Журнал «Вокруг Света» №2 за 1994 год
Шрифт:
Близость лесов Тверской губернии к столицам уже в прошлом веке привлекала азартных охотников, готовых платить большие деньги за возможность поохотиться на медведя – «черную нечисть», как тогда его называли, – на берлоге или на овсах. Существовали своего рода посреднические организации, указывающие за немалые деньги доподлинно известные им берлоги и места потрав. Но в начале нашего века медведи в этих лесах становятся редкостью. В одном из охотничьих журналов тех времен сами охотники высказывали предположение, что медведь, как и лось, другой крупный зверь, обречен здесь на полное уничтожение. Однако слова их не оправдались. Уже через двадцать
Валентину Сергеевичу при переходе к рынку, похоже, повезло несколько больше. Вместе с семьями своих детей, а также семьей давнего своего товарища, а теперь (из-за женитьбы сына) и родственника, известного «волчатника» Владимира Павловича Бологова, Пажетнов на брошенных землях деревни Бубенец создал крестьянское хозяйство. А тут благодаря содействию ученых МГУ объявился как бы и спонсор. Швейцарский ученый, занимающийся изучением высшей нервной деятельности млекопитающих, задумался построить в России небольшую лабораторию для проведения своих опытов, куда бы он мог прилетать на несколько месяцев в году. Место у бывшей деревни Бубенец ему понравилось, и Пажетнов согласился на возведение как лаборатории, так и дома для иностранца на земле своего хозяйства, понимая, что это прежде всего даст и ему возможность продолжать исследования по изучению бурых медведей.
С Валентином Сергеевичем мы встретились в конторе заповедника. Возвращаясь из Москвы, где представлял проект дальнейших исследований, он ненадолго заехал в заповедник, а затем, сев за руль небольшого грузовичка, в кузове которого лежало несколько мешков цемента, покатил к себе в Бубенец на биостанцию.
– Как медвежата? – спросил я, когда выехали на пустынную дорогу и покатили мимо лесов, заброшенных деревень, полей, на которых из-за проливных дождей остались нескошенными пшеница и овес.
– Ну ладно, тогда дожди мешали, а почему сейчас, когда так подморозило, не попытаться хлеба собрать, – возмущался Пажетнов. – Хоть самому сейчас скупай этот хлеб на корню, комбайнами убирай да тут же продавай нерадивому совхозу. И будут покупать. Но самих с места не стронешь. Все давно списали на неурожай по метеоусловиям. Разве это порядок?!
О медвежатах он рассказал, чуть успокоившись и помолчав. Поначалу-то все шло хорошо. Правда, содержать такое количество оказалось нелегко, выяснилось в результате, что маловата территория. Медвежата в окрестностях разорили все муравейники, лакомиться яйцами которых они обожают. Под осень произошел неожиданный отсев. Пропали четыре медвежонка.
Жили зверята вольно. Собравшись в семью, признав за вожака в отсутствие медведиц дядьку Пажетнова, они обретались в лесу неподалеку от дома, ночуя в определенном месте, приходя на зов Валентина Сергеевича, лишь в его обществе отправляясь в дальние и многодневные путешествия.
– Собственно, ради медвежат, – как объяснила мне Светлана Ивановна Пажетнова, – и решились мы взяться за создание крестьянского хозяйства «Чистый лес». До нас дошло, что местные власти задумали построить неподалеку от биостанции гостиницу для иностранных туристов. А в этом случае о содержании медвежат, чтобы возвращать их в природу, не могло быть и речи. Вот и взялись, сами еще толком не зная, как из неприспособленных для сельского хозяйства земель получать пользу да выплачивать через пять лет немалый налог. Может, – размышляла она, – сами начнем научные экспедиции принимать, а с доходов от этого и платить государству за сохраненный в окрестностях нетронутым чистым лес…
– Медвежата пропали, – рассказывал Пажетнов, – когда сезон охоты открылся, охотники с собаками по лесам пошли. Возможно, собаки их и напугали. Через месяц вернулась лишь одна самочка, Катька. С ошейником на шее и оборванной цепью. Помучилась, должно
быть, бедняжка, и сюда как к себе домой пришла.Несколько дней я провел в доме у Пажетновых, слушая рассказы его жены, играя с внуками, осматривая окрестности в ожидании похода с медвежатами.
