Журнал "Вокруг Света" №4 за 1998 год

Черный, как ваша шляпа. Замерший. Да, пожалуй, верное определение. Мертвый колокол на виселице — контражуром по фону голубого неба. Простите, вам это не кажется забавным? Вы не поклонник сюрреализма? Тем хуже для вас, мой друг, потому что — я открою маленькую тайну — ведь именно такие типажи дали толчок к рождению сюрреализма. Я, например, влюблен в черную одежду, которую вы все тут носите. Тоже частичка испанского духа, не считаете? Когда я смотрю на здешних людей, то воображаю их черными дырами в потоке света.

— Всего хорошего, — сказал Фураль.

— Подождите, — сказал чужак, — где здесь можно остановиться? Тут есть гостиница?

— Нет, — ответил Фураль, входя в свою калитку.

— Господи! Но я надеюсь, кто-нибудь сдаст мне комнату?

— Нет.

Этот чудак похоже расстроился.

— Ладно, — сказал он наконец, — я все-таки пойду поспрашиваю.

Он медленно двинулся по улице. Фураль видел, как он разговаривал с мадам Араго, которая отрицательно мотнула головой. Потом незнакомец вступил в дискуссию с булочником, но и тот ответил отказом. Это ничуть не обескуражило краснорожего типа. Он купил батон хлеба, а у Барелье разжился сыром и вином. Затем уселся на лавке, а подкрепившись, встал и медленно стал взбираться в гору.

Фураль решил, что будет лучше не упускать его из вида. Поэтому он двинулся к окраине деревни, где по склонам холмов раскинулся небольшой лесок. Здесь он увидел незнакомца, стоявшего в раздумье. Повертев головой, рыжий направился к маленькому одинокому сараю.

Это ветхое строение принадлежало Фуралю, точнее его жене — перешло по наследству от ее родителей.

Их сыну вполне подошел бы этот дом, считал Фураль. Если бы у них был сын, конечно. И Фураль решительно — не очень быстро, но и не очень медленно — двинулся за сумасшедшим. Ну, так он и думал! Тот уже заглядывал сквозь ставни и даже попытался открыть дверь. Явно замыслил какую-то пакость.

Тут мужчина стал оглядываться по сторонам и, заметив Фураля, спросил:

— Здесь никто не живет?

— Нет, — ответил Фураль.

— А чей это дом?

Фуралю ничего не оставалось, как признаться в факте обладания сим «великолепием».

— Могу я его снять? — спросил чужак.

— Что это значит?

— Я хочу снять ваш дом на полгода.

— Зачем?

Тогда тот показал свою ладонь, вытянув большой палец, и произнес оч-чень медленно:

— Я художник. Живопись! Понимаете?

— Да, — сказал Фураль.

Теперь мужчина вытянул свой указательный палец:

— Здесь я смогу работать. Мне нравится дом и вид. Мне нравятся эти дубы.

— Хорошо.

Незнакомец показал ему средний палец:

— Шесть месяцев. — Да.

Безымянный палец поднялся кверху:

— В этом доме, на этой желтой земле, похожей на игральную кость среди дикой пустыни. А скорее — на череп!

— Ну-у...

Наконец Фураль увидел перед своим носом мизинец незнакомца.

— Сколько... Сколько вы просите... за то, чтобы я жил и работал... В этом доме... шесть месяцев?

— Зачем?

От последнего вопроса незнакомец забегал кругами. Фураль дал себя втянуть в длинный никчемный спор, пытаясь объяснить, что здесь все живут по-людски, никто не снимает чужих домов, ведь у каждого имеется свой.

— Но мне нужно где-то положить свои холсты и краски, — скрежетал зубами голодранец.

— Тем более я не пущу вас.

Незнакомец выдавил из себя несколько слов на непонятном языке, гаком странном, каким говорят наверное только в аду. Фураль сложил из пальцев «козу» и показал этому новоявленному колдуну, как вдруг услышал:

— Сколько вы хотите за свою развалюху? Я куплю этот сарай. Фураль вздохнул с облегчением, убедившись лишний раз, что

имеет дело со вполне обыкновенным сумасшедшим. Штанов-то приличных нет, а туда же! «Куплю!» Да за такой приличный дом Фураль собирался запросить 20000 франков, если бы кто-нибудь когда-нибудь собрался его купить, конечно.

— Так сколько? — повторил незнакомец.

— Сорок тысяч.

— Я даю вам тридцать пять. Фураль рассмеялся от всей души.

— Какой, однако, замечательный смех. Мне хотелось бы запечатлеть ваш смех на полотне. Я передам его, изобразив корни вырванных зубов. Значит, договорились? Тридцать пять тысяч. Получите аванс.

Достав откуда-то кошелек, этот король сумасшедших отсчитал один... два... три... четыре... пять! Пять купюр по тысяче франков каждая!

— Ну вот, теперь я без гроша, — сказал он, сунув деньги чуть не в лицо Фуралю. — Хотя, может быть, я смогу потом продать этот славный домишко.

— С божьей помощью.

— Во всяком случае неплохо наведываться сюда время от времени. Господи! Да за полгода я наберу тут сюжетов на целую выставку. В Нью-Йорке все просто сойдут с ума! А я вернусь и напишу еще столько же.

Фураль на радостях и не пытался понять, что он там себе бормочет. Получив нечаянно-негаданно пять тысяч франков, Фураль стал на все лады расхваливать «товар». Он затащил мужчину внутрь дома, показал ему печь, постучал зачем-то по стенам, сводил в погреб и на чердак.

— Хорошо-хорошо, — сказал тот. — Замечательно. Все великолепно. Побелите стены и найдите служанку, чтобы убирала и готовила. Я уезжаю в Перпиньян и вернусь через неделю с вещами. О'кей?

— Нет, подождите. Надо, чтобы все было как полагается, при свидетелях. Позовем соседей, оформим бумаги. Пойдемте. Я приглашу месье Араго. Это честный человек, очень честный. И месье Гиза. Тоже очень честного. И конечно Винье, порядочного, честного, просто золотого. Разопьем бутылочку доброго старого вина. За мой счет.

— Ладно, — сказал сумасшедший, посланный ему, наверно, самим небом.

За столом у Фураля собрались все. Пришли Араго, Гиз, Винье, Честность и порядочность светились на их лицах. Сделку заключили «как полагается». Откупорили бутылку вина. Потом другую... Пожаловали еще гости. Народу прибывало. Те, кого не пустили, толпились снаружи. В комнате царило веселье, раздавался громкий смех. Сторонний наблюдатель мог решить, что здесь справляют либо свадьбу, либо отмечают какое-то событие. Жена Фураля, пожилая крестьянка, время от времени возникала на пороге, как призрак, ставила еду и исчезала.

На следующий день, после приезда сумасшедшего, во всей деревне только о нем и говорили.

— Его слушаешь, — сказал маленький Гиз, — будто вино лакаешь задарма. И думаешь, что все понятно.

— А я поверил, что превратился в бога, — вздохнул Араго. — Так прямо представил, как швыряю деньги направо и налево.

— Мне он понравился, — добавил Гиз. — И я вам скажу: отныне он мой друг.

— Плетешь невесть что, дурья башка, — рассердился Фураль. — Он же сумасшедший, во-первых. А во-вторых, это я его нашел.