Журнал «Вокруг Света» №11 за 1971 год
Шрифт:
В углу комнаты на соломе спал человек в красноармейской гимнастерке, темно-синих брюках, в желтых ботинках с обмотками. Лицо спящего было закрыто фуражкой со звездой.
— Кто такой? — глянув на меня, спросил военный. Он поправил кавказскую шашку в серебряной оправе. — К кому пришел?
— Ищу штаб армии.
— Документы! Я начдив Гай.
— Нет у меня документов. Отправьте меня в штаб армии...
— Штаб армии на текущий момент в Инзе, а командарм здесь.
— Можно его увидеть?
— Увидеть можно, а будить нельзя. — Гай указал на лежавшего в углу военного. — Командарм будет спать еще, — он посмотрел на часы, — тридцать пять минут.
— У меня срочная и очень важная информация.
— Это у кого срочная информация? —
Я повернулся к нему: узнает или не узнает?
— Вы, наверно, помните меня, товарищ командарм? Я — разведчик Дрозд...
Вячеслав Тимофеев
Игрушечная история
Всюду, где живут люди, дети играют... Скачут верхом на палочках «всадники», летят с протянутыми в стороны ручонками «самолеты», прыгают, прижав к голове два пальчика, трусливые «зайцы». Куда более смелые перевоплощения, чем на театральной сцене, наполняют мир детства. Но ребенок не может творить сам. Ему обязательно нужно что-то, что помогало бы ему в его замыслах. И это «что-то» — игрушка.
В науке есть несколько точек зрения на происхождение игры и игрушки. Одни считают, что труд прямо породил игру, другие полагают, что в жизни первобытного человека сам труд нес в себе элементы игры, третьи, отвлекаясь от истории зарождения игры, видят в игрушке начало искусства. Этнографы придерживаются теории, согласно которой игрушки вначале имели культовое значение и только позднее превратились в предмет детской забавы. Существует и более гибкая теория, которая предполагает, что в условиях первобытного существования предметы могли быть многозначными. «Как квалифицировать их — как предметы искусства, или украшения, или культа, или магии, или как игрушки? — этот порой неразрешимый вопрос в реальной действительности мог иметь совершенно иное решение: как то, и другое, и третье», — пишет педагог профессор Е. А. Аркин.
Первообразы игрушек были и есть еще у животных. Наблюдения ученых и путешественников говорят, что животные не только играют, но и используют в игре различные предметы. Так, обезьяны копают палкой землю, бросают пригоршнями песок, раскрашивают глину, прыгают с палкой как на ходулях, украшают себя лоскутами материи и ветками. Но игры эти принципиально отличаются от игр даже самого маленького ребенка.
Ученые задумали научить обезьяну играть подобно человеку, но попытки оказались напрасными. Очень смышленая обезьяна не могла создать из кирпичиков самую примитивную башенку, хотя на ее глазах экспериментатор строил ее не однажды. Но те же кирпичики в руках уже трехлетнего ребенка оживают, вырастая в дома, мосты, крепости, сказочные дворцы. В очень раннем возрасте ребенок через игру и игрушку не только познает мир, но и мысленно преобразует его.
Возможно, первые игрушки нашим далеким предкам дарила сама природа: ракушки, камни, листья и цветы, кости животных или причудливые древесные сучья. Однако об этом можно только догадываться. По аналогии с современностью можно предположить и то, что любой предмет самого серьезного назначения в быту взрослых, попадая в руки ребенка, становился игрушкой. А быть может, первые «настоящие» игрушки стали делать для себя сами дети, а потом взрослые, наблюдая за детьми, поняли необходимость игрушек и стали изготавливать их специально. Археологи нашли только те из игрушек, что не поддались разрушительному действию времени. К тому же таких находок очень мало, чтобы строить версию совершенно достоверную.
Происходили смены цивилизаций, умирали одни и рождались новые. Изменялись дети, и изменялись взрослые. Изменялись игрушки. Но есть среди них общие для всей истории человечества.