– Все, – говорил с вечера Валентин Сергеевич, – завтра сажусь палатку шить и отправимся с медвежатами в лес, буду жить там несколько дней, пора их в берлогу укладывать.
Но чуть свет он шел разогревать паяльной лампой то грузовик, то трактор и исчезал на весь день, отправляясь за дровами или цементом. Нелегкой оказалась жизнь доктора биологических наук в крестьянском хозяйстве.
И вот долгожданный для меня миг наступил. Стороной мы обходим ближнюю вольеру, где живет Катька и очень нервный, не совсем нормальный от рождения медвежонок. Эти двое для залегания в берлогу не готовы, пока их ежедневно Светлана Ивановна подкармливает овсяной кашей. В глубине леса, на берегу замерзшего ручья схоронились еще две решетчатые вольеры. Тут живут три медвежонка, переставших кормиться, набравших за лето достаточно жиру для зимней спячки. Один из медвежат оставлен на свободе, но никуда не уходит от братьев в вольерах. Завидев людей, он подбегает к дереву, собравшись было на него забраться, но застывает. Дядьку Пажетнова узнали, медвежата рявкают, не скрывая радостного возбуждения, вьюнами вращаются возле него.
Кол, врученный мне Валентином Сергеевичем, я все же, вопреки уговорам, выпустил из рук. Прислонил потихоньку к стволу дерева. А один из медвежат, и верно не с добрым видом, вскоре затрусил ко мне. Я замер. Как и договаривались, не произнес ни звука. Не шевелился и молчал, пока медвежонок меня обнюхивал. Все это время я ощущал на себе и пристальный осуждающий взгляд медвежьего дядьки, но на этом инцидент был исчерпан. Медвежонок фукнул и, оскальзываясь на наледи, помчался к своему обретенному семейству.
Почти час мы ходили молчаливо по притихшему обмерзшему лесу. Медвежата, далеко не отбегая, обследовали вывороченные с корнями стволы рухнувших деревьев, забирались под непроходимые завалы, подыскивали место для берлоги. Было очень интересно наблюдать за их поведением, за реакцией на подозрительные звуки. Иногда кто-то из медвежат вставал на задние лапы, норовил обнять за штаны Пажетнова, повозиться, поиграть, но дядька подобные заигрывания резко пресекал. Через час он повернул к вольерам, и медвежата без сопротивления двинулись следом. – Завтра, – сказал Пажетнов у порога своего дома, – собираю палатку и ухожу с ними искать берлогу.
У меня заканчивалась командировка, пора было прощаться, и я пожелал от всей души успехов крестьянскому хозяйству, взявшемуся сохранять природу и возвращать в леса осиротевших медвежат.
Пажетнов уверял, что после того, как медвежата разок перезимуют, они способны вполне самостоятельно жить в лесу. Более того, он надеялся, что опыт его работ даст возможность расселять медведей в те уголки земли, где они когда-то жили и были истреблены. И радостно было, слушая его, знать, что даже в наше трудное время не переводятся на земле добрые дядьки, спасители зверей.
Тверская область, Центрально-лесной заповедник
В. Орлов | Фото автора
Via est vita:
Путешествие в Золотой век, или наши простаки за границей (2)
Окончание. Начало в №1 /1994
После многодневной разлуки карельские лодьи «Вера», «Надежда», «Любовь», а также сопровождающие их шхуна «Русь» и яхта «Украина» встретились в порту Пирей и отправились в дальнейший путь из Эгейского моря в Ионическое. График движения «эскадры» срывался, но трудно было устоять от соблазна и не зайти в уютные гавани греческих островов с заманчиво-притягательными для северных пилигримов названиями: Порос, Итака, Керкира…