Журнал «Вокруг Света» №09 за 1983 год
Шрифт:
В ночь на 25 сентября полковник Гудзь встретился с представителем черниговских партизан Г. Ф. Покровским. Уточнили задачи дивизии и партизан, установили сигналы для связи, обменялись радиоданными. Дивизия поделилась с партизанами боеприпасами, противотанковыми ружьями.
На рассвете грянул бой, бой необычный. Врага совместными силами полков дивизии и партизан атаковали на Припяти в районе Нагорцы, северней Чернобыля. Части противника были прижаты к реке и вскоре разгромлены, а самое главное — у противника захватили действующую переправу грузоподъемностью 25 тонн да еще пятьдесят лодок и баркасов. С помощью этих и подошедших переправочных средств подразделения быстро форсировали реку, захватили плацдарм на Припяти, а затем и расширили его, выйдя на рубеж станции Янов, Чистогаловка.
К 10 октября положение обострилось до предела. В этой" невероятно сложной обстановке кто-то должен был объединить под единым командованием отрезанные от своих подразделения, организовать их для дальнейшего сопротивления врагу. И такой человек нашелся. Это был командир 229-го стрелкового полка подполковник Шишков Даниил Кузьмич.
...Даниил Кузьмич с осунувшимся лицом, усталыми воспаленными глазами сидел в окопчике командного пункта полка и рассматривал карту. На ней красными полосками были обозначены наши обороняющиеся подразделения, а в них со всех сторон вонзились синие стрелки атакующего противника.
— Скоро начнется... Что будем делать, комиссар? — обратился Даниил
Кузьмич к подполковнику Пырину, заместителю по политчасти.
— Пойдем в подразделения: я — в первый батальон, парторг Попков — во второй, а Щетинин (начальник штаба. — Авт.) — в третий. Важно, чтобы люди видели — командование полка здесь, с ними.
Ранним утром гитлеровцы обрушили на наши подразделения шквал артиллерийского и минометного огня, затем удар нанесла авиация.
— Наверно, ничего живого не осталось вон в том лесочке, а ведь там у вас, кажется, два батальона оборонялось? — спросил прибывший в последний раз на КП полка полковник Гудзь. — Да ладно, о потерях доложите, когда уточните их...
— Нет, доложу сейчас, — сказал Шишков. — Потерь сегодня пока нет. А батальоны из леска отвел, как только начался обстрел.
Комдив уезжал из полка довольный.
Снова и снова на позиции наших войск пикировали самолеты. Стонали земля и леса. Вслед за ударами авиации из-за высот выползли танки. Они двигались не спеша, поводя стволами пушек. Удар врага на этот раз пришелся по первому батальону капитана Петра Баюка. Его стрелки и артиллеристы вступили в бой. Стреляли расчетливо, только в цель. Экономили снаряды и патроны. На поле боя уже полыхало несколько танков и машин. Но враг продолжал атаковать настойчиво, методично, упорно. Ему удалось обойти малочисленный батальон, ворваться на его позиции. Многие были убиты, другие ранены. И в эту минуту смертельной опасности для батальона его командир Петр Баюк и командир роты старший лейтенант Абу Дусухамбетов, ставший в эти тяжелые дни заместителем Баюка по политчасти, уже раненные, поползли навстречу танкам врага. Они тянули за собой на проволоке противотанковые мины. Вот грохочущая стальная громадина уже близко, вот она совсем рядом...
Баюк напряг последние силы, приподнялся и бросил мину под гусеницы. Взрыв. Танк остановился. То же сделал Абу. На минуту смолкла стрельба. А потом из окопов поднялись бойцы с минами и гранатами в руках и устремились навстречу вражеским машинам.
Жаркий бой наконец стих. Клонился к вечеру невероятно трудный день. На поле курились легким дымком фашистские танки, подсыхала развороченная снарядами и бомбами земля. Наступила тишина. Командиры докладывали об итогах боя. Главное — устояли, отбили врага. Но поредел первый батальон, не стало Петра Ксенофонтовича Баюка, Абу Дусухамбетова, Егора Ивановича Лазарева, командира саперного взвода. Поредели и ряды бойцов...