Погремушка, мяч, волчок и кукла. Эти
игрушки возникли во времена человеческого детства. Пройдя сквозь многогранный калейдоскоп нравов, укладов, привычек, вкусов, религий, они живут и сейчас. Однако при всем их удивительном сходстве есть не менее удивительное глубокое различие в содержании игры с этими игрушками у разных народов.
Ни один малыш не вырастает без погремушки. Археологи извлекли из могил погремушки тысячелетней давности. В Перу при раскопках древнего города Пахатен была обнаружена мумия ребенка, рядом с которой лежала погремушка — морская раковина с песчинками внутри. Отверстие было залито веществом, напоминающим деготь. Археолог Шлиман при раскопках древней Трои нашел чудесную погремушку с металлическими частицами внутри. Погремушки делали из плодов деревьев, спелых головок мака, сплетали из прутьев, лепили из глины... Несомненно, погремушка была связана с культом. Например, бакаири и другие племена Южной Америки украшали свои религиозные пляски шумом погремушки. Она была «оберегой» — ее шум устрашал злых духов. Но только в мире взрослых обладала погремушка этой таинственной силой, для ребенка она была просто игрушкой — радостью и забавой.
Вожак с медведем (Загорск) — из папье-маше...
Таким же двуликим был мяч. У американских индейцев он был священным предметом, до которого нельзя было касаться руками. Он был символом солнца, луны и земли. А эскимосы игрой в мяч встречали чужестранцев. Они же в конце года, также играя, праздновали победу над зловещим мифическим существом Зедна. В Древней Греции мяч также был одновременно и игрушкой и приношением, угодным богам, которым греки приписывали его изобретение. Богиня красоты Афродита говорит Эросу: «Я дам тебе чудесную игрушку: это шар быстро летучий, иной лучшей забавы ты не добудешь себе из рук Гефеста». Мячи, сшитые веревкой из кожи, были найдены при раскопках в Египте. Дошли до нас и австралийские мячи, сделанные из мочевого пузыря животных, из шкурок сумчатых крыс, скрученные из волос.
И еще один пример — волчок. В его сонном гудении, в скользящем движении, долгом и ровном, чудились когда-то предкам неземные звуки. Его и употребляли на праздниках в честь мертвых. Но тот же волчок был одной из любимейших игрушек в Египте, Сиаме, Бирме, у эскимосов и у негров Южной Америки, где его погоняли кнутиком и бежали за ним. Изготовление волчков было простым. У племен Восточной Африки их делали из круглого кусочка тыквенной корки, в которую продевали палочку, у индейцев — из восковой пластинки или пустого плода, насаженного на палочку.
Но нигде среди игрушек не было и нет ничего равного кукле. Ярче всего переплелись в ней та магическая сила, какую вкладывали в нее взрослые, и трогательная привязанность к ней детей. На самых ранних ступенях цивилизации и в эпохи самых высокоразвитых культур она будила в ребенке всю гамму человеческих чувств: любви, покровительства, зависти, власти, добра, жестокости и благородства...
Известный этнограф Андрее говорит: «Я должен был бы перечислить все страны и народы, если бы хотел очертить сферу распространения куклы». Археологи находили ее всюду: в раскопках античных городов и римских катакомб, в египетских гробницах, в языческих захоронениях и в могилах христиан. И служила она одновременно игрушкой, и идолом, и магическим средством. В Древней Греции девушки, выходя замуж, приносили на жертвенный алтарь свою любимую куклу в знак готовности исполнить материнский долг. А девушки на Чукотке, вступая в брак, прятали свои куклы в изголовье. Кукол здесь никому не отдавали, их берегли как талисман материнства. У древних грузинских кукол лицо обозначено крестом в подражание солнцеликим богам. Как и фигурки этих богов, куклы наделены пестро разрисованным телом и головой с символом креста. У эскимосской куклы тоже нет лица, а вместо носа часто пришит птичий клюв — эскимосы боялись, что кукла с лицом может приобрести душу и навредить ребенку.