Журнал "Вокруг Света" №5 за 2002 год
Шрифт:
Надо сказать, что нрава он был крутого и резкого, за что в штабе полка, а затем и корпуса (в марте 1943-го он был назначен начштаба 21-го стрелкового корпуса) его побаивались и недолюбливали. Известен случай, когда он посадил на гауптвахту своего родного брата, одно время служившего у него адъютантом. В его личном деле значилось: «В боевой обстановке ориентируется хорошо, принимая правильные решения, общевойсковой бой знает и организовать взаимодействие родов войск может. К подчиненным требователен, но требовательность подменяет окриками и в обращении с подчиненными груб и нетактичен».
Глубоко презирая всякое интриганство («закулисные штабные игры», выражаясь его языком), он мог рявкнуть даже на особиста. «Все вынюхиваете, нюхачи? Все собираете материал, дармоеды?»
Ему везло. Казалось, сама смерть обходила его стороной: не считая легкого ранения в голову, за всю войну он не получил ни царапины, хотя (цитата из наградного листа на Орден Ленина, к которому Чичин был представлен за участие в форсировании Днепра и освобождении Киева) «беспрерывно бывал в боевых порядках частей, где находился и непосредственно руководил выполнением боевых приказов, проявляя мужество и отвагу». «Немцы бомбят наш ВПУ, — писал он в дневнике своим каллиграфическим почерком. — Я не выходил из дому, и лишь когда посыпались стекла и полетели двери, слегка пригнулся». Через три страницы: «Сегодня попал под артналет, снаряд упал у головы, но не разорвался». Еще через пять страниц: «Судьба мне подарила счастье — я избежал бомбежки КП немецкой авиацией силой до 250 самолетов. Майора Кравцова разорвало пополам у пояса, другого порвало в мелкие клочья и смешало с землей... В момент налета я въезжал в 206 сд (стрелковую дивизию. — Прим. авт.) и наблюдал это страшное зрелище. Видимо, еще не время умирать.
Мне 38. У меня жена и две дочери. В этом весь смысл моей жизни».
В этом дневнике есть все: разбор операций и штабные склоки, негодование на союзников («Открыт 2-й фронт, обещанного ждали ровно три года!») и размышления (как оказалось, весьма дальновидные) о послевоенном соотношении сил в Европе, оценка новейшей техники («тигр» — грозное оружие, у нас нет танка для борьбы с этим чудовищем») и беглые «этнографические» заметки («Поляки алчная и мелочная нация, немцы культурны, но туповаты»), лирическая меланхолия от перечитанного за ночь Тургенева («Узнаю себя полностью в Лаврецком») и дань беззаветно любимой опере («Учу арию Мазепы: «О, Мария, Мария!»).
«Вояка и мечтатель», «философ в мундире» (как он себя называет в своих записях), он писал семье удивительно нежные письма. Но даже самые трогательные из них написаны солдатом-профессионалом.
«Дорогие дочурки, Валечка и Верушка! Очень крепко вас целую, а за меня поцелуйте вашу маму. Я далеко в Германии и бои у нас идут день и ночь. Вот пишу вам это письмо на втором этаже дома, где находится мой наблюдательный пункт, откуда управляют боем. В одном километре от меня передовая линия фронта. Там друг против друга лежат немцы и наши солдаты. Сейчас час ночи. А как начнет светать, в 8 утра, тысячи наших орудий по сигналу начнут долбить немецкую оборону, потом авиация сотнями самолетов будет бомбить, а затем и пехота пойдет в атаку на большой город. Город этот очень большой, мы его окружили со всех сторон и подошли к самой его окраине. Сейчас допишу вам письмо, немножко посплю — да и за дело. Так что скоро прочтете в газетах, что город N на реке N взят штурмом. Вас я не забываю ни на одну минуту, потому что знаю, что вы меня любите, я только этим и живу, этим и рад. Будьте дружны, прилежно учитесь, а мы скоро кончим войну и я приеду к вам с самого края света».
Город N на реке N — это город-крепость Бреслау на Одере (ныне Вроцлав), взятый в кольцо советскими войсками к февралю 1945 года. История боев по ликвидации этой немецко-фашистской группировки еще ждет своей книги. Но ее наброски мы читаем в дневнике полковника Чичина, который (цитата из наградного листа на орден «Суворова») «разработкой плана боевых действий в районе Бреслау содействовал командованию корпуса в проведении успешных наступательных операций».
