Журнал «Вокруг Света» №11 за 1977 год

Снова звучат трембиты, соревнуются оркестры, стараясь перекричать друг друга. Бойкие парубки на поляне выбивают частые «дробитки», девушки, взявшись за руки, водят хороводы... Толпы людей, полыхая красками, распадаются на пляшущие пары. Бряцают бубенцы, парусами вздуваются женские платки, желтые, бордовые, зеленые юбки полощутся вокруг ног... Синие змейки костров лижут подножие горы: кто жарит шашлык, кто разливает вино...

Сегодня праздник — проводы пастухов на полонины. Сегодня все можно!

А завтра... Завтра на рассвете шумный овечий поток, заслоняя зелень, устремится в горы. А вслед за ним уйдут в горы те, кто участвует в сегодняшнем празднике...

г. Рахов, май

О. Ларин, фото В. Школьного. Наши специальные корреспонденты

Розы великой пустыни

Дорога полна неожиданностей

Итак, решено: отправляюсь в путешествие по Сахаре на автомобиле. Конечно, можно было воспользоваться самолетом: сел в него — и через восемь часов (с остановками во всех оазисах) попадешь в самый центр таинственного Ахаггарского нагорья — город Таманрассет. Удобно, и сразу масса экзотики. Но с высоты четырех-пяти километров, увы, не почувствуешь, что такое Великая Пустыня Сахара.

Это название появилось в период завоевания Северной Африки арабами. Египтянин Ибн-Алд эль-Хаким, описывая пустынные внутренние районы Триполитании, назвал их «Ард-эс-Сахра», что значит «местность с рыжеватым оттенком почвы, лишенная растительности». Одни географы определяют границы пустыни так: северные — по количеству годовых осадков, южные — по распространенности тех или иных растений. Другие отвергают этот принцип, полагая, что границы Сахары надо определять по степени засоленности почв. Есть немало и других методов. Сами же сахарские жители, отправляясь из оазиса вместе с отарами овец в поисках пастбищ, говорят просто: «Иду в Сахару». Для них внутри оазисов пустыня не существует. Сахара — это то пространство, где можно перегонять скот в поисках скудного корма. По их примеру я с гордостью сообщил друзьям о своем решении: «Еду в Сахару». Тогда я еще не предполагал, что автомобилем дело не ограничится, что придется пройти пешком немало километров и провести верхом на верблюде не один день. Пока же под руководством моего главного консультанта Ахмеда Бенаиша стал разрабатывать маршрут путешествия.

Познакомились мы в первый же день после моего приезда в Алжир. Едва я вошел в свою квартиру в десятиэтажном доме на улице имени героя народной войны за освобождение Бугара и начал распаковывать чемоданы, как в дверь постучали: на пороге стоял улыбающийся жилистый старик, пришедший познакомиться с новым соседом и узнать, не может ли он чем-нибудь помочь. С тех пор мы стали друзьями.

Узнав, что я собираюсь в Сахару, Бенаиш принялся громко сетовать, что сам не может сопровождать меня. Тем более что у него были родственники в оазисах северной части пустыни, которых ему хотелось проведать. На мое счастье, его старший сын Абдельазиз, служивший в национальной электрической компании, в это время как раз брал отпуск и предложил себя в попутчики. Я с радостью согласился: любые трудности вдвоем преодолеть легче, чем в одиночку, а в Сахаре с ними наверняка придется столкнуться.

Мы тут же разложили на столе карту и, следуя указаниям Бенаиша, провели красным карандашом изломанную линию на юго-восток, до оазиса Бискра, оттуда до Эль-Уэда. Затем она повернула на юг, к Туггурту и Уаргле, миновала затерянные в глубинах пустыни оазисы Эль-Голеа, Ин-Салах и уперлась в конечный пункт нашей поездки — Таманрассет.

— Сколько же километров предстоит проехать? — спросил я Бенаиша, но он только неопределенно пожал плечами.

Мы снова обратились к карте. Получалось — около трех с половиной тысяч только в один конец. Забегая вперед, скажу, что проехали мы на самом деле куда больше. На бумаге, как известно, любая поездка проста.

...С Великой Пустыней Сахарой ассоциируются обычно вечная жажда, бесплодные просторы и, конечно, жара. Однако Сахаре ведомы... и снегопады и наводнения. Есть там места, где пышно расцветают хризантемы и поют райские птицы. Сахара умеет удивлять приезжих.

