Журнал «Вокруг Света» №09 за 1990 год
Шрифт:
— Я тоже ее видел, но, может быть, след давний или опоссум мог поцарапать кору, когда спускался...
Молча абориген показывает на несколько песчинок, прилипших к царапине; они могли остаться только тогда, когда животное
— Но как он забрался туда? — спрашивает Сириль, все еще недоверчиво.
Том тянет свой черный и сухой палец, напоминающий солодковый корень, и показывает скептику круглую дыру диаметром в шапку примерно в сорока футах от земли.
— Да, ты прав. Но как ты собираешься его оттуда извлечь? И потом опоссум весит всего пять или шесть фунтов. И на восьмерых-то недостаточно такого рагу. Что уж говорить тогда о тех, кто ждет в лагере...
Том считает на пальцах, но в арифметике он явно не силен. Он сбивается и снова пересчитывает пальцы на обеих руках, потом на ногах и, наконец, говорит:
— Три, четыре, пять, еще, еще, много!
Впрочем, Том привык не говорить, а действовать, руководствуясь правилом: «Acta, non verba» (Дела, а не слова (лат.).). Поэтому он берет топор и делает глубокую зарубку на стволе в метре от земли. Четырьмя ударами он вырубает ступеньку, забирается на нее и
столь же быстро метром выше делает новую. Такой способ взбираться на высоченные деревья очень хорош, но не всякий может воспользоваться этим приемом.Поднявшись до отверстия, которое служит входом в нору сумчатых, Том останавливается, наклоняется к дыре и обращается к животному с длинной речью, предупреждая, что ему будет оказана честь — поджариваться в ямке, набитой раскаленными камнями, и потом своим вкусным мясом насытить сжавшиеся от голода желудки белых людей.
Речь его, однако, не увенчалась успехом, и будущее жаркое упорно прячется в глубинах эвкалипта. Старый охотник спускается на землю еще быстрее, чем поднимался, и размышляет, запустив пальцы в свои взлохмаченные седые волосы.
Вдруг Том подпрыгивает, и мы понимаем, что он решил проблему. Он ищет камень, но не находит ни одного. Потеряв терпение, он обращается к Сирилю и просит у него золотой слиток. Сириль, не желая выпускать золото из рук, сопротивляется, но Том настаивает, ничего не объясняя.
— Смотри, только не потеряй,— сдается Сириль.— Знаешь, старина, я ведь тебе ссужаю деньги. Этот камушек стоит три тысячи франков.
— Давай побыстрее, раз это нужно! — нетерпеливо говорю я.