17.02.45, Забьшау, замок (нп). Бреслау окружен. Мы на юго-западной окраине. В городе вооружены
все от 15 до 60 лет. Сопротивляются насмерть. Когда же союзники сдвинутся с места?18.02.45, Клетендорф, пригород Бреслау. Бреслау защищают от мала до велика. Наши солдаты мстят безжалостно. Отдан приказ: пленных и гражданское население не расстреливать, но не помогает. Нужно принимать срочные меры, мы не должны стать варварами.
27.02.45, Критерн, пригород Бреслау. Грызем по кварталу, как беззубый орехи. Большие потери, особенно в командном составе. Недостает снарядов. Сопротивление ожесточенное.
11.03.45, Бреслау, южная часть, кварт. 665. Дела хреновые. Потери большие, а взята только 1/4 часть города. Время играет на руку пр-ка. А он огрызается. Вот стукнул и оттяпал Штригау. Чего доброго, ударит на Бреслау — выручать. Город разрушен вдребезги.
15.03.45, Бреслау, квартал 665, улица Клейнбург. Депрессия с большими потерями в людях. На четвертом году познал, что такое война в больших городах. Будапешт и Бреслау — яркие примеры для наших уставов, которые еще будут написаны после войны. Поражают разрушения. На Западе союзники все еще «расширяют» плацдармы и предместные укрепления. Очевидно, оперативная пауза продлится не меньше месяца. А Гитлер предвещает «решительный перелом», и у него еще много дураков, кто слушает и верит... От дочурки получил открытку.
27.03.45, Бреслау, улица Гогенцоллерна. Успеха нет. Причины: мало пехоты, нет взаимодействия с авиацией, подвалы не берет никакая артиллерия, да и использовать ее в уличных боях нет возможности. Немцы сильны фаустпатронами и подвалами. Стоят насмерть. Кажется, тронулись союзнички. Пошел 2 и 3 Укр. фронты. В р-не Кенигсберг и Данциг есть надежды скоро закончить дело (освободились бы 2 фронта сразу). С 31.01.45 — моего пересечения границы Германии в р-не села Эльгут-Риппин — прошло без малого 2 месяца. Появилось нестерпимое желание скорее закончить войну. Хочется потому, что увидел конец всему этому.
10.04.45, Броккау, пригород Бреслау. Потомству расскажу, как мы брали Бреслау, как дрались с фольксштурмом: пока не взорвешь подвал, квартиру, подъезд или целый дом, эти фольксштурмы дерутся насмерть. А сзади, за их спинами — «эс-эс». Но ура! Кенигсберг пал.
19.04.45, Бреслау. 1-й Белорусский и 1-й Украинский начали наступление. Между этими фронтами и фронтами союзников осталась горловина не более 100 км. Скоро соединятся. Как повлияет это на общую ситуацию? Будет ли Берлин сопротивляться серьезно? Неужели скоро кончится война? Не верится. А что потом? На японца? Хоть бы год-два передохнуть, повидать семью, пожить с женушкой... А мы обмишурились с Бреславой. И черт знает, какая нелегкая нас сюда занесла! У нас нет достаточных сил для решительного штурма. Стойкая пехота с фаустпатронами в таком большом городе непреодолима...
23.04.45, Критерн, 22:15. Только что радио объявило о том, что уже давно стало достоянием для нас, начальников: а) прорыв фронта пр-ка на р. Нейсе, выход к Эльба сев.-зап. Дрезден; б) наши войска ворвались с юга в Берлин. До сих пор ничего не слышно о Жукове, а ведь он тоже у Берлина. Приближается развязка. Вот радио объявило, что в 23:15 будет передано важное сообщение. Возможно, повторение о прорыве 1-го Укр. фронта. А может, о Жукове? (Слышу, как наши зенитки устроили «гавканье»: немецкие транспортники подбрасывают окруженному гарнизону боеприпасы, а по ним «плюют» наши малютки.) Нет... Это о 4-ом Укр. фронте: его войска овладели на терр. Чехосл. гор. Опава. И то деньги. «Союз нерушимый республик свободных!..».
Далее записи обрываются до 7 мая — видимо, бои были столь жестокими, что было не до дневника. Однако «пробел» восполним: несколько лет назад некто Дятленко Николай Дмитриевич, киевлянин, работавший над книгой о советских парламентерах Великой Отечественной, любезно предоставил семье Чичина выдержку из документов политотдела 6-й армии, сделанную им в Центральном архиве Минобороны, а также письмо генерал-майора в отставке Ф.Д. Кулишева, занимавшего в мае 1945-го должность начальника штаба 6-й армии, к которому Дятленко обращался с просьбой помочь в работе над книгой.