Следующие двое суток на плацдарме
стояло относительное затишье: отдельные атаки мелких неприятельских групп и периодические артналеты. За эти дни нашим подразделениям удалось пополнить боеприпасы. Была установлена связь с командиром корпуса и командующим армией генералом Николаем Павловичем Пуховым. Самолеты сбрасывали воинам продовольствие, табак, газеты, письма.13 и 14 октября группа Шишкова вела бои в районе станции Янов.
Едва забрезжил рассвет, как на позиции подразделений противник обрушил массированный артиллерийский огонь. И Шишков приказал поставить дымовую завесу, чтобы затруднить противнику корректировать огонь своих батарей. Но шестьдесят самолетов врага сбросили свой груз на позиции наших подразделений; переправа, которую в последние дни с таким трудом отбили у противника, была вновь уничтожена. И как всегда, вскоре в атаку пошла пехота и танки. Шишкову донесли, что среди атакующих танков есть огнеметные...
И снова враг не добился своего. Были подожжены три фашистских танка — особенно ярко пылал огнеметный. Даниил Кузьмич преподнес врагу еще один, хотя и небольшой, сюрприз. На правом фланге, где особенно настойчиво рвался противник, ему был устроен огневой мешок. Ошеломленные фашисты заметались, сначала залегли, потом не выдержали, побежали. Разгром был довершен контратакой роты автоматчиков и других подразделений. Их вели в бой заместитель командира полка подполковник Владимир Семенович Александров и заместитель командира второго батальона капитан Анатолий Михайлович Волков. Удачной была та контратака: 33 гитлеровца сдались в плен, многие были убиты. На допросе они заявили, что в Африке в боях с англичанами за год рота потеряла трех человек, здесь, в России, она полегла за несколько минут...
14 октября был последним днем, который назначили гитлеровцы, чтобы разделаться с группой Шишкова. А она тем временем отошла за линию железной дороги, заняла оборону за насыпью. Опять фашисты атаковали, пытались обходить наши подразделения вдоль Припяти. Почти две роты пехоты противника ворвались на станцию Янов. Снова рванулись зловещие струи огнеметов в сторону наших окопов. Создалось угрожающее положение. В бой пошли рота автоматчиков, разведывательный, комендантский и саперный взводы — последний резерв командира. Прозвучала необычная на этот раз команда:
— Знамя вперед!
В атаку с солдатским «ура!» идет все командование полка во главе с Шишковым. Колышется на ветру алое полотнище, святыня полка, без которой нет воинской части. Но вот дрогнул знаменосец, начальник штаба полка майор Щетинин медленно опустился на колени. Знамя подхватывает командир взвода разведки старший Сержант Лучек. Раненный, он не выпустил его из рук, пока врага не выбили за насыпь железной дороги.
Драматизм положения достиг своего предела: в группе почти нет боеприпасов, кончились сухари, растет число раненых. Для подполковника Шишкова настал час, может быть, самого ответственного решения в жизни. Бесспорным было то, что из данного района надо уходить. Но куда? Командир соседнего полка Георгий Сергеевич Томиловский настаивал на том, чтобы мелкими группами пробиваться на восточный берег к своим. То же рекомендовал и штаб армии. Но оба берега Припяти занимал противник, контролировал все переправы и даже места возможных переправ. Даниил Кузьмич нашел другое, смелое и, наверное, наиболее правильное в той сложной обстановке решение: он повел подразделения своей группы не на восток, а на запад — навстречу партизанскому соединению.
Как только было принято это решение, сразу же улеглись страсти. Легче стало на душе и у самого Даниила Кузьмича.
Глухая ночь на 15 октября 1943 года. Все готово к прорыву. У людей до предела напряжены нервы. Волнуется, ждет условного сигнала от разведчиков Даниил Кузьмич. В разведку ушел все тот же неутомимый и вездесущий Лучек со своими товарищами. Надо было еще раз уточнить, с какими силами противника предстоит встретиться при прорыве. Решено было идти через болото, которое, по расчетам наших командиров, фашисты прикрывали меньше всего. Риск застрять в болоте был минимальным, поскольку с воинами Шишкова шло несколько партизан, которые хорошо знали малоизвестные тропы.