...Рассвет едва забрезжил, когда наша машина, доверху забитая дорожными вещами, канистрами с водой и бензином, запасными баллонами, выскочила за пределами столичной вилайи с накатанного гудрона шоссе на серпентину горной дороги. Молчаливы и угрюмы южные склоны Атласских гор, по которым редкими цепочками тянутся оливы и фиги. Преодолев последнюю спираль, машина выскакивает на узкую седловину, где столпились окруженные зеленью четырехугольные дома, сложенные из неотесанных камней. Может показаться странным: зачем было жителям забираться в этот неприветливый край, выставивший зубчатые редуты на пути знойного дыхания пустыни? Между тем это обусловлено самой историей.

Крестьянское население гор — кабилы веками отстаивали свободу. И свои селения располагали таким образом, чтобы затруднить подход к ним, обезопасить от неожиданных набегов врагов. Это относится и к деревне Бени-Яни, славящейся искусством своих мастеров — ювелиров.

Деревенские ребятишки ведут к одному из трех десятков «ателье» местных умельцев. В дверях нас встречает хозяин и с церемонным приветствием приглашает внутрь. После жары, ослепительного солнца и неумолчного стрекота цикад полумрак и освежающая прохлада крошечной мастерской удивительно приятны. В дальнем от входа углу работает брат хозяина. На столе перед ним тонкий кружочек серебра. Мастер берет моток серебряной витой проволоки, отрезает от нее кусочек в полтора-два сантиметра, подхватывает его пинцетом, и вот уже в виде изящной «восьмерки» нить ложится на предназначенное ей место в центре кружочка. С аккуратностью и точностью часовщика мастер составляет из отрезков миниатюрный рисунок и закрепляет его огнем паяльной лампы. Затем орнамент покрывается цветной эмалью.

Около старого умельца трудится внук лет двенадцати, которому уже доверено переносить простой узор на броши и кольца. Вершина мастерства — массивные браслеты, треугольные кабильские подвески и кулоны.

Хозяин выносит из соседней комнаты деревянный кованый сундучок. В нем хранятся старинные медные украшения, пережившие не одно столетие. Это драгоценные семейные реликвии. С них на новые изделия, предназначенные на продажу, переносятся мотивы берберского орнамента.

Я долго любуюсь изяществом этих подлинных произведений искусства. А когда возвращаюсь к машине, ко мне подходит молодой человек и, обратившись по-русски, просит довезти до Лакдарии. В дороге знакомимся. Моего попутчика зовут Мельзугом, родом он из Кабилии. Откуда знает русский язык? Мельзуг смеется и рассказывает историю, как он, беспризорный подросток, потерявший родителей в войну, получил путевку в трудовую жизнь. Словом, дело было так.

В 1964 году в Алжир прибыл отряд комсомольцев из Советского Союза. По договоренности с руководством местного союза молодежи посланцы нашей, страны участвовали вместе с алжирцами в строительстве деревни для горцев, которые лишились крова в годы антиколониальной борьбы.

На стройке этой деревни и появился в первые же дни паренек, которому в ту пору было четырнадцать. Попробовал силы, записавшись в бригаду каменщиков. Но через месяц пришел к командиру строительного отряда.

— Хочу, — сказал, — водить машину.

Мельзуг быстро научился управлять трактором, потом и документ получил об окончании курса механиков-водителей...

— Постойте, — неожиданно прерывает свой рассказ Мельзуг, — мы же рядом с этой деревней. Посмотрим, как они живут.

Дорога минует столицу Кабилии Тизи-Узу, и скоро показывается селение, название которого можно прочесть на дорожном столбе — Уадиас.

Мы осматриваем крепкие каменные дома, пока Мельзуг рассказывает о том, как молодые строители жили на этом месте в палатках, прячась от жарких лучей солнца под их пологами.

Когда импровизированная экскурсия заканчивается, выходим на центральную площадь к клубу. На его стене сохранилась доска с именами тех, кто трудился на стройке Уадиаса. Тут же сидят старики. Один из них что-то -спрашивает у нашего проводника на кабильском языке.

— Он интересуется, — переводит Мельзуг, — где сейчас те парни, которые здесь работали?

Я называю крупнейшие стройки нашей страны. Выслушав меня, старый горец говорит: