Журнал «Вокруг Света» №7 за 1995 год
Шрифт:
Эти прискорбные события происходили вдали от испанской земли. Но, как твердо убеждены многие испанцы, здесь Иаков тоже некогда проповедовал. Что до истории, связанной с местом захоронения апостола, который, согласно легенде, был погребен в Испании, тело его – причем с головой, чудесным образом приросшей к туловищу, – впоследствии было выкопано и переправлено морем в галисийский порт Падрон. И здесь-то, неподалеку от Падрона, – заново предано земле на старом римском кладбище.
< image l:href="#"/>На этом, однако, история святого места не заканчивается. Однажды, незадолго до смерти – а было это в начале IX века – императору франков Карлу Великому привиделся во сне усеянный звездами путь, простиравшийся к святому месту через Францию и Испанию. И Всевышний призывал императора расчистить
Ну и наконец – некоторое время спустя – галисийский отшельник Пелагий узрел как-то над равниной яркую звезду. С благословения церковных властей взялся он копать в том месте, над которым она воссияла, – и наткнулся на хорошо сохранившееся тело, по всей видимости, обработанное специальными мазями. Голова была там, где положено. А в свитке, приложенном к телу, указывалось, что усопший есть не кто иной, как святой Иаков, сын Зеведея и Саломеи, родной брат Иоанна, коему Ирод отсек голову в Иерусалиме».
По указанию папы римского останки святого были торжественно перезахоронены в местечке Кампусстелле. («Campus stellae» (лат.) – буквально – «Звездная поляна».) Чуть позже там была воздвигнута часовня, которая со временем – трудами не одного поколения архитекторов – выросла до размеров нынешнего собора Святого Иакова…
Но оптимистам тут же возражают пессимисты, и у них, разумеется, есть на то свои основания. Возьмем хотя бы само название Компостела, – говорят они, – которое никак не вяжется с романтической историей о воссиявшей-де звезде. Тем более что у латинского слова «compostus» самые что ни на есть прозаические значения – выдуманный, вымышленный, ложный. Что же до свидетельств о якобы имевшем месте перезахоронении, то тут мы имеем дело с обыкновенной опиской, которую вполне мог допустить близорукий монах-переписчик. Ведь между латинскими словами «Hierosolyma» и «Hispania», обозначающими соответственно Иерусалим и Испанию, и правда, есть некоторое сходство, хоть и весьма отдаленное. Столь же сомнительно для скептиков и значение раковины морского гребешка, которая, по преданиям, была символом христиан, сражавшихся против мавров. Помимо всего прочего, раковина была еще и символом Венеры и своего рода «членским значком» последователей особого культа, известного своими разнузданными оргиями.
Насколько достоверны и убедительны доводы той и другой стороны, пусть каждый решает для себя сам. Некоторые из числа уверовавших «голосуют» ногами.
Хождение в Сантьяго-де-Компостелу можно назвать испытанием, скорее, духа, нежели, к примеру, кошелька: бесплатный – или за чисто символическую плату – кров, грубая, но здоровая крестьянская пища… И подобную житейскую прозу не следует сбрасывать со счетов, отправляясь в путь-дорогу к собору Святого Иакова. Однако настоящим паломникам все нипочем – ими движет вера. Впрочем, среди пилигримов нередко попадаются люди, которыми больше руководит охота к перемене мест и вполне понятное любопытство – желание полюбоваться красотами испанской природы и архитектуры.
Да и не только это. А еще – поиск ощущений, казалось бы, навсегда ушедших из нашего рационального, прагматичного мира, в котором все мы разобщены.
Американский журналист Саймон Винчестер, решивший пройти с паломниками до святого места, разговорился в пути с одной англичанкой из Ливерпуля, которая, по ее словам, отнюдь не ревностная католичка.
– Зачем же вы, в таком случае, пустились в столь трудный путь? – поинтересовался Саймон.
– Дело в том, – ответила «странная» паломница, – что в путешествие я отправилась, чтобы познакомиться не только с простыми и, как я теперь вижу, радушными испанцами, но и познать саму себя. В дороге очень хорошо думается. Вот я и размышляю – о многом. Знаете, есть некоторые темы, которые, например, у нас, в Англии, обсуждать не принято.
– Ну и как, оправдались ваши ожидания? – допытывался журналист.
