Журнал «Вокруг Света» №11 за 1988 год

В оформлении интерьеров магазинов использована антикварная мебель, фрагменты резьбы. На вторых этажах устроены небольшие музейные экспозиции: коллекции свитков, кистей, табакерок, мелкой пластики. В реставрационных работах участвуют историки, архитекторы, искусствоведы.

Ирина Алешина

С ловушкой на лангустов

Ни одна наша экспедиция не начиналась так неудачно. Мы даже не успели спустить подводный аппарат, а уже потеряли глубоководную автоматическую фотокамеру. Потеря для нас довольно ощутимая. Эту камеру Валера Бадулин делал своими руками два года.

Дело было так.

Научно-поисковое судно «Ихтиандр» вышло в свой шестой рейс, имея необычную задачу — в деталях изучить поведение глубоководных лангустов. Не тех, что населяют тропические мелководья и доступны любому аквалангисту, а других, которые обитают вдали от берегов в глубине океана, куда уже не проникает солнечный свет. Увидеть этих лангустов можно, только погрузившись на океанское дно в батискафе, а еще лучше — в самоходном подводном аппарате. Таком, как наш «Север-2» — надежном, проверенном, совершившем сотни спусков в глубины океана. Но есть у этого аппарата не то чтобы недостаток, а одна черта «характера», с которой необходимо считаться: после каждого спуска требуется довольно длительная подзарядка аккумуляторных батарей. И вот, чтобы это время зря не пропадало, мы и решили чередовать спуски «Севера-2» и автоматической фотокамеры.

Получилось так, что начать пришлось с фотокамеры. «Ихтиандр» вышел в район, где мы предполагали найти лангустов, поздно вечером. Капитан судна Евгений Алексеевич Петухов созвал совещание начальников служб для решения неотложного вопроса: делать ли погружение подводного аппарата сразу, в полночь, или подождать до утра? Осуществлять ночное погружение или нет — решать науке.

— Район сложный,— ответил я подумав.— Под нами — огромный горный хребет, с такими же пиками и ущельями, как на Кавказе. Да еще сильные течения. Сначала нужно хорошенько исследовать рельеф дна, измерить температуру, соленость, скорость течения, а потом уже спускать аппарат.

— Согласен,— одобрительно кивнул капитан.— А что запланировали на ночь?

— Хотели бы спустить фотокамеру, сфотографировать будущий маршрут «Севера-2»,— предложил я.— У Бадулина все готово.

По моей просьбе вахтенный штурман вывел судно в точку, лежащую возле одной из вершин подводного хребта. Расчет был в том, чтобы во время съемки дна судно дрейфовало над склоном, а потом прошло и над вершиной хребта. И задумка наша удалась. Бадулин спустил с кормы гидроакустический зонд, к которому он и прикрепил свою фотокамеру. Этот зонд посылал вниз акустические сигналы, а эхолот в рулевой рубке их записывал. Таким образом, следя за записью на ленте эхолота, я видел, на какой высоте над дном находится зонд вместе с фотокамерой. Мне оставалось только по судовой станции связи «Березка» сообщать об этом Бадулину, а он опускал камеру, если она шла слишком высоко, или поднимал ее, если она слишком близко приближалась к грунту. На моем эхолоте из-под пера самописца выползали сразу две черные линии. Одна жирная — линия дна, другая потоньше — линия хода зонда с фотокамерой. Я внимательно следил, чтобы зазор между этими линиями был одинаков — три миллиметра. Это означало, что камера идет в трех метрах над грунтом.

Мы работали час. За это время глубина мало-помалу уменьшилась от тысячи до семисот метров. Нас несло над склоном хребта. Океан, устав за день от толкотни волн, спокойно дышал, и размеренная пологая зыбь едва морщила его лик. Вокруг луны, похожей на дольку лимона, светилась оранжевая корона, и темно-синие тучи, время от времени набегавшие на нее, становились пепельно-серыми. В разрывах редких облаков было полным-полно звезд, но все же меньше, чем у нас в северном полушарии. Зато они были крупнее. Ярче всех горел Южный Крест. Засмотревшись на небо, я на несколько секунд оторвался от эхолота. А когда бросил взгляд на ленту, вначале ничего не понял: вместо двух линий была одна, довольно крутая. Сообразив, что фотокамера легла на дно, я крикнул в микрофон:

— Вира три метра!

И тотчас услышал Бадулина:

— Есть три метра вира.

