Журнал «Вокруг Света» №10 за 1986 год
Шрифт:
При возвращении к Пелопоннесу движение «Арго» замедлили сильные встречные ветры. Лишь с третьей попытки мы вышли из небольшого порта Хора-Сфакион и продолжили путь вдоль западного побережья Крита. Ветры дули необыкновенно сильные и продолжительные для летнего сезона, их сила достигала шести-семи баллов по шкале Бофорта. Волны перекатывались через борт «Арго», и дальнейшее плавание стало невозможным. Пришлось бросить якорь в небольшом скалистом заливе. Ближайший населенный пункт — поселок Кампос — был примерно в десяти километрах от берега. Штормовая погода держала «Арго» в заливе больше недели, при этом даже на надувной моторной лодке мы не всегда могли добираться до берега, опасаясь сильного волнения, ветра и подводных камней, усеивавших акваторию. Позднее мы узнали, что в это время в Эгейском и Критском морях было приостановлено
Когда погода нормализовалась, «Арго» продолжил плавание и направился к знаменитому мысу Матапас (Тенарон) на юге Пелопоннеса. Северин искал здесь страну лестригонов, а точнее — ту самую гавань, в которой великаны-людоеды уничтожили флот Одиссея. Близ селения Мезапос мы обнаружили место, очень точно соответствующее гомеровскому описанию пристани, которая якобы лежала близ «многовратного града» лестригонов — Ламоса:
В славную пристань вошли мы: ее образуют утесы,
Круто с обеих сторон подымаясь и сдвинувшись подле
Устья великими, друг против друга из темныя бездны
Моря торчащими камнями, вход и исход заграждая.
Далее последовала стоянка в заливе Войдколия, где, как предполагают археологи, размещался микенский порт. Неподалеку можно видеть развалины дворца. Это древний Пилос, столица царя Нестора. Возможно, именно в эту гавань вошло судно Телемаха, сына Одиссея, когда он искал участников Троянской войны, способных рассказать о судьбе отца.
И наконец, финальный этап плавания — Ионические острова: знакомые по «Одиссее» «каменистый Зам» (ныне Кефалиния), «лесистый Закинф», «многопшеничный Дулихий» (не идентифицированный пока ни с одним из островов), «тучная Схерия» (мифическая страна блаженных феакийцев, бывший остров Корфу, ныне Керкира) и, конечно, «издали заметная Итака», родной остров героя. Этот архипелаг играет важнейшую роль в «Одиссее». Именно с Ионических островов съехались 116 женихов, претендовавших на руку Пенелопы и встретившие смерть от руки Одиссея.
«Арго» побывал у берегов Закинфа и Кефалинии, Лефкаса и Пакси, бросал якорь в устье Ахерона — реки, которая, как считали древние греки, вела в подземное царство теней: на его берегах тоже побывал Одиссей, неутомимо искавший дорогу к дому.
— В районе Ионических островов,— рассказывает Тим Северин,— есть много объектов, вроде бы относящихся к «Одиссее», но пока еще не объясненных. Я приезжал сюда и раньше, чтобы опознать некоторые места, но сложнейшие проблемы только множились, и я не знал, как их решать. Однако, в этот раз — может быть, потому, что мы пришли на «Арго» и, таким образом, физические обстоятельства нашего плавания совпали с логикой пути древнего морехода,— многие проблемы словно разом прояснились. Сейчас я верю, что вторая часть странствий Одиссея — от того момента, когда он покинул Эолию, до возвращения на Итаку — представляла собой достаточно прямолинейный маршрут, чреду событий, которые, сменяя друг друга, уложились в краткий период времени и, может быть, были ограничены только восточной частью Ионического моря...
Обойдя Итаку, «Арго» бросил якорь в заливе Полис. Неподалеку располагалась пещера, в которой археологи обнаружили древнее святилище. Среди находок — двенадцать бронзовых треножников и керамика микенской эпохи. На одном из осколков, который хранится в местном музее, есть надпись, посвященная Одиссею,— свидетельство того, что здесь существовал культ героя. На восточном побережье острова «Арго» остановился в естественной гавани, защищенной от ветров и удобной для стоянки судов.
Сравнивая ландшафт Итаки с гомеровскими описаниями, Тим Северин укрепился во мнении, что город Одиссея, вероятно, был расположен на холме Аэтос в центральной, гористой части острова («Мы ж ни широких полей, ни лугов не имеем в Итаке; Горные пажити наши для коз, не для коней привольны»). Так это или нет — покажут раскопки.
