Журнал «Вокруг Света» №10 за 1987 год

Прошло несколько дней, и мы перестали сокрушаться, что моржей не удалось пометить. Оказалось, что многие животные имеют характерные природные «метки» — шрамы, обломанные зубы. Мы подробно описывали приметы таких животных и следили за всеми их перемещениями. Уйдя с лежбища, наши «подопечные» часто возвращались через несколько дней и даже недель, и мы с радостью встречали своих старых знакомых. К концу сезона мы уже знали почти сотню зверей «в лицо». Время летело незаметно. Мы часами сидели, лежали, ползали вокруг залежки, фотографируя наиболее интересные сцены.

Об одной самке хочу рассказать особо: вместо двух длинных зубов у нее было четыре! И раньше находили трех- и пятизубых зверей, однако эти находки были сделаны в прошлом, когда массовый промысел моржей был неограничен. Из тысяч черепов один мог оказаться с такой редкой зубной аномалией. Мы очень горевали, что не смогли сфотографировать эту удивительную самку: пока она лежала на косе, шел дождь. На следующий день я помчалась к лежбищу с надеждой увидеть ее, но самка уплыла. И вдруг спустя 25 дней она появилась снова. Тогда я побила личный рекорд по продолжительности неподвижного стояния на коленях. Мне позавидовали бы самые неистовые схимники: 2 часа 40 минут в одной позе... со взведенным затвором фотоаппарата. Именно столько пришлось ждать, пока лежащая среди других моржей четырехзубая самка подняла голову.

В хорошую погоду нам удавалось проводить по десять-двенадцать часов непрерывных наблюдений: один работал, другой готовил еду и носил к лежбищу. Зоолог Вадим Мужчин-кин предпочитал работать в одиночку, совершая дальние маршруты по берегу. Он главным образом изучал поведение моржей в море и на льдах, разглядывая животных в бинокль.

Особенно тяжело приходилось нам всем в дождь и сильный ветер: записная книжка намокала, бинокль заливало водой, фотографировать не имело смысла — изображения получались нечеткими. В такую погоду мы проводили у лежбища не более четырех часов в день, остальное время уходило на просушку вещей над печкой, обработку материалов, разные хозяйственные дела. Если оставались силы, по вечерам немного читали.

Осенью начались морозы, и возникли новые трудности: стали нестерпимо мерзнуть руки, плохо срабатывали шторки фотоаппарата; каракули в записной книжке и испорченные негативы остались нам на память об этих холодных днях.

Интересную и важную особенность поведения моржей для последующего их учета нам удалось понять благодаря работе метеорологов. Чувствуя, что поведение животных явно связано с переменами погоды, уже в августе мы параллельно наблюдениям за моржами начали заносить в дневник данные метеонаблюдений. Подтвердилось, что моржи чутко реагировали на изменение атмосферного давления, силу и направления ветра и, конечно же, на ледовую обстановку. Оценив это, мы смогли дать рекомендации для специалистов, проводящих авиаучеты моржей на лежбищах.

Очень большую помощь в работе мы получили с совершенно неожиданной стороны: от повара полярной станции Веры Петровны Петровой. Повар — это только должность Веры Петровны по штатному расписанию, но, по сути дела, она хозяйка станции. Огурцы и помидоры на окнах, ослепительная чистота, уют, и, главное, хорошее настроение полярников — это ее заслуга. Вера Петровна очень наблюдательна, ее интересует, какие растут растения, какие гнездятся птицы, как живут звери. Вместе с Володей Пчелиным, уже после отъезда экспедиции в октябре, до ухода последних моржей, Вера Петровна каждый день ходила к лежбищу и потом подробно писала нам об увиденном.

Через год Вячеслав Бычков едва дождался сезона и опять возглавил экспедицию на море Лаптевых. Мы учли ошибки предыдущего года: взяли удобные палатки, больше продуктов. Мы стремились определить пути миграций моржей, места их размножения. Популяция моржа моря Лаптевых остается до настоящего времени практически не исследованной, а изучать ее и вводить дополнительные меры охраны животных необходимо. Статистика тревожит: численность этого подвида моржей за последние годы не увеличивается, хотя промысел давно запрещен.

За время второй экспедиции нам удалось увидеть выход на лежбище первых моржей и уход последних. Я снова повстречала знакомую четырехзубую самку, а Рапак однажды сообщил лаем о визите в лагерь огромной белой медведицы. Мы уехали, когда после короткого арктического лета началась зима, замерз залив и встал припай.

Москва — Хатанга — море Лаптевых

Татьяна Вишневская, сотрудник ВНИИ охраны природы и заповедного дела

Из «мерседеса» и банки шпрот

Экзотика исчезает на планете — на это жалуются не только любители путешествий и приключений, не только фоторепортеры и кинооператоры. Даже исследователям трудно отыскать в самых глухих уголках старинные костюмы и утварь. Где ныне прославленные кузнецы Африки — особая каста, тесно связанная ремеслом, обрядами, ритуалами, а зачастую, и общим происхождением? Внимательный взор, однако, увидит в современной жизни африканских стран (да и не только их) черты, унаследованные от прошлого...

Кофи потихоньку приложился к бутыли, из которой минуту назад заполнял емкость для тормозной жидкости. Увидев ужас в моих глазах, он расхохотался:

— Не бойтесь, не бойтесь! В Гане давным-давно нет никакой тормозной жидкости. Мы для этого пользуемся пивом. Но только нигерийским. Ганское не срабатывает.

И заботливо закрывая капот моей «тойоты», с которой по-братски поделился пивом, добавляет:

— В любом случае машина пойдет.

Собственно говоря, трюк Кофи не должен был бы меня удивить, поскольку он — автомеханик, а, значит, человек, владеющий множеством чудодейственных способов починить машину. Хронический дефицит запасных частей и их бешеная дороговизна привели к тому, что ганские мастера развили в себе такие качества, как импровизация плюс виртуозное владение ремеслом. Из кусков металлической решетки делают винты и гайки, из ящиков — кузовы грузовиков. Такие грузовики с крытым кузовом курсируют между Кейп-Костом и окрестными деревнями. Детали, изъеденные ржавчиной, мастера ухитряются отшлифовать так, словно они только-только прибыли с завода. В испорченный радиатор насыпают маниоковую муку, которая, разбухая, заполняет мелкие трещины. Они могут заставить двигаться машину, которая в Европе давно покоилась бы на свалке металлолома.

Без этих скромных тружеников в Гане давно прекратилось бы дорожное движение. Зарубежные фирмы, правда, открыли в стране предприятия автосервиса, но, во-первых, их мало, а, во-вторых, для местного населения они слишком дороги. Необыкновенное искусство ганских умельцев породило множество слухов — во всяком случае, сами ганцы, которые у них чинят машины, убеждены, что за авторемонтом скрывается нечто таинственное.

Таксист, везший меня из столицы Аккры на юго-запад, в Кейп-Кост, был в этом уверен: