Журнал «Вокруг Света» №12 за 1980 год

Отбрасывая по сторонам закипающие вихри снега, Ми-1 поднялся в серое, туманное небо.

Высадка началась минут через двадцать. Вниз полетела веревочная лестница. Сначала Беляев сбросил лыжи, пилу, топор, а затем спрыгнул сам Пелена снега, словно волна, накрыла его. За ним последовали Волков и Артемов

Вертолет улетел. Беляев сориентировался по компасу и подал команду.

— На лыжи! Быстрее, хлопцы, быстрее!

Но быстрее не получалось...

Алексей Леонов, притерпевшись к холоду, мороза почти не чувствовал. Он подошел к люку корабля:

— Я здесь, Паша. Чего звал?

— У нас там кофе, кажется, остался. Не выпить ли?

Леонов полез в НАЗ и вытащил большую тубу кофе.

— Последняя, — сообщил он. — Холодный будем пить.

Беляев высунул голову, поежился: разогреть бы…

— Попробую, Пашенька Я для тебя на все готов. — И Леонов повернулся к Беляеву «вспухшей» от дедерона спиной. У березы, поваленной кораблем, Алексей нагреб мелких тонких хворостинок, березовой коры содрал — для распала. А потом начал, чуть подпрыгивая, цепляться за сухие ветки.

Маленький, жиденький костерок он все же развел. Таявший снег никак не давал разойтись огню. Потом, когда протаяло до мха, дело пошло живей. В багряный цвет окрасился снег, густые тени деревьев обступили костер. Леонов нашел ветку потолще, уложил ее поближе к огню, а к ней приставил тубу. И сам подсел, погрелся, а потом начал звать Беляева:

— Паша, иди сюда, здесь тепло, хорошо так!

— Когда кофе согреется, тогда и приду, — ответил командир корабля.

— А может, зарядочку перед кофеечком? — не унимался Алексей. — Давай, Паша, давай попрыгаем. — Он поднялся от костра и пошел тропкой, протоптанной к кораблю. За спиной у него что-то зашипело. Разогревшись н дав трещину внизу, туба, словно ракета, полетела к вершинам сосен, разбрызгивая вокруг остатки кофе.

— Ну как, — спросил с усмешкой Леонов, — горячий кофе будем пить или холодный?

— Я люблю горячий, — ответил Беляев и рассмеялся. Они потом до самой своей эвакуации уточняли: «Так какой кофе ты любишь больше: холодный или горячий?»

Владимир Беляев шел первым. За ним Владислав Волков, потом Сергей Артемов. Первые шаги, первые взмахи лыжных палок и первые провалы у молоденьких елок. Они оказались главным препятствием. На всем пути елочки создали сотни почти невидимых ниш. Лыжники через метр-другой влетали в них и, падая, захлебывались в снегу. Видел бы кто сверху, что творилось с людьми. Этот «тайный» наблюдатель вряд ли поверил бы, что все трое — перворазрядники по лыжному спорту. Вставал на лыжи один, падал другой, поднимался Волков, нырял в снег Артемов. За полчаса группа не преодолела и двухсот метров. Владислав, поднимаясь в который раз, надевая лыжи на свои унты, на которых они держались хуже, чем на сапогах, предостерег друзей:

— В этих местах водятся рыси. Их здесь много.

— Ну и что? — уточнил Артемов

— А то, что они прыгают человеку на спину, грызут шею, так что подними воротник, Серега, — посоветовал Волков.

Артемов послушался. А Беляев махнул рукой. Он понял, что втроем им не дойти; успел моргнуть Артемову, увидев, как Владислав, да и Сергей, — они оба были в унтах, меховых брюках и меховых куртках — вымокли с ног до головы.

— Заблудились! Стоп! — громко сказал Беляев, дожидаясь, пока Владислав выберется из ловушки-ниши и встанет на лыжи. — Дальше хода нет. Возвращайтесь по следу назад, а я разведаю. Поставь компас, Сережа, — посоветовал Владимир Артемову и шепнул: — Я к ребятам, а вы отдохните — и потихоньку... по моему следу.

