Журнал «Вокруг Света» №10 за 2008 год
Шрифт:
Но, несмотря на очевидный риск, тысячи людей отправлялись в неведомую даль вершить черное дело, рентабельность которого была очень высока. В XVI—XVIII веках пиратство вообще превратилось в «нормальный» буржуазный промысел, стало разновидностью частного предпринимательства. Еще в эпоху Великих географических открытий в Англии появились первые паевые компании с узкой «специализацией» — инвестировать в приватирские экспедиции, причем свои доли вносили вполне респектабельные и известные купцы. По данным историка Томаса Рэбба, из 6336 человек, финансировавших заморские предприятия 1575—1630 годов, только четверть не принадлежала к этому сословию.
Во время Англо-испанской войны 1585—1603 годов приватиры ежегодно доставляли в порты Альбиона добычу на сумму 100—200 тысяч фунтов стерлингов — космическую по тем временам сумму. Чистая же прибыль составляла 60% на вложенный капитал! По данным политолога Уильяма Фостера, за все царствование Елизаветы I английские «морские псы» принесли своей стране доход в 12 миллионов. А в первой половине XVII столетия отличились
Что за товары доставались корсарам и их «нанимателям»? Золото, серебро, драгоценные камни, ценные шкуры, табак, какао, индиго, кошениль, кампешевое дерево… Объемы добычи росли не по дням, а по часам. Вот несколько примеров.
1659 год. Коммодор Кристофер Мингс покидает Ямайку (тогда уже крупнейшую корсарскую базу мира) с тремя фрегатами и 300 «боевиками» на борту. Он опустошает порты Кумана, Пуэрто-Кабельо и Коро. В последнем, преследуя убегавших в джунгли жителей, англичане захватывают 22 ящика сокровищ — по 400 фунтов серебра в каждом. Добыча оценивается примерно в 200 000 фунтов.
1668 год. Король флибустьеров Генри Морган , имея под началом 460 человек, атакует коста-риканский город Пуэрто-Бельо. Выигрыш — 250 000 фунтов драгоценностями, не считая других товаров. В результате бюджет колонии Ямайка вырастает на треть, а суммы, отправленной в метрополию, хватает, чтобы вытащить казну Карла II из долгов.
При таком положении более чем естественно, что власть на всех уровнях становится надежным тактическим партнером корсаров. Согласно ведомостям, годовой доход ямайского губернатора сэра Томаса Модифорда составлял 2500 фунтов. При этом королевское жалованье составляло лишь 1000 фунтов, 600 шло от налогов за спиртное, 400 — за каперские грамоты (они оценивались всего по 20 фунтов за штуку), да еще 500 — в виде подарков от флибустьеров. И если таковы были официальные поступления, то что говорить о неофициальных! Ни для кого не составляло секрета, что губернатор за бесценок скупал у каперов любые товары, которые тут же «узаконивал» в Адмиралтейском суде его брат — по совместительству главный судья острова. А затем эта собственность отправлялась в Англию, где ее сбывал сын сэра Томаса. Правда, впоследствии высокопоставленному покровителю разбоя пришлось отсидеть несколько лет в Тауэре, но выйдя оттуда, он преспокойно занял пост… главного ямайского судьи!
Остатки укреплений бывшего главного города Ямайки — ПортРойяла, который словно в наказание за пиратские грехи ушел под воду во время землетрясения 1692 года. Фото ULLSTEIN/VOSTOCK PHOTO
В тот «золотой век» корсарства на Ямайке вся хозяйственная деятельность, по сути, сводилась к одной операции: «перекачиванию» средств из пиратских трюмов в кошельки дельцов. Порт-Ройял, столица колонии, превратился в Мекку скупщиков награбленного, ростовщиков и сутенеров. По свидетельству современника, в 1668 году там имелось 800 домов, «столь дорогих, словно они стояли на хороших торговых улицах Лондона». Некоторые плантаторы (во внутренних частях острова сохранялось рабовладельческое сельское хозяйство) даже лошадей подковывали серебряными подковами. За 10 лет корсарского расцвета количество питейных заведений в городе увеличилось вдвое. За ночь разбойники проматывали здесь по 2—3 тысячи пиастров — всю свою долю добычи. Мало кому из легко обогатившихся хватало ума вложить деньги в землю, недвижимость или какое-нибудь «чистое» дело. Всем казалось, что флибустьерское счастье вечно…
Закат корсарства начался с парадоксальной ситуации — охотники за богатством добились такого процветания, что на них самих нашлись охотники — в лице французских «морских мушкетеров». Торговцы из числа подданных Людовика XIV смекнули, что и им бы хорошо вложиться в «промысел века». Но испанцы к тому времени были уже обчищены до нитки англичанами. Значит, надо грабить самих англичан! Поводом послужила разразившаяся вскоре война (1689—1697) между двумя странами. Лишь за два ее года французы перехватили в Атлантике 3000 судов Альбиона, а сами потеряли 67. А в 1694-м рейдеры под командованием Жана Батиста Дюкасса добрались до самого логова мирового флибустьерства — Ямайки.
Это рано или поздно должно было случиться: государства крепли, формировалась система международного патрулирования вод, сами торговые суда
становились все менее уязвимыми для нападений. Но только известная Испано-американская война 1898 года, положившая последний предел колониальной империи Мадрида, кажется, погубила последних флибустьеров в Карибском море — о них более никто там не слышал.