Когда линия на ленте раздвоилась, я облегченно вздохнул. Камера поднялась над грунтом! Но радость моя тут же сменилась тревогой. Линия дна стремительно, как лайнер на взлете, набирала крутизну. Тихоходная лебедка не успевала за подъемом дна.

Вдруг судно слегка затряслось, как стреноженный конь. Я выскочил из рулевой рубки и бросился на корму, предчувствуя беду. Кабель-трос в мизинец толщиной был натянут, как струна. Фотокамера, застрявшая на дне, держала «Ихтиандр» как якорь. Но борьба огромного дрейфующего судна и тоненького троса продолжалась недолго. Гребень пологой зыби приподнял судно и трос, согнув в бараний рог стальную кран-балку, со звоном лопнул. Кончик троса медленно сполз с барабана лебедки и упал в воду.

— Назад! — крикнул я, заметив, что Бадулин сделал движение схватить трос — сработал инстинкт: уходит — держи. Но поправить ничего уже было нельзя. Фотокамера осталась на дне.

Я пошел в рулевую рубку и сказал вахтенному штурману, чтобы он занес в журнал координаты и глубину места затопленной камеры, а на карте поставил крестик.

Утро было нерадостным. На судне уже знали о нашей неудаче. Я пошел к капитану обсудить ход дальнейших работ. Необходимо было еще раз очень тщательно измерить эхолотом глубины в месте погружения подводного аппарата, нанести на карту крутые уступы, подводные ущелья. И вот к вечеру карта была готова. Она вся пестрела значками опасностей, но отступать мы не имели права. Зато мы могли спускаться под воду, зная, что нас ждет.

В десять часов утра раздалась команда, ставшая для гидронавтов и матросов уже привычной:

— Палубной команде выйти на постановку кранцевой защиты!

И через полчаса следующая:

— Судно в точке. По местам стоять, подводный аппарат — на воду!..

«Север-2» скрылся под водой в том самом месте, где ночью была потеряна фотокамера. Надеялись ли мы найти ее? Тогда бы произошло чудо. Ведь на камере не было акустического маячка, который вывел бы к ней подводный аппарат. Но я понимал состояние Бадулина и не мог отказать ему. Хотя главной целью спуска были лангусты.

Капитан-наставник Олег Донец вел подводный аппарат медленно, осторожно. Он пристально, с напряжением вглядывался в темноту, которую прорезал широкий желтый луч прожектора. Глубиномер показывал семьсот метров. Световое пятно скользило по ровному песчаному склону, напоминавшему склон прибалтийских дюн. Повода для тревоги пока не находилось, и все же Олег был предельно собран. Когда стрелка глубиномера дошла до отметки «600», луч прожектора вдруг остановился, как будто уперся во что-то, и стал расплываться в стороны.

— Стена! — не сказал, а выдохнул Олег. Он смотрел в верхний иллюминатор, и грандиозный, почти вертикальный обрыв, уходящий круто вверх, был ему хорошо виден. Через несколько мгновений и мы разглядели его в боковые иллюминаторы.

— Вот это да! — вырвалось у Бадулина.

Зрелище было и впрямь потрясающим. Серые массивные скалы, разбитые трещинами и похожие оттого на циклопическую кладку, производили впечатление стены древнего неприступного замка. Но это было не рукотворное сооружение. Стену сотворила природа, а точнее, примитивные беспозвоночные организмы — коралловые полипы. Когда-то давно, около десяти миллионов лет назад, в этом месте плескалось теплое море, буйствовала жизнь тропического мелководья и слой за слоем откладывался известняк, который вырабатывали коралловые полипы. Об этом я догадывался и раньше, изучив перед рейсом научную литературу. Теперь же, увидев нагромождение скал своими глазами, окончательно убедился, что вершину подводного хребта венчает древний коралловый риф. Уже один этот вывод был бы достаточным, чтобы считать погружение удавшимся. А впереди было еще четыре часа плавания.

— Ребята, там что-то виднеется желтенькое,— сказал Донец, не отрывавшийся от своего иллюминатора.

Я присмотрелся и увидел метрах в шести от нас существо желтого цвета, похожее на обыкновенного речного рака.

— Кажется, это лангуст,— неуверенно произнес я.— Давай поближе, Олег.

— Не могу,— покачал головой капитан-наставник.— Течение сильное, нас может прижать к стене.

— Точно лангуст, я хорошо его вижу,— подтвердил Бадулин.

— Тогда поздравляю,— усмехнулся Донец — Кажется, мы нашли то, зачем пришли в этот район,— и, обернувшись, сказал старшему механику Борису Тарасенко, сидевшему на связи: — Передай наверх — наблюдаем лангустов.