Беляев скрылся за очередной елкой. Лыжи он хорошо пригнал к своим сапогам, крепко затянув парусиновые ремни. Владимир несколько раз разгонялся, надеясь проскочить ниши у елочек, но не вышло — падал. Снег набивался за воротник куртки, в нос, уши, рот. Избрал другую тактику: стал объезжать ловушки. Двигаясь медленно, обходил и огромные участки поваленных деревьев, и чащи, сквозь которые даже с пилой и топором пути не было. На снегу оставались восьмерки, круги, всякие кривые; Беляев шел то на восток (именно туда ему было надо), то на север, то на юг. Досаднее всего становилось, когда с невероятным трудом пройденные двести-триста метров возвращали его назад, на собственный след.

Давно болтается у пояса меховая куртка, шапка съехала на затылок и еле держится, потемнела от пота спина. А он все идет, продираясь сквозь заросли, делает зигзаги, обходя завалы, и идет, не едет, нет; лыжи ему нужны, лишь чтобы не проваливаться по грудь в снег.

На потной левой руке часы сползли к запястью, болтаются. Поначалу он возвращал их на старое место, теперь не стал, забыл о времени. От подбородка на шнурке свисает до живота компас. На него Беляев часто посматривает. Иногда закрадывается мысль: «Неужели промахнулся?» И следом самовнушение: «Вертолетчик не мог ошибиться. Он же говорил: «Видел белое с оранжевым — парашют».

Владимир потерял счет времени. Позади него по-прежнему оставались круги да восьмерки, которые он выписывал на снегу пятый час подряд. И вдруг Беляев услышал отдаленные, приглушенные расстоянием выстрелы, потом меж стволов сосен увидел шевелящихся людей. Их движения показались ему замедленными. Он ускорил шаг. Люди исчезли — померещилось? Снова послышались выстрелы. «Ребята стреляют, — обрадовался посланец Главного. — Это там, на востоке. Значит, уже скоро».

Встреча была неожиданной. Павел Беляев сидел верхом на аппарате и выразительно высказывался в адрес тех, кто летал над ними на самолете. Владимир стянул его за ногу на землю, тот не поверил глазам своим, ощупал невесть откуда взявшегося лыжника, узнал и удивленно произнес:

— Ты что, с неба свалился?!

Григорий Резниченко

Пожар над волнами

Надежда на процветание

Года два назад в Лондоне вышла книжка о будущем Северного моря. На фоне нефтяных вышек с обложки улыбался пухленький младенец, символизировавший процветание недавно зародившейся североморской нефтедобывающей промышленности. А всего каких-нибудь полтора десятка лет назад один из авторитетов нефтяной геологии, отвечая на вопрос о перспективности акватории Северного моря, громогласно заявил «Я готов лично выпить всю нефть, которую там найдут». Несостоятельность заявления выяснилась очень быстро.

С тех пор как в 1969 году почти в географическом центре моря было разведано нефтяное месторождение Экуфиск, могущественные нефтяные концерны «Эксон», «Мобил», «Бритиш петролеум», «Стандард ойл», «Тексако», «Шелл» изрешетили голубую гладь карты клеточками застолбленных участков Невидимый, но прочный барьер разделил акваторию Северного моря между приморскими государствами. Три четверти площади дна Северного моря, самой перспективной, достались Великобритании и Норвегии. Нефтедобывающие компании, чтобы добиться у правительства разрешения на эксплуатацию подводных месторождений, сулили процветание «медвежьим углам» на побережье Северного моря в условиях постоянно повышающихся цен на жидкое топливо.

На севере Шотландии, по берегам залива Кромарти-Ферт зеленеют холмы Истер-Росс. Это самые скудные земли во всей Великобритании. Население немногочисленное незаметные городишки, заглохшие деревни. Когда сюда докатился нефтяной бум, в глубоководном заливе и на его берегах за пять-десять лет выросли нефтепорт и нефтехранилища, завод по переработке нефти. Появилась работа.

Похоже складывалась и судьба Лох-Кисхорна, типичного для северо-западной Шотландии «медвежьего угла». Издавна его жители, едва сводившие концы с концами на пришедших в упадок фермах, отправлялись в большие города на заработки. Местный священник Аллен Макартур вспоминает: «Каждый понедельник, еще затемно, видел я, как наши парни вереницей тянутся к автобусу. Я провожал их взглядом. Автобус уходил, и деревушка пустела до пятницы».