– Думаю, да, – призналась странница. – Даже несмотря на сбитые в кровь ноги и прочие не приятности, подстерегающие всякого в пути.
А чтоб было легче выносить
все тяготы многонедельной кочевой жизни, каждый паломник непременно берет с собой раковину («дарующую успокоение», как утверждает в одном из своих стихотворений Уолтер Рэли (Уолтер Рэли (1552 – 1618) – английский мореплаватель, организатор пиратских экспедиций, а также поэт и драматург.), посох, огромную шляпу и бутыль из тыквы с запасом питьевой воды.Кстати, состав паломников со временем менялся. В средние века это была довольно разношерстная компания. Монахи и миряне, кающиеся грешники и жаждущие чудесного исцеления больные, рыцари, давшие обет совершить паломничество, если уцелеют в битвах, и те, кого можно было бы назвать прапрадедушками современных туристов, – другими словами, люди, жаждавшие вкусить прелести жизни на живописном испанском побережье между Сан-Себастьяном и Ла-Коруньей. В свое время среди паломников можно было увидеть и венценосных особ – к примеру, французского монарха Людовика VII или короля Шотландии Якова III и духовных пастырей, таких, как итальянский проповедник и основатель ордена францисканцев Франциск Ассизский. Основную же массу составляли и составляют, разумеется, люди безвестные.
Чуть позже среди странников стало попадаться и откровенное отребье. Скажем, французские суды той поры нередко ставили обвиняемого перед выбором: «темница или паломничество». И потянулись к святым местам отпетые злодеи – воры и убийцы, в поисках продажных церковников, которые за определенную мзду были готовы продать любому так называемый «компостельский сертификат», удостоверявший, что его владелец действительно совершил паломничество.
Проторенный маршрут облюбовали купцы и прочий торговый люд, а также разбойники, грабившие всякого зазевавшегося путника. Попадались на пути к святым местам и девицы известного сорта – закоренелые блудницы и совсем еще юные создания, которые приобщались к древнейшему ремеслу чуть ли не на дороге. «Пойдешь паломницей – вернешься блудницей», – такая присказка появилась в те времена, когда «благое дело» оказалось под нешуточной угрозой.
Начавшаяся еще во время оно коммерциализация дожила и до наших дней, а вот криминальных элементов нынешним путникам не стоит так уж опасаться – теперь им на пилигримов ровным счетом наплевать.
Паломничество в Компостелу можно начать также из Португалии, Ирландии, Швейцарии и Германии (кстати, немцы самые фанатичные паломники среди «неиспанцев»).
Первые впечатления вознамерившихся отправиться в дальний путь – смесь идиллии с кошмаром: перегруженность дорог и плохая организация – вот что поражает прежде всего. Добираешься до Испании – совсем другое дело. В Памплоне, неподалеку от французской границы, там, где наконец-то соединяются четыре паломнические «тропы», число странников заметно возрастает. Да и организовано здесь все на порядок лучше.
Особо стоит отметить одно новшество. Дело в том, что стараниями чиновников в Мадриде и Брюсселе тысячелетний паломнический путь в Сантьяго-де-Компостелу получил официальный статус «Культурного маршрута» по Европе. Теперь паломникам то и дело попадаются в дороге новенькие сине-желтые указатели (с непременным изображением раковины морского гребешка). Вещь, в общем-то, нужная: порой дорога так петляет среди холмов Испании, что разобраться, куда же, собственно, дальше идти, без посторонней помощи бывает довольно затруднительно. Кому-то в голову пришла идея создания символического логотипа, и, скажем, на борту многих самолетов авиакомпании «Иберия» теперь можно увидеть стилизованное изображение посоха и бутылки из тыквы. Но этим дело не ограничилось. В Галисии уже создана модель пластмассовой статуэтки под названием «Пилигрим», которая вот-вот должна быть запущена в массовое производство. По замыслу создателей, это «позволит Галисии явить свой новый облик остальному миру». Идея, конечно же, достойная, но вот ее воплощение вызывает немало иронических замечаний как в самой Испании, так и за ее пределами. Американцы, например, не без ехидства приметили, что этот Пилигрим больше напоминает Дональда Дака, созданного фантазией Миро. (Миро, Жоан (1893 – 1983) – испанский живописец, скульптор, график; с утонченным декоративизмом имитировал наивность детского рисунка.)