Пиратский флаг на мачте музейного кораб ля в Пензансе (британское графство Корнуолл). Фото: LAMY/PHOTAS
«Веселый Роджер»
Как известно, так именовался черный пиратский флаг с эмблемой смерти — черепом и перекрещенными берцовыми костями. Но заблуждаются те авторы, которые «находят» его на пиратских судах уже в Античности и Средние века. С другой стороны, не правы и те, кто приписывает изобретение «Роджера» писателям XIX века (например, Стивенсону). На самом деле этот флаг впервые документально «фиксируется» в 1700 году — его тогда увидели с борта английского военного корабля на мачте французского пиратского судна капитана Эмманюэля Винна в водах между Гаити и Кубой. Он сразу приобрел популярность — до 1725-го им успели воспользоваться такие знаменитости, как Джон Квелч, Кристофер Кондент, Эдвард Тич, Эдвард Ингленд, Томас Коклин, Хоуэлл Дэвис, Бэртоломью Робертс, Джон Тейлор, Эдвард Лоу и Ла Буз. Английский работорговец Уильям Снэлгрейв, побывавший в 1719 году в плену у морских разбойников, позже вспоминал, что «поднятие указанного флага, по замыслу пиратов, должно заставлять честных купцов сдаваться на милость разбойников под страхом неминуемой смерти в случае сопротивления». Само словосочетание «Веселый Роджер» (Jolly Roger) впервые появляется в Оксфордском толковом словаре английского языка в 1724-м. Существует несколько версий его происхождения. Самая бездоказательная возводит его к индийскому пирату по имени Али Раджа, которое британцы трансформировали в Olly Roger, а затем в Jolly Roger. Но Али был не разбойником, а командовал флотом могущественного принца Хайдара Али, который боролся с англичанами. Сомнительно и французское предположение, будто флибустьеры XVII века называли свое кроваво-красное полотнище «жоли руж», joli rouge — «красивое красное», а английские коллеги позже опять-таки переиначили по-своему. Убедительнее всего, пожалуй, связывать это название с английским словом roger — «мошенник-бродяга» или в некоторых контекстах — сам дьявол. Ведь одно из шутливых прозвищ Сатаны — Old Roger, Старина Роджер.
В наши дни
И вот давным-давно канули в Лету бригантины с «Веселым Роджером» на мачте, отгремели бои и заняли место в музеях флибустьерские палаши и мушкеты. Но сам по себе морской разбой благополучно дожил до наших дней. Образовалась даже специальная теория пиратства XX—XXI веков.
Современных наследников Барбароссы и Моргана эксперты условно подразделяют на три категории. Первые нападают на небольшие суда в порту или на рейде, чтобы украсть то, что плохо лежит, или просто ограбить команду, как грабят подгулявших посетителей бара. Как правило, они вооружены дубинками и ножами, иногда пистолетами, к судну подходят на легких лодках. Вторая категория — хорошо оснащенные банды, имеющие в распоряжении быстроходные катера, огнестрельное оружие, осведомителей в портах, средства внешнего слежения и изощренную мобильную связь. Они перехватывают суда, идущие малым ходом в проливах или вдоль берега. Естественно, бандиты заранее знают, какое судно им нужно и чем на нем можно поживиться. С командой обычно не церемонятся: либо убивают, либо выбрасывают за борт. Только в самое последнее время разбойники такого сорта стали брать экипаж и пассажиров в заложники ради выкупа.
Наконец, третий и опаснейший тип пиратов — это преступные синдикаты со сложной структурой, разветвленными сетями морских брокеров и фрахтовщиков, коррупционными связями с чиновниками и полицейскими всех уровней. Есть у них, разумеется, и оружие, и радары, и средства спутниковой связи.
Разворачиваться все это новейшее пиратство начало сразу после Второй мировой войны. В конце 1940-х полиция Японии , Гонконга , Макао , Тайваня, Филиппин и Таиланда объединенными усилиями разыскивала мадам Вонг — «королеву пиратов» морей Юго-Восточной Азии. Между прочим, ее так и не поймали. «Черная вдова» (муж ее тоже был пиратом) превратилась в легенду, фантом, на который долгое время списывали все преступления в этих водах. Одна страховая компания даже специально объявляла, что не выплачивает премии «за содеянное Богом и мадам Вонг». Но все-таки эта женщина со своей шайкой и флотом в десяток разнотипных кораблей существовала — тому масса свидетельств. И действовала весьма активно — клады мадам Вонг ищутся повсюду до сих пор.
ВМФ Индонезии захватил семерых пиратов, подозреваемых в нападениях на иностранные грузовые суда в ЮжноКитайском море. 25 августа 2004 года. Фото: AP/FOTOLINK
1960—1970-е годы прошли под знаком роста пиратских сил близ всей Азии и Африки, а настоящий разбойный бум начался в 1980-е. По данным Международной морской организации (IMO), c января 1981-го по февраль 1983 года на морях произошло 192 пиратских нападения, в том числе в Малаккском проливе — 92 и у берегов Западной Африки — 82. За период с 1980 по 1985 год только у таиландских берегов подверглись насилию или были похищены 3000 человек, убиты — около 1500.