Журнал «Вокруг Света» (№12, 1993)

Едва суда собрались у косы Хеле, как на «Ганзе» произошла авария машины, и нужно было время для исправления поломки. Капитан «Вильгельма Густлова» принял решение следовать самостоятельно, поскольку его судно имело слишком большую осадку, и идти прибрежным фарватером вместе с другими судами он не мог. Капитаны остальных судов убеждали его обождать конвой, но «Вильгельм Густлов», отказавшись от противолодочного зигзага, устремился в роковой для себя рейс.

За месяц до описываемых событий к преподавателю школы подводного плавания Фрицу Бауэру, бывшему командиру субмарины, приехала жена Эльза. Эльза была на шестом месяце беременности, и Бауэру с трудом удалось подыскать ей мало-мальски пригодное жилье в переполненном беженцами городе. Не меньше хлопот досталось Бауэру, чтобы посадить Эльзу на «Густлов», где ему вместе с другим офицером предоставили двухместную каюту.

Уложив дрожавшую от потрясений Эльзу на свою койку, Бауэр вышел на палубу. Все помещения и даже коридоры судна были заполнены людьми. На море штормило, шел снег. Бауэр был далеко не трусом, на своей субмарине атаковал не только беззащитные транспорты, но и военные корабли противника. Однако тогда он выбирал условия трагических спектаклей, надеясь на внезапность и скрытность. Он никогда не задумывался о страданиях людей на торпедированных судах. Ему и в голову не приходило хотя бы один раз поставить себя на их место. В лучшем случае его одолевало презрение к бестолково метавшимся на палубах и отчаянно кричащим трусливым людям, не умевшим не только защитить себя, но и достойно умереть.

Сопровождавшие «Густлов» корабли охранения шли впереди, прикрывая лайнер со стороны моря, наиболее опасного направления возможной атаки русских подводных лодок. Бауэр со своей женой оказался на судне, которое в любой момент могло подвергнуться торпедному удару. Это вызывало у Бауэра тревогу и даже страх.

... Подводная лодка С-13 под командованием капитана 3-го ранга Александра Ивановича Маринеско 21 января в 15 часов вышла по заданию командира дивизиона, капитана 1-го ранга А.Е.Орла в район Данцига. Скрытно перейдя Балтийское море, С-13 более 10 дней находилась в районе Данцигской бухты.

... «С 30 на 31 января,— рассказывал легендарный Маринеско,— ночь была темной, ветер 6 баллов, шел снег, температура минус 17 градусов. На мостике, кроме меня, вахтенный офицер — штурман Н.Я. Редкобородов и командир отделения — сигнальщик А.Н. Виноградов.

Сигнальщик первым заметил силуэты кораблей и слабые проблески затемненных огней. Я стал всматриваться в направлении обнаруженного силуэта, но снежные заряды не давали возможности рассмотреть корабль. Когда снег рассеялся, я увидел огромный океанский лайнер. «Уходят от возмездия, под кем горит земля! Надо топить!» Объявил боевую тревогу и стал обдумывать план атаки.

Притопив лодку, чтобы на поверхности оставалась только рубка, Маринеско, пользуясь темнотой, на полном ходу смело прошел по корме конвоя и вышел на параллельный курс между берегом и преследуемым лайнером. Атака лодки на охраняемые суда со стороны берега часто бывает более успешной, так как противник ожидает нападения главным образом с моря.

…Пока лодка Маринеско маневрировала для атаки, Бауэр с палубы спустился в тепло своей каюты.

— Фриц,— обратилась к нему отогревшаяся Эльза,— твой товарищ Генрих утверждает, будто эти ужасные русские могут нас потопить! Но разве можно нападать на пассажирский лайнер? Ведь это не военный корабль?! А вы торпедировали гражданские суда?

— Не только торпедировали, но и по приказам фюрера и «папы» Деница расстреливали спасавшихся из пулеметов.

— Об этом кошмаре я слышала, но не верила, да и газеты писали опровержения на эту тему.

— Не волнуйся,— вступил в разговор Фриц. — В Балтийском море на наших минах подорвались почти все субмарины русских. К тому же, чтобы потопить охраняемый лайнер, нужны не только быстроходные подводные лодки, надежные торпеды, но и бесстрашные классные командиры. Насколько мне известно, ничего подобного у русских нет.

— Давно ли мы говорили, будто русские армии уничтожены, а сейчас их войска уже вошли в Германию, и мы без оглядки драпаем от них,— с сарказмом произнес Генрих. — Кроме того, на «Густлове» 1300 подводников, 32 будущих экипажа подводных лодок, это не считая сотрудников СС и СД. Расправившись с нашим лайнером, русские и их союзники спасут немало своих солдат и моряков, а также десятки транспортов, не считая груза.

... Лодка Маринеско обогнала конвой и легла на боевой курс.

В 23 часа 08 минут С-13 выстрелила четырьмя торпедами по лайнеру. Жить «Вильгельму Густлову», переполненному военными преступниками и ни в чем не повинными пассажирами, оставалось меньше одной минуты — время движения торпед от лодки до лайнера.

«... Из залпа четырьмя торпедами в «Густлов» попали три,— вспоминал Маринеско.— Одна взорвалась у фок-мачты, вторая в районе машинного отделения, третья у грот-мачты. Лайнер с дифферентом на нос и с креном на левый борт стал погружаться в воду».

К тонувшему «Густлову» бросились корабли охранения для спасения людей. С-13 срочно погрузилась и на глубине 30 метров пошла на север.

Теперь, по впечатлениям очевидцев, расскажем, что творилось на «Густлове» после торпедирования.

Первая торпеда взорвалась перед мостиком. Удар был очень сильный, но лайнер не потерял хода. Через несколько секунд второй взрыв потряс судно, и «Густлов» остановился. После третьей торпеды всюду погас свет.

Людей охватил панический ужас. Топча друг друга, многие мужчины, бросив семьи, вырвались на верхнюю палубу. Вслед за мужчинами из внутренних помещении пытались выбраться женщины с детьми.

«Густлов» красными ракетами и по радио дал сигнал бедствия. Надо сказать, что радисты «Густлова» не покинули судно до конца.

На верхней палубе часть экипажа лайнера с пистолетами пыталась остановить натиск перепуганных пассажиров, бросившихся к спасательным шлюпкам. Предупредительные выстрелы вверх не дали результата. Тогда стали стрелять в толпу. Несколько человек упало на палубу, но обезумевших людей было не унять.

... Бауэр накинул на дрожавшую Эльзу свою шинель и, крепко прижав к себе, не пускал ее в свалку. «Времена меняются,— неожиданно подумал Бауэр. — Теперь русские с удовлетворением, а может, и презрением могут смотреть на немцев, не сумевших защитить себя и достойно умереть!»

Между тем крен «Густлова» неумолимо возрастал и достиг 26 градусов на левый борт. Забраться в вываленные шлюпки с этого борта было нельзя. Шлюпки правого борта лежали на корпусе, и спустить их на воду возможности не было. Несмотря на это, бесполезные шлюпки были забиты до отказа обезумевшими пассажирами. Положение осложнялось штормовой морозной погодой, вызвавшей не только обледенение шлюпбалок и талей, но и самих шлюпок. Две переполненные шлюпки левого борта застряли на полпути между палубой и поверхностью воды. Боясь, что накренившийся лайнер вот-вот перевернется, люди бросались с этих шлюпок в ледяное море, которое могло сохранить им жизнь всего на несколько минут.