Журнал «Вокруг Света» №07 за 2008 год

Само собой разумеется, если муж ревнив, то легенда об Отелло, какой бы ужасной она ни была, все-таки менее ужасна, чем действительность. Однако хитрость почти всегда одолевает ревность.

Несмотря на грозящие неверным женам кожаные мешки, удары ножом и удушение, у арабского народа, более чем у каких-либо других народов, распространена супружеская измена.

Нередко араб бывает влюблен, ни разу не увидев предмета своей любви. Он бывает влюблен в женщину из-за ее осанки, из-за слухов о ее красоте, на основании сведений, полученных от какой-нибудь еврейской торговки драгоценностями, которая видела без покрова это чудо пустыни.

И тогда влюбленный посылает к той, на чью любовь он надеется, аджузу (аджуза — это сводница в Сахаре и в Сахеле), которая пробирается к девушке и описывает ей страсть своего подопечного.

Поскольку мужчины ходят с открытым лицом, женщины их знают. Так вот, аджуза сообщает той, которую она хочет соблазнить, что такойто, сын такого-то влюблен в нее; что это он, тот самый знаменитый охотник, который убил льва; что это он, тот самый отважный наездник, который обуздал лошадь, считавшуюся неукротимой; что это он, тот самый бесстрашный воин, который убил столько врагов в последней стычке.

Затем, если влюбленный богат и если он поручил ей преподнести подарки своей любимой, аджуза соблазняет девушку ожерельями, курре и даже золотыми монетами.

Арабские женщины не стыдятся принимать подарки. Если женщина соглашается на эту любовь, у нее есть три способа назначить свидание: у родника, в шатре или в атуше.

На свидание у родника, где всегда присутствуют восемь или десять женщин, влюбленный является в сопровождении своих лучших друзей, которые поддержат его, если такая затея вдруг обернется опасностью. В подобном случае женщины и друзья понимают друг друга, они образуют защитный кордон, а влюбленные удаляются, исчезая за первыми скалами, в первом лесочке, за первыми кустами.

Если свидание происходит в шатре, как всегда разделенном на две половины — комнату мужчин и комнату женщин, то хозяйка предупреждает возлюбленного, в котором часу муж имеет обыкновение отсылать ее, и тогда под покровом ночи возлюбленный опять-таки в сопровождении своих друзей, вооруженных по-походному, проскальзывает между колышками шатра и оказывается среди женщин, которые и в этом случае, как и в предыдущем, свято хранят секрет.

Если же свидание назначено в атуше — атушем называют своего рода коробку, которую водружают на спину верблюда и в которой во время переездов путешествует женщина — так вот повторяем, если свидание назначено в атуше, возлюбленный отдает кому-нибудь из друзей своего коня и одежду: друг гарцует вдалеке, в то время как муж, обманутый этим сходством, следит за ним глазами; влюбленный же, надев грубую одежду, смешивается со слугами, постепенно приближаясь к верблюдице, несущей свою хозяйку, и с помощью возлюбленной пользуется первым удобным случаем, чтобы проскользнуть в атуш.

Арабская женщина, стоит ей полюбить, не сопротивляется тому, кого она полюбила; напротив, она идет навстречу желаниям своего возлюбленного и способствует их осуществлению всеми способами, какие имеются в ее распоряжении.

Теперь возьмем другой случай: женщина добродетельна или, вернее, не любит и дает отпор влюбленному; тогда он клянется головой Пророка, что она будет принадлежать ему или он убьет ее. Поклявшись таким образом, он выбирает дождливую ночь, чтобы надзор был менее пристальным; затем в сопровождении друзей, как и при любовных свиданиях, пробирается в шатер и мстит своей возлюбленной: в упор стреляет в нее из пистолета, наносит ей удар кинжалом, а не то отрезает у нее грудь, нос или уши. На крики жертвы, проснувшись, сбегаются домочадцы; но это всегда случается слишком поздно: убийца уже исчез.

Порой после клятвы, принесенной влюбленным, о которой он непременно дает знать любимой, та в ответ доносит на него мужу, братьям, родным: тогда вокруг особы, над которой нависла угроза, устанавливают постоянную охрану, и в таком случае попытка убийства превращается в стычку, а стычка — в резню.

Изредка женщина в своей романтичности сама доводит влюбленного до такой крайности; затем, когда он появляется, она говорит, что своим отказом хотела испытать его: она протягивает к нему руки, и планы мести сменяются ночью любви.

Любому мусульманину закон предписывает брать на ночь одну из его жен: у каждой из них своя очередь, и забвение этого супружеского долга часто влечет за собой требование о разводе, причем уже на другой день после ночи, когда женщине было на что пожаловаться.

Но в целом мавританская или арабская женщина отличается от европейской тем, что беспрекословно принимает превосходство мужчины и свое подчинение ему; между тем угроза или даже просто не слишком любезное обращение с ней, причем незаслуженное, часто становится причиной ее мести.

У Хадиджи, дочери бея Орана, был любовник по имени Буграда. Однажды Буграда пришел к своей возлюбленной и дал ей понять, что она, хотя и дочь бея, полностью в его власти и, если ему взбредет в голову, он может погубить ее.

«Напрасно ты говоришь мне подобное, — отвечала Хадиджа, — я тебя не боюсь; напротив, знай, что это мы, женщины, даруем жизнь или смерть, когда нам вздумается». — «Ба! — сказал в ответ Буграда. — Только у Всевышнего такая власть».

Едва он произнес эти слова, как на верхней галерее послышались шаги бея Османа: будучи весьма грузным, он шагал тяжело. Буграда испугался: если Осман застанет его, то ему не сносить головы; но Хадиджа, не растерявшись, спрятала любовника в стоявшем в комнате большом сундуке, украшенном перламутром и ракушками.

Когда бей вошел и стал искать места, где бы присесть, Хадиджа указала ему на сундук; усевшись на нем, бей пустился в разговоры и стал шутить с дочерью, которую он очень любил.

Внезапно Хадиджа переменила тему и, показав отцу на великолепный ятаган в золотых ножнах, висевший у него на поясе, сказала:

«Это правда, отец, что ваш ятаган рубит железо?» — «Конечно», — отвечал тот. «Я в это не верю, — промолвила Хадиджа, — и предоставляю вам два удара — не для того, чтобы разрубить железо, а чтобы разбить крышку моего сундука». — «Мне хватит и одного», — ответил бей, вставая и собираясь принять вызов.

Но Хадиджа остановила уже поднятую им руку. «Хорошо, хорошо, — со смехом сказала она, — верю тебе на слово, отец, не уродуй мой прекрасный сундук, привезенный мне из Туниса». Бей вложил ятаган в ножны и несколько минут спустя удалился.

Тогда девушка выпустила из сундука полумертвого Буграду и сказала ему: «О свет моих очей! О душа моя! Будь отныне благоразумен и не отрицай в будущем всемогущество женщин».

Царица грозная чума

Среди бесчисленного множества болезней, от которых страдает человечество, есть одна, отношение к которой не сравнится ни с чем. Она стала чем-то вроде эталона ужаса: любую вновь обнаруженную смертельную инфекцию сравнивают именно с ней. Ее именем называют опасные политические идеи и бурную коррозию металла, ее поминают в пословицах и проклятиях, она стала героиней множества легенд и бродячих сюжетов, ей посвящены произведения классиков мировой литературы — от Боккаччо до Камю. Никакой другой недуг не смог произвести на людей столь глубокое впечатление, как чума. Фото MARY EVANS/VOSTOCK PHOTO