Журнал «Вокруг Света» №08 за 1973 год

Участок помещался в здании вокзала.

Началась замысловатая процедура. Сначала записали имя, фамилию, адрес свидетельницы и мнимой жертвы.

— Нет, правда, я ошиблась, — нервничала свидетельница. — Я пойду, у меня там пост.

— Мы обязаны выяснить все до конца, — неумолимо ответил суровый. — Проверь его карманы, Кеннет.

Полицейский извлек из карманов Мауритсона ряд вполне безобидных предметов. Одновременно продолжался допрос:

— Ваше имя, фамилия?

— Арне Леннарт Хольм, — сказал Мауритсон.

— Адрес?

— Викергатан, шесть.

— Имя и фамилию он правильно сказал, — подтвердил Кеннет. — Вот его водительское удостоверение.

Первый полицейский обратился к пожилой даме:

— Какие ценности у вас были при себе?

— Шесть крон и тридцать пять эре в кошельке. Кроме того, проездной билет и пенсионное удостоверение.

— Все на месте?

— Да.

Полицейский захлопнул записную книжку, важно посмотрел на задержанных и сказал:

— Так, вопрос ясен. Вы двое можете идти. Хольм останется.

Мауритсон рассовал по карманам свое имущество.

Продуктовая сумка стояла на полу около двери, из нее торчали длинный огурец и шесть стеблей ревеня.

— Что у вас там в сумке? — спросил полицейский.

— Продукты.

— Продукты? А ну-ка, Кеннет, проверь.

Полицейский принялся выкладывать продукты на скамейку.

Мауритсон невозмутимо наблюдал за его действиями.

— Так, — говорит Кеннет, — все точно, в сумке продукты, как показал Хольм, вот хлеб... масло... сыр... ревень... кофе — да, все так, как показал Хольм.

— Ясно, — подытожил суровый. — Вопрос исчерпан. Клади продукты обратно, Кеннет.

Он подумал, потом обратился к Мауритсону:

— Так вот, господин Хольм. Вышло недоразумение. Но вы сами понимаете, такая у. нас служба. Мы сожалеем, что на вас пало подозрение в преступлении. Надеемся, вы на нас не в претензии.

— Что вы, что вы, — сказал Мауритсон. — Вы только исполняли свой долг.

— Всего доброго, господин Хольм.

— Всего доброго, всего доброго.

Дверь отворилась, вошел еще один полицейский, одетый в серо-голубой комбинезон. Он вел на поводке овчарку а в другой руке держал бутылку лимонада.

— Фу, жарища! — выдохнул он, бросая фуражку на скамейку. — Сидеть, Джек. — Сорвал с бутылки колпачок и поднес ее ко рту. Повернулся к собаке и сердито повторил: — Сидеть, Джек!

Пес послушался, но тотчас встал опять и принялся обнюхивать сумку Мауритсона.

Мауритсон пошел к двери.

— Всего вам доброго, господин Хольм, — сказал Кеннет.

— Всего доброго, всего доброго, — отозвался Мауритсон.

Пес уже всю голову засунул в сумку.

Мауритсон отворил дверь левой рукой, а правую протянул, за сумкой.

Пес зарычал.

— Минутку, — сказал полицейский в комбинезоне.

Коллеги вопросительно посмотрели на него. Мауритсон оттолкнул собаку и поднял сумку с пола.

— Ни с места, — крикнул полицейский и поставил бутылку на скамью.

— Простите?.. — озадаченно произнес Мауритсон.

— Эта собака натаскана на наркотики, — сказал полицейский, поднося руку к кобуре.

XVII

Начальник отдела наркотиков Хенрик Якобссон занимал эту должность почти десять лет и десять лет не ведал, что такое покой. Другой на его месте давно заработал бы язву желудка или расстройство моторных центров или жевал бы занавески. Но организм Хенрика Якобссона все выдержал, а теперь его и вовсе трудно было чем-нибудь удивить.

Сейчас он невозмутимо созерцал разрезанный сыр, выпотрошенную булку, конвертики с гашишем, капсулы с амфетамином и сотрудника, который полосовал ревень.

Перед ним сидел Мауритсон, внешне спокойный, а на деле сам не свой. Двойная страховка подвела, и как подвела — самым невероятным, дурацким образом. Это что-то непостижимое. Ну ладно, один раз еще куда ни шло, так ведь один просчет уже был у него два месяца назад. Но два раза подряд!.. Того и жди, окажется, что он угадал тринадцать номеров в очередном розыгрыше спортивного тотализатора.

Он уже сказал все, что положено говорить в таких случаях. Что злополучную сумку ему вручил неизвестный человек на Центральном вокзале и попросил передать другому неизвестному на Мариаторгет; и конечно, он сразу заподозрил неладное, но не смог устоять против соблазна, когда ему предложили сто крон.

Якобссон выслушал его молча, не перебивая. И скорее всего не поверил ни единому слову. Наконец он сказал:

— Что ж, Хольм, могу только повторить тебе то, что уже говорил: мы тебя задержим. Ордер будет подписан завтра утром. Можешь воспользоваться телефоном при условии, что это не помешает следствию.

— Неужели дело такое серьезное? — смиренно осведомился Мауритсон.

— Смотря что считать серьезным. Посмотрим еще, что мы найдем при домашнем обыске.

Мауритсон отлично знал, что они найдут в однокомнатной квартире на Викергатан, — плохонькую мебель и старую одежду. Тут ему бояться было нечего. Неизбежный вопрос — к каким замкам подходят его прочие ключи, — Мауритсона тоже не тревожил, ибо он не собирался отвечать. Так что скорее всего его вторая квартира, на Армфельтсгатан, не будет осквернена ни двуногими, ни четвероногими ищейками.

— Неужели штраф платить придется? — спросил он еще более смиренно.

— Никак нет, старик, — ответил Якобссон. — Штрафом ты не отделаешься, тут тюрьмой пахнет. Да, Хольм, здорово ты влип. Кстати, кофе не желаешь?

— Спасибо, лучше чаю, если не трудно.

Мауритсон лихорадочно соображал. Что верно, то верно — влип, и похлестче, чем думает Якобссон. Ведь у него взяли отпечатки пальцев, а это, значит, что электронная машина в два счета выдаст карточку, на которой написано не Арне Леннарт Хольм, а нечто совсем другое. И пойдут неприятные вопросы...