У берегов Итаки закончилось плавание «Арго» по следам Одиссея, но для Северина это не было финалом экспедиции «Одиссеи». Ему предстояло осмыслить все увиденное во время плавания, обсудить итоги с видными учеными — знатоками Гомера и микенской эпохи, а потом вернуться в некоторые точки маршрута для дополнительных исследований. Северину предстояла еще одна Одиссея.
Сергей Куприянов, сотрудник Болгарской академии наук Виталий Бабенко
Дары штормов
Этот год просто поражает обилием аномальных погодных явлений: затяжные морозы в Канаде, проливные дожди в странах Восточной Азии, снегопады в Шотландии... Не обошла разгулявшаяся стихия и Черноморское побережье Болгарии Налетевший ураган поднял громадные волны, которые буквально перепахали береговую полосу близ Созопола, смыв центральный курортный пляж. Когда буря утихла и вышли рабочие бригады восстановителей они обнаружили на берегу какие-то камни и черепки древней керамической посуды. Вызвали археологов...
Когда-то на месте Созопола стояло прибрежное селение фракийцев. Затем возник торговый античный город Аполлония, о котором упоминается во многих древнегреческих источниках. Часть его кварталов и порт давно поглощены морем, и болгарские подводные археологи не раз находили на дне бухты амфоры, куски мрамора, якоря парусников.
И вот волны выбросили на берег еще несколько якорей — каменных у свинцовых, происхождением из раз личных районов Эгейского моря. Из возраст более 2500 лет.
Но стихия подарила археологам еще и мраморное надгробие. Но овальном камне античный скульптор умело изобразил полулежащего человека около стола с яствами, а рядом замершую прислужницу. Гражданин Аполлонии, имя которого стерла морская вода, держит ритон — рогообразный сосуд из бронзы.
До этого близ Созопола находили десятки подобных надгробий, но они относились ко времени завоевание Балкан римлянами. На прежни: находках рельефные фигуры людей изображались с керамическими сосудами — кратерами и канторосами. Здесь впервые встречается изображение бронзовой посуды и заметно влияние греческого искусства
Странный комок «горной породы» оказался при тщательном лабораторном исследовании смесью медной руды, кусков металла, шлака и древесного угля. Он стал первым вещественным свидетельством древней металлургии в этом районе побережья. По письменным источникам известно, что в Аполлонии с VII века до нашей эры ремесленники делали бронзовое оружие, отливали статуи по заказам других городов Причерноморья. Бронзовую фигуру Аполлона, стоявшую в центре города, во II веке до н. э. римляне вывезли в качестве военного трофея и установили на Капитолийском холме
Среди городских ремесленников имелись и специалисты по бронзовым украшениям для носовой части боевых кораблей. Теперь стало ясно, что в городе работали и металлурги выплавлявшие медь из местных руд.
Сосны на склоне
На свой участок Анатолий Алексеевич Шацких добрался раненько — солнце едва поднялось над морем. После автобуса километра полтора топал прямиком по чахилам, голым глинистым склонам, по оврагам, сквозь шибляк продирался. Шибляк — это кустарничек да корявые деревца, где густо, а где пусто — ни лес, ни выгон... Потом не спеша обошел свой оставленный на горе террасер — желтый Т-130, проверил узлы, масло, попробовал ключом болты. Поглядел на море, на горы. Горы стояли нарядные, смотрели ясно. Липнувшего к ним многодневного тумана — как не бывало. На скалах — зеленые пятна: потемнее — тисы, посветлее — сосны. Под ними сплошь коричнево-фиолетовое — буковые леса. Еще ниже желтеют неопавшей прошлогодней листвой дубняки. И среди них — строчки молодых сосняков. Сколько их? И на склонах у моря, и на самой яйле, там, за свадебно белыми утесами, где родятся облака и туманы, откуда приходят дожди, где берут начало речки и ручьи, откуда по каплям собирают влагу родники...
На террасах Анатолия Алексеевича стояли еще молодые невысокие деревца. А где-то там, дальше, в окрестностях Ялты, Гурзуфа, на горе Чамныбурун, росли сосны в два обхвата.
— Ничего, и тут вырастут такие же,— твердо пообещал он кому-то. А себе скомандовал: — По коням!
Мотор отозвался сразу, будто ждал, когда хозяин займет место в кабине.
Грунт не тяжелый — весна. Не то что летом или осенью, когда спекается до бетонной твердости, хоть динамитом рви. Много, пожалуй, успеет за день. Гора не противилась ему. Шифер крошился легко, послушно сыпался из-под ножа. Щебень мыльно поблескивал — скользкий даже на вид. Террасер, не встречая большого сопротивления, только подрагивал, позвякивая дверцей.