали.

Дело в том, что в племени фор никто никому никогда не приказывал: ни мужья женам, ни матери детям. Само собой разумелось, однако, что в просьбе о помощи отказывать нельзя.

В племени не было ни вождей, ни колдунов. Важные вопросы решали сообща, а в случае необходимости любой мужчина умел и поколдовать для своих домашних целей.

Каждая деревушка представляла собой замкнутый мир, который обеспечивал себя всем необходимым для существования. Когда переставала родить почва, удобренная золой выжженного леса, расчищали новый участок и переносили деревню на новое место. Время от времени группы предприимчивых молодых людей отделялись — уходили отыскивать и осваивать другую долину. Так возникали новые деревни форов. И каждая из них была совершенно самостоятельной.

Жители разных деревень ходили друг к другу в гости, обменивались новостями, но этим и исчерпывались внутренние связи племени.

Исследователи отметили, как одну из наиболее интересных традиций племени, что у форов не существовало никаких запретов для детей. Совсем крошечные ребятишки все свое время проводили с матерью, удобно сидя на ее бедре. Чтобы руки матери оставались свободными, ее талию и спинку ребенка охватывал широкий пояс из луба. Где бы ни была мать, чем бы ни занималась, малыша с бедра она не снимала.

Но стоило ребенку начать ходить, он начинал предпринимать исследовательские экспедиции — сначала около материнской хижины, потом по всей деревне и ее окрестностям — куда угодно и как угодно. Если ребенку хотелось взять в руки нож или топор — никто не мешал ему в этом. Зачастую мальчик уже отлично обращался с ножом и прочими небезопасными предметами, а ходить еще не умел. Никогда ни один из старших не контролировал действий детей, не принимал опекунского участия в их затеях.

Может быть, потому, что методом проб и ошибок лучше всего учишься, дети форов попадали в опасные ситуации значительно реже, чем их сверстники в цивилизованных странах.

Когда ребенок вырастал, он или оставался жить в родной деревне, или с компанией друзей уходил из нее, чтобы основать новую. При этом он мог сохранять связь с родительской деревней, а мог и не сохранять. Но и родители вовсе не обязаны были оказывать ему помощь. Такой образ жизни воспитывал из молодых форов людей предприимчивых, смелых, но значительно меньше спаянных с обычаями и укладом племени, чем это обычно бывает у папуасов.

Традиционная жизнь форов могла бы продолжаться вечно — ведь условия, в которых они жили, не менялись. Но отсутствие запретов и врожденная предприимчивость оказались ахиллесовой пятой форских традиций.

...Двадцать лет прошло от первой встречи с белыми — время жизни одного лишь поколения, — и традиции рухнули.

В начале семидесятых годов этнографы, помнившие жизнь форов десять лет назад, столкнулись с явлением, получившим в специальной литературе название «культурный шок». Люди забыли даже такие простые и необходимые в папуасском хозяйстве умения, как плетение циновок. Все называли себя английскими именами. И папуас, к которому, раскрыв объятия, кинулся радостный этнограф с криком: «Боже! Да ведь это Дафакти!» — холодно отстранил его, произнося: «Мой не Дафакти! Мой Пол Дженкинс...»

Тот же Дженкинс не мог сделать каменный топор, который он, будучи Дафакти, делал быстро и умело. Более того, Дженкинс даже не смог с уверенностью объяснить, что нужно делать с этой штукой...

Совершенно же доконал ученую экспедицию факт, что вместо записанных ими десять лет назад названий гор и рек племя упорно пользовалось новыми — теми, которые дал картограф, наградивший племя именем «фор».

Правда, одежда (или скорее отсутствие ее) претерпела значительно меньше изменений.

Узнав неожиданно для себя, что мир велик, людей множество, а кроме родных гор, есть и другие места, вполне .подходящие для жизни, молодые форы стали устремляться в путешествия. Это было вполне в духе племени. И их предки, когда наскучивала жизнь в родной деревне, уходили осваивать новые долины, рубили и жгли лес и строили деревню, ничем не отличавшуюся от прежней. Но притом они оставались среди единоплеменников, говорили своим языком, так же разводили свиней и сажали сладкий картофель.

Нынешним же пришлось гораздо труднее. У других людей обычаи иные, и надо было к ним приспосабливаться. А это было не всегда легко и приятно.

Многие форы стали возвращаться в родные места разочарованные и уставшие. Но — обогащенные опытом.

Большинство молодых людей, повидавших свет, нашло себе работу на кофейных плантациях. Как раз в то время на плантациях, принадлежащих европейцам, требовались рабочие. Форов, конечно, нанимали на самую неквалифицированную работу. В первое время им все было интересно — бараки, где они жили, разноязыкая толпа рабочих, машины. Получив первые деньги, они приобретали лап-лап — кусок ситцевой ткани на набедренную повязку; со второй получки можно было уже купить в рассрочку шорты. Одна мысль о том, как приятно в этих шортах (а может быть, и в рубашке? а то и в ботинках?) будет пройтись по родной деревне, оправдывала работу и долгую дорогу.